Поскольку президент только что на форуме заявил, что все поставленные в спецоперации задачи будут выполнены, значит, и проблема денацификации встанет весьма остро, но есть пример того, как с этой проблемой справлялась после войны Германия.
Первый послевоенный период – 1950-60-е годы – был наполнен в западногерманской военно-исторической литературе массой воспоминаний, которые публиковали и генералы, и офицеры, и рядовые вермахта. Причём на всех страницах с разной степенью художественности и документальности создаётся совершенно однозначная картина происходившего. Это не рассуждения о том, как «мы были честными бойцами, но нас обманул Гитлер, мы ему поверили, а он…» – нет, всё гораздо сложнее: «Мы храбро бились, мы были всех сильнее, потому что выполняли благородную миссию, сдерживая натиск большевистских орд, которые рвались на запад». Причём явно читается в каждом воспоминании, и ярче всего у генералов и адмиралов, мысль о том, что Гитлер виноват, но не в том, что начал агрессивную войну, а в том, что он не сумел её выиграть – и это с такой-то великолепной армией!
Это отчётливо читается в воспоминаниях Дёрра Г. «Поход на Сталинград». 1957. Руделя Г.-У. «Пилот «штуки». 1963. Тирпица А. Воспоминания. 1957. Фриснера Г. Проигранные сражения. 1966.
Немецкое государство не то чтобы подобные рассуждения радостно приветствовало, но во всяком случае не возмущалось именно такой постановкой проблемы.
При всем осуждении Гитлера и нацизма германская армия считалась в целом «чистой», ни в чем не виноватой. Понятно, что строительством бундесвера занимались бывшие офицеры вермахта – других взять было просто неоткуда. Однако память «героев» Второй мировой войны официально чествовали, называя их именами военные части и базы. Так, именем летчика-истребителя Вернера Мёльдерса были названы эсминец, одна из казарм Люфтваффе и истребительная эскадра. Последняя официально носила его имя вплоть до 2005 года.
Только в 80-90-е годы на официальном уровне началось сперва аккуратное, а потом все более уверенное осуждение вермахта в целом. Этот процесс не был ни стремительным, ни бесконфликтным. В 1982 году был издан «Указ о традиции», в котором среди прочего значилось, что эпоха Третьего рейха не является частью традиции западногерманских вооруженных сил; документ вызвал ожесточенные споры в армии и политическом руководстве.
Не менее ожесточенные споры в обществе спровоцировала в середине девяностых передвижная выставка, посвященная преступлениям вермахта на Восточном фронте. С мифом «солдаты честно воевали, а преступления совершали СС» многие немцы расставались с большой неохотой. Наконец, только на рубеже веков, когда подавляющее большинство непосредственных участников Второй мировой войны уже ушли в мир иной, в Германии приступили к полному уничтожению (вроде переименования казарм и воинских частей) всякой позитивной памяти о вермахте и его представителях, не входивших в Сопротивление.
Историк Ник. Власов утверждает, что на однозначное осуждение вооруженных сил, участвовавших в преступной войне, потребовались десятилетия и смена поколения (а то и двух). И это вполне понятно: в армии Гитлера служили миллионы мужчин, они уцелели, вернулись из плена, прошли денацификацию, но сохранили память о боях и о боевом товариществе – эти воспоминания были у многих самыми яркими в жизни, и признать, что и ты, и твои камрады были военными преступниками, что Гитлеру удалось замарать участием в агрессивной войне миллионы и миллионы людей, было просто невозможно, ведь большинство из них явно было не согласно считать себя виновными по факту военной службы, а многие вполне себе гордились своим фронтовым прошлым.
При таком масштабе проблемы перед политической элитой ФРГ фактически стояла дилемма: полное торжество справедливости или внутренняя стабильность республики? Поэтому был сделан однозначный выбор в пользу второго варианта. Именно это массовое участие немцев в войне и стало главной причиной того, что процесс «преодоления прошлого» применительно к вооруженным силам занял в ФРГ столь длительное время.
Украина в будущем столкнётся с подобной проблемой, и теперь уже нашей властной элите придётся выбирать, как относиться к массам населения, которое сейчас именуют «подверженным нацистской пропаганде», а эти люди считают себя во всём правыми, и это огромная задача, которую нужно умно решать.