— Познакомиться что ли с кем? — думал Александр Иваныч рассматривая свои мозолистые руки.
После развода прошло всего несколько дней, а жена уже устроилась. Как по маслу пошло. Дочка с ней осталась, конечно, девчонке уже четырнадцать, мать - начальница, идет на повышение, живут в прекрасном районе теперь…
Квартиру разменяли еще до развода. По логике вещей, она должна была полностью достаться жене и дочери, потому, что большую часть ипотеки закрыла жена. Но после обмена досталась им квартира хорошей планировки, а папе Саше приобрели, что попалось. Это был старый трехэтажный дом. Зеленая улица, пригород, «рабочий» район, и он имел ряд преимуществ. Александр Иванович наконец-то зашевелится и найдет себе в жизни лучшее применение, чем автомастерская, где вкалываешь в семь потов. Он подумывал поставить гипсокартоновую стенку, тогда будет полноценная квартира, потому, что прошлую стенку между кухней и залом кто-то уничтожил. Возле дома был небольшой палисадник, где соседи сажали не только цветы, но и хрен, мяту, мелиссу, даже морковь и свеклу. На клочке земли росли две сливы, две вишни и груша с мелкими плодами. Саша ее узнал по листьям.
В детстве перед домом соседей росла такая груша, вся обсыпанная маленькими вкусными грушками.
Соседей, кроме одной любопытной бабушки, возраста под восемьдесят, он сразу не увидел, тишина его порадовала.
— Саш. Ты найдешь работу в этом районе, я уверена. Марго к тебе приезжать будет, только ты ее не напрягай своим нытьем. И так уже высказалась, что мы тебя, как мусор из жизни выкинули. Побереги нервы ребенку, она и так у нас последнее время психованная, сам знаешь. Парня одного поделить никак не могут с Иришкой. Иришка пока побеждает, а наша в печали и тоске.
— А ты меня с улыбкой возле груши сфотографируй и пошли, пусть успокоится доча! — Саша подошел к дереву, обхватил его своей широкой лапой и лучисто улыбнулся. Аж глаза заблестели.
Жена быстро достала огромный смартфон и сделала несколько снимков. Поближе, подальше…
Встречаться с женой Александру пока не хотелось, а тем более с тёщей, которая начинала выть так, как будто его уже закопали.
Теща «Сашеньку» любила с малолетства. Как замуж позвал ее Наташу, так и полюбила. Сынок, сыночек, Сашенька. Вот уже скоро пять десятков лет, а всё Сашенька.
Только приезжать бы не вздумала, опять до слез доведет. Еще и переедет в однушку, будет кашеварить, борщи варить.
Вкусные у тещи борщи, красные, со свеколкой.
Александр сглотнул чуть не капнувшую слюну и протянул жене руку.
— Ну, пока, Наташа, Наталья Владимировна. Расстались и ладно, значит не судьба пройти жизнь, как близкие люди. Маргаритке привет! Пусть не приезжает пока, убираться да стираться надо, вот освоюсь – приглашу дочу.
Продавалась эта квартира с большим трудом. Молодая семья парень с девушкой держались за руки и стыдливо переглядывались, когда договор подписывали. Они с такой надеждой смотрели на Александра Ивановича, что он махнул свою закорючку быстро и с улыбкой.
Облегченно вздохнули. Мальчишка даже руку потную протянул.
И этот же паренек вышел, закурил какую-то дудку и извиняющимся тоном предупредил:
— Если чего услышите – не пугайтесь, это только звуки. Ничего серьезного. У меня жена беременна просто, боится и черт знает что рассказывает. Говорит у нас предметы перемещаются и продукты крошатся сами собой. Следы какие-то в шкафу находит… Но вы мужик, вижу, серьезный, сон крепкий, как у папаши моего…
— Да, вы молодые насмотритесь битв экстрасенсов и голубиного воркования пугаетесь. Все нормально, браток. Живите дружно!
Знакомство с соседями состоялось через две недели. Саша возвращался затемно, работал до восьми-девяти и первое время аж полдвенадцатого ночи приезжал. А через две недели наступило летнее небольшое затишье. Хозяин автосервиса предложил работать до семи, вошел в положение. Не хотелось опытного работягу терять, и выходной в понедельник предоставил.
Ничего подозрительного Саша не замечал. К приходил с работы, ел кашу с маслом за десять минут сваренную, свежую, закусывал хлебцем черненьким со шпротинкой, мылся и спать.
Мечтал о широком диване, чтобы складной. Достался какой-то топчан, не раскладывался. Двухспалку свою молодые сразу предупреждали, что заберут.
Саша был человеком не суеверным, но однажды проснулся от звона тарелок и льющейся воды. Глаза приоткрыл, понял, что с кухни идет звон, а никого нет. И вода льется полным ходом.
Он встал, дверцу посудного шкафа резво прихлопнул, воду закрыл, хлопнул рюмочку подаренного женой на двадцать третье февраля дорогущего коньяшечки и снова залег.
Решил мышеловки поставить на всякий пожарный.
«Не хотелось бы мышиный помет в кружках находить».
Кухня была старинной, деревянной, немного рассохшейся, но неплохой. Натуральный дуб.
«Лаком покрыть надо, и всё путем» — подумал Александр Иваныч, когда осматривал жилище.
Над собой и своей новой свободной жизнью Саша шутковал, его устраивало, что вообще без жилья не остался.
Теща всё таки доползла до него в выходной на электричке. Сашенька вышел к подъезду встречать и пожалел.
Бросилась на шею, стала по голове гладить и причитать, как мать, вернувшая пропавшего дитя.
— Да что же то такое, господииии! Да как она могла краля такая…. Да как же дитя отца лишила-а-а…. Сашенька, родненький, ты ж похудел совсем, седой совсем стал.
— Так я давно седой, Тамара Григорьевна. Давно! Уже лет десять, как! Мне тут хорошо, смотрите – сад какой, огород! И мне кусок земли соседи выделили, как всегда хотел. Да вы не переживайте так! Я работаю, питаюсь правильно. Пойдемте, убрался к вашему приходу. Всё у меня есть.
— Саша, Сашенька, сынок. Ты прости уж ее за*ранку. Она по заграницам как начала мотаться, так все не успокоится. Риточка в шоке, плачет девчонка.
— У нее там… первая любовь. Мы каждый день по телефону разговариваем. Она всё понимает, не переживайте так, а то не дай бог давление, что там у вас с давлением?
— Я здорова, как корова. Пойдем, я тебе привезла красной рыбки, сама посолила, как ты любишь. И котлет привезла, жареных и замороженных. Своих.
Теща пошла по соседям. И нашла язык со всеми. Теперь у Сашеньки был друг – Максюша, которому двенадцать лет, батя его тоже друг, баба Нюра, которая еле ходит, но весела и бодра и Мария Михайловна, одинокая хорошая женщина, стеснительная и приятной наружности. Еще семья «цыган» - мать с пятью детьми, у которой муж владелец ларька хлебного и молодая девчонка с парнем, которые не представились, но у девчушки интересная профессия – зоопсихолог.
Теща предложила сходить за согревающим душу напитком. Саша сказал, что у него есть и достал бутылку в которой осталось конь. як а как раз на две чарочки. А была полная вот еще совсем недавно.
— Да, господи! Она была полна в понедельник! А сейчас суббота. И я не пил!
— Саш, ты, наверное и не заметил, как при такой беде не напиться…
— Клянусь, хлопнул только раз ночью, грамм сто не больше. Куда почти поллитра девалось?
Теща жалобно посмотрела и погладила по голове, отвернулась утирая непрошенную слезу.
И как она убыла, началось. Свистопляска.
Ушел убрался, проводил тёщу, вернулся - посуда разбитая валяется, вода течет, вилки, ложки вместе с кружкой по всей кухне разлетелись.
Ночью под окном хрюканье поросячье. Поутру на паласе следы грязных больших ботинок, как будто мужик здоровый бродил вокруг пока он спал.
Саша поставил ловушки, уходя ниточку натягивал перед входом.
Ниточка целая, дома бог знает что. Печенье в тарелке покрошено, сметана отполовинена. Бутылка пустая выставлена на стол – как знак, что пока не будет полной, не видать покоя.
Однажды ночью, в приступе тоски от того, что давно не видел дочь, Александр завыл. Вот просто решил повыть волком. И тут же грохот непонятно где, как будто свалился непонятно кто.
И шипение непонятной змеи.
А так как Саше довелось вот буквально два дня назад Шерлока Холмса посмотреть, пеструю ленту, он струхнул немного.
Шипенье ему не понравилось.
Свет включил, выть перестал, поставил воду на пельмени.
Еще через два спокойных дня, когда Саша здоровался со всеми соседями, ему сказали, что искали его какие-то странные подростки.
И понял, что дочка сюрприз решила сделать. Позвонил Маргаритке, оказалось да, приезжали, еле нашли. Приедут еще раз, и она на ночь останется. У матери отпросилась.
Дома дочь разревелась так, что Саша прикрикнул:
— А ну хвать!!! Марго, я тут как сыр с маслом катаюсь! И ты туда же. Дай отдохнуть от матери, я ж грязный как сажа прихожу ванну немецкую женскую боюсь загваздать. Хвать! Мала еще, чтобы во взрослые дела вмешиваться. Иди сюда, вот ешь вареники и молчи. Я тут, никуда не делся. Будет у нас еще праздник с тобой, вместе на Волгу поедем на рыбалку.
— А … Андрюшу возьмем?… Пап, он тоже любит. Рыбку ловить любит.
— Это которого? Который тебя на Иришку променял, а потом снова на тебя переключился?
— Не так всё было. Она его сама на белый танец, а я ей разрешила, а потом…
— Вот и я матери разрешил, на белый песок лечь и ножками в море поболтать. А надо бы на Волгу, дать в зубы удочку, посадить на бережок и пусть в тине ножками бы поболтала.
Дочь видно представила и заливисто засмеялась.
Саша не удержался обнял и так сжал, что хрустнуло что-то.
— Папа, кажется ты мне что-то сломал!.... Да я пошутила!!! Браслет сломался – видишь? Пластиковый. Он мне надоел.
Саша взялся картинно за сердце и стал оседать. Но быстро вскочил с криком :
— Ха!!! Испугалась?
— Ни капли, ты не похож, ты улыбался! Вот я тебе сейчас покажу обморок…
Дочка стала ходить кругами, взмахивать тонкими руками, плюхнулась на диван, подергалась и затихла.
Саша отхлебнул чаю, взял вареник …
Дочь лежит, не двигается.
Он снова вареник.
Она лежит и ухом не ведет.
И тут открывается дверца кухонного шкафа. Тихо так, Саша краем глаза заметил.
Он подошел, открыл и понюхал воздух. Мышами не пахло. Осмотрел - тарелки стоят рядами, кружки сверху…
— Рит! Маргош! Ты если будешь есть пить, тарелки мой, кружки. А то вдруг мыши ходят, нагадят, и не заметим…
Утром дочь сто нала от его топчана, а Александр решил, что на полу даже удобнее, надувной матрас чудная штука, когда не сдувается во сне. Он собрался в магазин и встретил бабушку в палисаднике, она тоскливо щурилась.
— Анна Иванна, вам что купить? Я в магазин.
— Ой, милок, а кто это со мной разговаривает?
— Сосед ваш, Александр Иваныч. Я тут решил дочь побаловать, в гости пришла с ночевкой. Могу и вам половину торта отрезать, я все равно его не съем. Дочь любит Прагу. Вы любите?
— Прага прекрасный чешский город… я бывало … вспоминаю…
— Да нет, я про торт. Ладно, занесу вам к чаю. Хлеба куплю и что еще?
— Яичек, яичек купи. Я тебе денюшку передам, сейчас сейчас…
Анна Иванна стала копаться в кармане байкового халата.
— Не надо, мы ж свои люди. Лук забуду купить, я к вам. Вечно забываю, а без него селедка не селедка.
— Купи селедки, мне селедочки… купи… Денюшку отдам….
Торт после съеденных дочкой двух кусков перекочевал к соседке, селедку ей Саша почистил и порубил с луком, в банку затолкал и угостил фирменным рецептом, добавив чуть воды и лимона…
Жизнь пошла своим ходом.
А в день их свадьбы, которую теперь праздновать было не с кем и целовать миловать некого, Александр взял выходной и втихушку, в одного крепко приложил простой русской вод оч ки с селедочкой.
Спел про любовь и заснул.
К выпивке Саша относился крайне отрицательно, жил с пьющим отцом, но в этот день он должен был вспомнить, чем закончился их скоропалительный брак. Когда ему семнадцать, а ей девятнадцать.
Отпросился он с работы заранее, и сейчас тупо спал с головной болью, периодически всхлипывая.
И смотрел на кран с водой в надежде, что домовой составит ему компанию, не только включит кран, но и воды подаст ледяной.
Вставать Саше было тяжеловато.
И вот … раздался шум звенящей посуды.
Саня с головой накрылся клетчатым пледом, приоткрыв один глаз.
Дверца шкафа резко отворилась и показались черные тонкие ноги как будто из мазута блестящего. Гладкие и черные.
Сердце и так билось, как молот, а сейчас просто замолотилось.
Потом и задница показалась. И кто-то вылез в черном со светлой головой. Так по хозяйски прошелся по кухне к холодильнику, стал доставать остатки вчерашней роскоши, взял вилку и чем-то зачавкал.
«Селедку мою из банки жрёт!» — подумал Саша и затрясся.
Будь он не с похмелья, крикнул бы что-то дерзкое, но получилось хрипло вякнуть что-то нечленораздельное. Саша подумал, что его хватит кондрашка, но черный господин преисподней присел и ахнул, а потом медленно повернулся.
Ожидая увидеть черное лицо и оскаленные зубы, Саша оцепенел, даже глаз зажмурить не успел, но бог ему подсказал «Смотри, не отворачивайся. Гость-то пожрать пришел, думал, что ты на работе».
— Доброе утро! — внезапно поздоровался Саша.
— Кто здесь? — ответил дребезжащий голосок.
— Я, хозяин дома.
Наступила мрачная тишина. И тут произошло следующее: придвинув стул, существо метнулось к шкафу, влезло, подрыгивая ножками, и скрылось. Тут же послышался звон посуды и шкаф закрылся.
Саша лежал, лежал и тут его осенило. Он вскочил, подлетел в трусах к большому кухонному подвесному шкафу, распахнул вытащил свои тарелки, все, подставки, а кружек там, почему-то, не было, ... и толкнул заднюю стенку. Она была крепка, но Саша несмотря на свое состояние ломился, как лютый зверь.
Стенка поддалась и открылась полностью, как одна большая дверца.
Анна Иванна задумчиво попивала чай за маленьким столиком и прикусывала печенье.
— Ой! Кто это здесь? Кто шумит? — трепетно воскликнула соседка. — Как это? Что это? Ой! Что происходит, я сослепу то не вижу!
— Анна Иванна. Распахните халатик, а то я вижу только ваши черные колготки.
— Лосины, милок, лосины.
— А если я вам пасть понюхаю, она печеньем будет пахнуть или моей селедкой?
— Так, ладно! Расколол ты меня, герой! — громко и звонко сообщила Анна Ивановна. — Зови меня Анькой-лазутчицей. Ты первый, между прочим!
— Покажите костюмчик, который у меня чуть приступ сердечный не вызвал. Как вы могли беременную-то пугать?
— Не была она беременной. Как узнала, сразу перестала лазить.
— Ну так залезайте обратно, чо уж. Я вас и так селедкой угосчу. Не надо тырить.
— Корвалола накапать, пьянчужка?
Старушка бойко подошла к шкафу и потребовала:
— А ну иди отседа, дай полазить. Я чемпионка была по скалолазанию и покорению пещер.
— У меня между прочим не пещера.
— У тебя да, а вот до тебя жили пещерные люди, противные, вонючие… Только молодёжь нормальная жила.
Анна Ивановна в лосинах и спортивной обтягивающей водолазке перелезла, поставила свои лапки на столешницу, села и сползла на пол.
— Обнимемся, чо уж? — Сказал Александр
— Рад, что я не полтергейст?
— Рад, что живой! У меня дочь растет, а я бы тут от ужаса окочурился.
— Неча работу прогуливать.
Зрение у бабушки Анны Ивановны оказалось хорошее, аппетит тоже, настроение бодрое родные внуки и внучка красна девица, тридцати пяти лет. Свою дочь Анна родила в девятнадцать, мужа схоронила в пятьдесят три, внучка сестры росла с ней, имела семью, разошлась с мужем, который был старше на два года. Именно двоюродная внучка оказалась той самой ненаглядной, на которую не мог наглядеться Александр Иванович.
Она была рыжей и веснушчатой женщиной, такой же худющей и резвой, как баба Аня. А когда приехала в отпуск из Кемерово решила, что надо родить дочь, так как она припозднилась по сравнению с матерью и бабушкой.
Через два года к пятидесятилетнему юбилею Саша получил пацана Ивана Александровича, и няньку Марго, которая решила, что выйдет замуж за Андрюшу она, а не Иришка, потому, что у них с Андрюшей есть общее увлечение – рыбалка с отцом и мачехой.
Анна Ивановна решила, что если её приняли за существо из преисподней, надо бы костюмчик сменить. Она купила себе штаны с лампасами и желтенькую спортивную куртку. Халаты её и в старости не радовали, не в её характере было байковый халат и флисовое пальто носить.
💖С любовью и уважением к читателям и подписчикам!Продолжения на сто частей не будет 🐱 А рассказ случайно нашла в неопубликованных :) забыла про него, картинку не поставила сразу.
Благодарю всех за любые даже самые критичные и улыбчивые бесценные комментарии, с удовольствием поделюсь улыбкой. Скалолазку правда зовут Анна Ивановна, она еще совсем недавно ... впрочем, это уже другая история. Прошу прощения за ошибки, сижу в офисе, улыбаюсь и пытаюсь писать про Лизоньку с Матвеюшкой. Ночью получается страшнее, днем слаще! Настроение отличное - пятница!💖