Базовое ядро моего сознания почти полностью определили всего три вовремя прочитанные книги.
Читать я выучился рано. Впервые буквы заинтересовали меня в возрасте двух лет. Мама, по обыкновению, читала мне сказку на ночь, когда я вдруг ткнул пальцем в книгу и спросил: “Что это?”
– Мягкий знак, – ответила мама.
– Мякий зяк! Мякий зяк! Мякий зяк! – я нашел их все на странице.
К трем годам я уже довольно бегло читал.
В то время в Ташкенте было плохо с книгами, за ними стояли в очереди, их выменивали на макулатуру и годами ждали по подписке, и потому мама, бабушка и дед начали собирать детскую библиотеку еще до моего рождения, как только узнали, что мама беременна. Другой мой дед даже присылал книги из Москвы. В моей комнате стоял шкаф, доверху набитый книгами. Чего там только не было: сказки, приключенческие романы, сборники фантастики – золотой фонд мировой детской и подростковой литературы. Все, что только можно было правдами и неправдами раздобыть в Советском Союзе.
К семи годам я прочел вдоль, поперек, наискосок и в обратном порядке почти все книги из своего “детского” шкафа. Оставалась только верхняя полка с литературой для старших школьников. Скука – страшная сила, и, конечно, в какой-то момент я принялся и за нее.
Мне сразу повезло, и первым мне достался достался двухтомник нобелевского лауреата Леона Купера "Физика для всех" 1973 г. издания.
“Если верить Диогену Лаэртскому, Аристотель шепелявил, имел тощие ноги, маленькие глазки и выделялся своими нарядами, кольцами и прической” – я до сих помню эти слова, которыми начинается лучший учебник физики на свете. Написан он в жанре нон-фикшн, и жизнеописание великих физиков занимает в нем не меньше, а то и больше места, чем плоды их трудов. Начинался учебник с представлений о мире древних философов, а заканчивался самой современной на тот момент квантовой механикой.
Формул я, конечно, не понимал, и просто пропускал их, но повествование сразу захватило меня и влюбило в себя с головой, я не мог оторваться, пока не прочел книгу до конца. А потом сразу прочел еще раз. Меня просто ошеломило то бесконечное упорство и самоотречение, с которым все эти сумасшедшие гениальные люди на протяжении тысячелетий пытались постичь устройство вселенной.
На протяжении десяти лет я возвращался к этой книге примерно раз в год, каждый раз понимая все больше, пока не понял полностью. Сейчас тот самый экземпляр стоит у меня на полке, и я пробую читать его дочери, но ей пока не очень заходит.
Второй книгой, крепко сломавшей мне башню, был сборник математических головоломок и парадоксов "Крестики-Нолики" великого математика и популяризатора науки Мартина Гарднера. Эту книгу я понял еще меньше, но благодаря таланту и увлеченности автора сумел разглядеть нечеловеческую красоту математики и полюбить ее. Задолго до появления у меня первого персонального компьютера (БК 0010-01), я играл в “Жизнь” Джона Конвея на листе бумаги в клетку. Та же схема и те же десять лет до полного понимания.
Ну, а когда кончились даже книги для старших школьников, я отправился в мамину комнату, причаститься большой взрослой библиотеки, которую начинала собирать еще моя прабабушка.
Клянусь, я вытянул книгу наугад. У нее была ярко-красная обложка, а все остальные были какие-то серые и мрачные. Уж не знаю, на счастье ли, но это оказалась "Общая сексопатология" под редакцией Васильченко, с дарственной надписью от автора в адрес моей бабушки, она тоже была крутым врачом. Всего каких-то десять лет, и я знал все про секс и его патологии.
Базовое ядро моего сознания почти полностью определили всего три вовремя прочитанные книги. Они заложили системный подход ко всему, с чем я сталкиваюсь, включая собственное сознание и мышление. И без них я вряд ли бы смог когда-либо выбраться из той башни черного дерева, в которой сидел первые четырнадцать лет своей жизни. Но об этом как-нибудь в другой раз.