«Испове́дую еди́но креще́ние во оставле́ние грехо́в. Ча́ю воскресе́ния ме́ртвых и жи́зни бу́дущаго ве́ка. Аминь.» (Из догматического учения православной церкви «Символ веры» )
Прежде чем что-то сказать - Гриша крестился. Говорил и прозорливо улыбался. Вот только глаза его были печальны.
Особенным было и его посещение храма. И это невозможно было не заметить. Ведь Гриша ходил прямо, не сутулясь, с ровной спиной. Весь подтянутый, собранный, он входил в храм, брал одну из горящих свечей и с ней обходил все иконы. И перед каждой непременно останавливался.
Когда же служба завершалась, люди окружали его перед храмом и спрашивали, как им жить? Что делать с пьющими взрослыми детьми? Как самим научиться молиться правильно, грамотно? В общем, разные вопросы звучали.
Гриша каждого прихожанина не просто внимательно слушал - он мгновенно видел его прошлое и будущее. Например, накануне один из обратившихся к нему за помощью перед сном хотел помолиться, да поленился. А Гриша Блаженный возьми и скажи ему: «Помилуй мя, Боже, на боку лежа». Тот сразу и раскраснелся – стыдно стало.
ГРИШКА САМ НЕ СБИВАЛСЯ С ПУТИ И ДРУГИМ НЕ ПОЗВОЛЯЛ СБИВАТЬСЯ
Он был волевым и исполненным Духом. Поэтому несмотря на любое время года, будь то жаркое лето это или поздняя, дождливая осень, чаще всего ходил босым.
А еще очень любил читать псалмы и священную литературу. Часто прямо на ходу - уткнувшись в книгу. Что интересно, Гриша при этом никогда не сбивался с пути. Шел так, словно его ведут за руку.
Одежда на нем была простенькая - заношенный пиджачок да брючки в полосочку, подпоясанные веревкой. Зимнюю одежду и обувь Гриша надевал строго в зимний сезон.
Идет, бывало, по дороге и обронит встречному человеку несколько слов из своей книги. Тот потом и ломает голову над тем, что пытался ему Гриша сказать? Разгадает – его счастье. Нет – значит, нет. Свои слова-ребусы Блаженный Гриша никому не разъяснял.
Известно, что когда-то к нему обращались по имени-отчеству - Григорий Александрович. Фамилия его была Загорин. В прошлом был учителем литературы. Со школой пришлось расстаться из-за того, что стал рассказывать детям о Боге и бесах.
Вскоре после этого бывший учитель и стал Гришкой Блаженным.
Как Гриша указал источник воды
Однажды, придя в храм, он попросил испить воды. Но, едва взглянув на нее, отказался пить - дескать, невкусная. А вкусная вода, как объяснил Гриша, совсем рядом.
Отправившись туда и осмотрев территорию, он выбрал место и выкопал яму в человеческий рост. Сначала вода не пробивалась. Но уже на следующее утро появилась сладкая и вкусная вода.
О Священном Писании
Блаженный Гриша хорошо его знал и мог легко напомнить любой из сюжетов. Скажем, о том, как люди исцелялись от прикосновения к одеждам Христа. А потом сказать: «Пошли - также сделаем». И это была не шутка! Гриша многих больных исцелил благодаря своему дару от Господа и непоколебимой вере.
А смех напоказ он буквально выдавливал из себя. Что поделаешь? Таков был его подвиг, требовавший от него актерского мастерства.
Как Гриша объяснял путь к Богу?
О нем, о его жизни сохранилась скупая информация. Неизвестна дата его рождения. Не удалось найти ни одного его фото. По скупым рассказам знавших Гришу можно понять, что он – наш современник, родился в 20 веке предположительно в Питере. Умер примерно в 2002-2003 году. И что люди верующие считали его святым. Более подробные факты о Грише Блаженном (или Юродивом) удалось найти лишь в книге протоиерея Николая Агафонова (1955 – 2019) «Чаю воскресения мертвых», изданной в 2006 году. Судя по всему, речь в ней идет о событиях между Волгоградом и Самарой.
Итак, друзья, читайте отрывок из книги протоиерея Николая Агафонова про жизнерадостного и словоохотливого Гришку Юродивого:
«После службы на праздник первоверховных апостолов Петра и Павла я зашел в нашу церковную бухгалтерию, чтобы получить зарплату и отпускные деньги. А когда вышел из бухгалтерии, увидел во дворе Гришку, как всегда окруженного прихожанами. Увидев меня, он разулыбался и, бесцеремонно растолкав бабушек, направился ко мне:
- Ну, Леха, ты - человек грамотный, растолкуй мне про эту тетку, что все свое имение на врачей растратила, а вылечиться так и не вылечилась.
- Какую тетку? - удивился я.
- Ну ту самую, о которой в Евангелии написано.
- А-а, - протянул я, когда до меня дошло, о каком евангельском эпизоде говорит Гришка, - а что там растолковывать, у земных врачей вылечиться не смогла, а прикоснулась к Христовым одеждам - и вылечилась.
- Вот-вот, правильно говоришь, только прикоснулась; некоторым бы тоже не мешало прикоснуться. А этим, на которых мы имение тратим, Господь сказал: «Врачу, исцелися сам». Вот оно как получается, Леха. Так что айда с тобой вместе прикасаться.
Сердце мое радостно забилось, я сразу поверил, что никакие врачи и никакие курорты мне не нужны. При этом поверил: пойду с Гришкой - и обязательно исцелюсь. Даже не спрашивая, куда надо идти, я воскликнул:
- Пойдемте, Григорий Александрович.
Гришка стал испуганно оглядываться кругом:
- Это ты кого, Леха, кличешь? Какого Григория Александровича? Его здесь нет.
Потом, нагнувшись к моему уху, прошептал:
- Я тебе только, Леха, по большому секрету скажу: Григорий Александрович помер. Да не своей смертью, - он еще раз оглянулся кругом и опять зашептал мне на ухо: - это я его убил, только ты никому не говори, а то меня опять в милицию заберут и посадят.
Я с удивлением посмотрел на Гришку, подумав:
- Неужели действительно душевнобольной?
- Да-да, Леха, не сомневайся, заберут и посадят, у них за этим дело не станет, - он засмеялся, - гы-гы-гы.
Когда он смеялся, я внимательно смотрел на него, и меня поразило, что в его глазах я не увидел веселья, которое должно было, по сути, сопровождать смех. Нет, в глазах его была печаль, даже я бы сказал - какая-то скорбь. И тогда я вдруг понял, что это не смех слабоумного человека, а рыдания того, кто видит страшную наготу действительности, сокрытую от «мудрых века сего».
- Ну дак как теперь, Леха, когда ты узнал правду, пойдешь со мной или передумал? - и он, сощурив глаза, продолжая гыгыкать, смотрел на меня, ожидая ответа.
Я стоял в растерянности и не знал, что ответить. Но потом все же решительно сказал:
- Не передумал, пойду.
- Вот и хорошо, через пять деньков раненько приходи к церкви. Путь неблизок.
Тогда я вдруг решил спросить:
- А куда мы пойдем?
- Куда пойдем, говоришь? Сам ведь обещал, а теперь забыл, небось? К попу Мишке пойдем, он тебя ждет.
Тут я вспомнил про свое обещание отцу Михаилу посетить в отпуск его храм в селе Образово и устыдился: ведь действительно забыл. Узнав о том, что я не собираюсь ехать в санаторий, а еду с Гришкой в Образово, супруга вначале огорчилась, но, подумав, решила, что это даже лучше. Раз блаженный обещает исцеление, то так, наверное, и будет.
Встали рано, и жена собрала мне в дорогу вещи и продукты. Увидев меня, загруженного сумками, Гришка почесал затылок:
- Куда же ты, Леха, собрался, с таким скарбом? За Христом так не ходят. Он ведь налегке с апостолами ходил.
- Тут, Гриша, все самое необходимое в дорогу, ведь не на один же день едем.
- Кто тебе сказал, что едем? Мы туда, Леха, пешим ходом, три дня нам идти.
- Как, - удивился я, - мы разве пойдем пешком? Ведь это восемьдесят с лишним километров.
- Господь пешком ходил, и апостолы - пешком. Сказано ведь: «Идите в мир и научите все народы». Если бы Он сказал: «Поезжайте на колесницах,» - тогда другое дело. А раз сказал: «Идите», - значит, мы должны идти, а не ехать.
- Ладно, - сказал я, - раз такое дело, оставлю часть.
- Нет, Леха, часть за собою целое тащит. Надо все оставить и идти.
- А чем будем питаться в дороге? - недоумевал я.
- Сухарик - вот дорожная пища, он легкий, нести сподручно. А воды кругом много. Что еще нам надо? Поклажу свою вон человеку отдай, - указал он на подошедшего к калитке бомжа, который с утра пораньше пришел занять место для собирания милостыни.
Я безропотно исполнил совет Гришки и обе сумки отдал бомжу. Тот, обрадовавшись, схватил их и убежал, боясь, что могут снова отнять такой щедрый дар.
- Вот теперь пойдем все вчетвером,- обрадованно воскликнул Гришка и быстро зашагал по улице. Я последовал за ним. Когда вышли за город и двинулись по сельской грунтовой дороге, решил спросить Гришку напрямик, что он имел в виду, когда сказал: «Пойдем все вчетвером».
- Ну а как же мы пойдем без самых близких своих друзей? Без них никуда.
- Каких друзей? - удивленно спросил я.
- Как - каких? Каждому дает Бог Ангела-Хранителя, это, Леха, друг на всю жизнь.
- Ах, вон оно что - тогда нас, значит, не четверо, а шестеро. Ведь сатана тоже приставляет к каждому человеку падшего ангела-искусителя.
- Нет, Леха, они любят не пешком ходить, а с комфортом ездить на автомобилях, особенно на дорогих, или в поездах - тут они больше уважают мягкие места в купе. А пешком они ходить не любят, быстро утомляются. А если человек к Богу идет, они этого вовсе не переносят. Потому я их все время мучаю тем, что пешком везде хожу».