Что если….?
48 г. до н.э., центральная Греция, равнина неподалеку от г.Фарсал.
Едва только рассвет окрасил медленные воды Энипея позолотой, как полог шатра, вход в который украшала сигна знаменитого 10 легиона, распахнулся и оттуда бодрой походкой вышел немолодой уже человек. Несмотря на годы, в нем чувствовалась армейская выправка, а взгляд говорил о властной, непоколебимой натуре.
Гней Помпей, гроза бриттов, военачальник еще при жизни названный Великим, прищурившись от слепящих лучей солнца, отражавшихся от реки Энипей, взглянул на равнину. Здесь он решил дать решающий бой узурпатору, захватившему великий Рим ибо отступать далее было бессмысленно. Позиция была отличной, справа его фланг прикрывала река, голод и болезни проредили ряды вражеской армии, и теперь преимущество как в коннице так и в пехоте было на его стороне.
«Сегодня или никогда» - вздохнул мысленно человек, прошедший за свою жизнь сквозь десятки битв и не раз игравший в гляделки с Дамой с косой.
Выйдя к границе оборонительного вала, Помпей не без удивления увидел, что вражеское войско сворачивает палатки и собирается в походный порядок.
- Вот ведь наглец, - сорвалось с его губ.
Преданный Антоний, стоявший поблизости от генерала, с любопытством взглянул на него, но вслух спросить не решился.
- Этот наглец, этот проклятый узурпатор не собирается сражаться, он думает, что мы, так же, как и все прошлые разы будем отступать. Видишь, его войска выстраиваются не в боевой, а в походный порядок. – рукой указал Помпей на войско узурпатора.
- Выстроить войска в боевой порядок, 10 легион будет держать центр, там будет жарче всего, конницу на фланги, дождемся, когда его хваленые фаланги устанут тащиться в гору и устроим негодяю сюрприз…
- Марк Юний, за тобой левый фланг, не подведи нас, иначе революции конец и тиран восторжествует!
- Слушаюсь, мой генерал! – пылко воскликнул стоящий неподалеку мужчина, и Помпею на мгновение показалось, что в его глазах вспыхнул адский огонь.
«Чертовы блики солнца должно быть» - промелькнула мысль у командующего мятежной армией. – «А, впрочем, это вполне может быть и адский огонь, ведь этот проклятый фанатик ради своей идеи готов предать родного отца».
…А в это время проклятый узурпатор, как называл его мятежный Помпей, в просторечии просто Гай Юлий Цезарь, не без усмешки разглядывал позиции своего противника.
«Хорошая позиция, на склоне горы, правый фланг прикрыт рекой, превосходство в живой силе, а особенно в коннице, все как по учебнику, так ведь, Гней?» - мысленно беседовал Цезарь со своим врагом. – И, если верить учебникам, по которым мы с тобой вместе учились, я должен бы сразу сдаться. Вот только ты забыл, о великий Помпей, что перед тобой не немытые варвары из Британии, Галлии или Иберии…»
…Пехота императора по центру медленно поднималась по склону горы, таща с собой тяжелые щиты и здоровенные копья и дойдя до середины подъёма остановилась в нерешительности, то ли не зная, двигаться им дальше либо передохнуть. К этому моменту конница Помпея уже продавила левый фланг императорских войск и продвигалась все дальше и дальше вдоль медленных вод Энипея. Офицеры Помпея с нетерпением взирали на своего полководца, вот сейчас, прямо сейчас он отдаст приказ и прославленный 10 легион сметет остановившиеся в нерешительности войска узурпатора. Победа близка как никогда ранее и улыбки окрасили суровые лица римских легионеров. Но Помпей медлил с приказом, то ли чувствуя неладное, то ли ожидая, что пехота противника приблизиться еще, теряя силы на крутых склонах…
…Вражеская конница на правом фланге мчалась вдоль реки прямо на пехотинцев Цезаря и те медленно отступали, казалось не в силах выдержать ее натиск. Шаг за шагом они отступали назад, пока не дошли до места своей вчерашней стоянки, вот они нарушили свои ряды, щиты разомкнулись и пехота бросилась назад. Всадники Помпея с ликующими воплями бросились вперед, добить, уничтожить врага… прямо на ямы, вырытые накануне армией Цезаря, на колья внезапно будто выросшие из-под земли. Благородные прекрасные скакуны, ломая ноги, шеи, хрипя от боли и ужаса, сбрасывали своих всадников прямо под безжалостные мечи легионов Цезаря…
Видя, что дела на его правом фланге идут неважно и пытаясь переломить исход битвы, Помпей наконец отдал приказ и прославленный десятый легион бросился на застывших на склоне цезарианцев. Вал конницы набирая ход на крутом склоне несокрушимым потоком мчал на скомканные ряды пехоты, еще мгновение и центр вражеской армии будет прорван. В тот же миг с противоположной стороны поля боя раздалась барабанная дробь, легионеры Цезаря, как единое целое сомкнули щиты и выставили вперед тяжеленые двухметровые копья, которые они все это время тащили за собой. И, казалось бы, несокрушимый, набравший скорость поток конницы разбился об эти копья как ручеек посредине жаркого лета разбивается о подножие горы Олимп.
Генерал Помпей молча развернулся и чеканя шаг отправился в свой шатер в центре лагеря. Ему не нужно было никому ничего объяснять, мятежная армия потерпела сокрушительное поражение, а он, как ее главнокомандующий, должен был с честью встретить узурпатора и принять свою участь. Так он и сидел там, слушая вопли умирающих людей, вверивших ему, Великому Гнею Помпею свою судьбу.
Полог шатра распахнулся, и генерал выпрямился, ожидая встретить неприятеля, но вместо этого увидел верного Антония, одетого почему-то в рабскую робу.
- Возьмите это, мой генерал, оденьте, у нас еще есть возможность сбежать – Антоний протянул окровавленную робу одного из рабов в руки генерала.
- Ты должно быть шутишь, Антоний, предлагая римскому военачальнику, одеться в рабские лохмотья и позорно бежать с поля боя, бросив свою армию – сумрачно взглянул Помпей на своего офицера.
- Нет, мой генерал, части войска удалось бежать, вы наша единственная надежда, мы сможем снова собрать армию и вновь дать бой узурпатору. – запинаясь от волнения выпалил юноша. - Но без вас некому будет возглавить эту армию, начнется грызня и вот тогда мы и проиграем наш последний бой.
- Если вы не умерите гордость и не бежите сейчас, все эти люди, которые сейчас умирают, пока вы сидите здесь, все они, все до единого, умрут напрасно. Ну же, генерал, решайтесь! – и Антоний вновь протянул Помпею рабскую робу…
… Битва едва успела завершиться, и Цезарь приблизился к лагерю Помпея, пройдя мимо груды трупов, которыми был усеян неприятельский оборонительный вал. Он медленно шел к центральному шатру, оглядывая вражеский лагерь, как вдруг что-то на земле привлекло его внимание. Император аккуратно опустился на корточки, склонившись над телом, дабы убедиться, что глаза его в предвечерних сумерках не обманывают, приложил ладонь к груди мертвеца.
Просидев так несколько мгновений, он закрыл мертвецу веки, поднялся на ноги над телом Марка Юния Брута и печально произнес: И ты, Брут!
Рим. 30 г. до н.э.
Запыхавшийся путник, чудом прорвавшийся сквозь толпу людей, ввалился в таверну и крикнул трактирщику:
- Воды! И объяснит мне кто-нибудь наконец, что у вас здесь происходит!
- Ты что, с Луны свалился, странник, раз задаешь такие вопросы?! – удивился хозяин.
- Нет, черт возьми, я прибыл из Британии с поручением от своего господина!
- Ну тогда я почти угадал – усмехнулся трактирщик.
- Сегодня, о юный и необразованный варвар, похороны величайшего императора, которого когда-либо знал цивилизованный мир, великого Гая Юлия Цезаря!
- А что же с ним случилось? – поинтересовался брит.
- Старость с ним случилась, балбес! Впервые за долгие-долгие годы, римский император умер не на поле брани, не от яда и не от рук заговорщиков! Аве, Цезарь! – вдруг рявкнул трактирщик прямо в уху путнику.
Аве, Цезарь! – громыхнула вслед за ним толпа людей заполнившая трактир, ближайшую улицу, весь Рим.
- в реальности знаменитый 10 легион в той битве выступал на стороне Цезаря, и находился напротив левого фланга армии Помпея, которым командовал Луций Агенобарба во главе конницы римских аристократов, мечтавших сокрушить знаменитую десятку. Марк Юний Брут не был на острие атаки той конницы, остался жив и после боя был помилован Гаем Юлием Цезарем, о чем впоследствии великий император пожалел, приняв смерть в Сенате в 44 г. до н.э от рук заговорщиков во главе с Брутом, которого он пощадил 4 годами ранее.
По легенде, перед смертью, Цезарь произнес свое знаменитое выражение: И ты, Брут! Эта фраза в дальнейшем стала по сути синонимом для обозначения предательства и вероломства.
- Также существует теория, что столь необычный способ убийства императора лег в основу романа Агаты Кристи «Убийство в Восточном экспрессе».