Бабушка Серафима умирала поздней осенью. Она и при жизни была маленькой и сухонькой, а заболев, вовсе стала тенью.
В последние месяцы Серафима Мелентьевна Совина уже не вставала с постели. Приезжавшие один за другим врачи выписывали обезболивающие препараты, потом отводили родственников на кухню и говорили одно и то же: готовьтесь.
Баба Серафима очень переживала, что больше не может ходить в церковь. Священник трижды приезжал к ней на дом, исповедовал, причащал, но старушка всё равно томилась. «Как умру, не давайте меня ножиками резать, так похороните», - завещала она детям и внукам.
Кто тогда мог знать, что бабушкино беспокойство окажется пророческим...
27 октября ночью самочувствие бабы Фимы резко ухудшилось, ей вызвали «скорую». На следующий день пришёл лечащий врач, отметил в карте гражданки Совиной, что у больной крайне тяжёлое состояние.
После его ухода родственникам снова пришлось вызывать бригаду медиков - бабушке стало совсем плохо. Когда звонили «03», Серафима Мелентьевна ещё была жива, но когда «скорая» приехала, помощь больной уже не требовалась: врачи констатировали смерть.
- В медицинской карте вся история болезни была отображена, но никаких справок или документов, подтверждающих смерть, бригада «скорой» нам не выдала, - вспоминает внук Серафимы Совиной Сергей Еремеев. - Они решили подстраховаться и вызвали полицию.
Прибывшие полицейские осмотрели тело, выдали справку, что «гражданка Совина С.М. скончалась в своей квартире без видимых телесных повреждений» и дали семье старушки направление на судебно-медицинскую экспертизу (СМЭ), чтобы получить заключение о смерти.
Родные, конечно, тогда не знали, что полицейские почему-то тоже решили подстраховаться.
Следующие дни превратились для семьи Еремеевых и Совиных в ад.
Начальник судмедэкспертизы Илья Бегунков осмотрел тело и наотрез отказался выдавать заключение о смерти без вскрытия. Никакие доводы не помогали - он сослался на то, что справка из полиции написана слишком расплывчато и по ней нельзя установить, являются ли причины смерти естественными.
Врёт, всё он видел, - говорит Владимир Совин, сын Серафимы Мелентьевны. - У бабушки места живого не осталось из-за болезни. Но этот гад продолжал настаивать на вскрытии из-за той самой туманной справки из полиции. Говорил нам: «Я здесь всё решаю. Либо делайте по-моему, либо справки вам не видать».
Родственники пошли искать правды в районную больницу. Но там им сказали, что такими делами занимается только СМЭ, а повлиять на неё они не могут - это самостоятельная структура в системе органов здравоохранения, со своим начальством и собственными порядками. А затем отправили родню покойной назад - договариваться с Бегунковым полюбовно.
Мы ему даже деньги предлагали, - вспоминает Сергей. - Не взял. Говорили: будь человеком, ты же видишь - умерла от рака, а нам хоронить пора! Ни в какую - упёрся, и всё.
На семейном совете Еремеевы и Совины решили исполнить последнюю волю бабы Фимы и похоронить её без свидетельства о смерти. Тем более, всё уже было заказано - и гроб, и могильщики. С последними пришлось договариваться в обход начальства - за похороны без свидетельства им могло серьёзно влететь.
А что было ещё делать? - рассказывает Владимир. - Бабуля завещала похоронить себя по православному обычаю, как полагается, на третий день. А у нас к концу второго дня свидетельства нет. Племянник, когда говорил с Бегунковым в последний раз, не сдержался, бросился морду ему бить - еле разняли.
Так бабу Фиму и похоронили - без документов. Теперь вопросы наследства, имущественных долей, регистрации и коммунальных платежей повисли в воздухе - без справки о смерти пенсионерка продолжала числиться живой.
Более того, Совины и Еремеевы теперь сами оказались в тяжёлом положении: ведь похоронили человека, чья картина смерти была юридически не ясна. Но об этом пока решили никому не говорить. И обратились в прокуратуру - с жалобой на Бегункова.
В прокуратуре родне бабы Фимы посочувствовали, но развели руками: ничего сделать не можем, формально начальник судмедэкспертизы прав. Единственное, чем обещали помочь, - объявить бабушку пропавшей без вести, чтобы у неё был хоть какой-то правовой статус.
То, что мы пережили в те дни, не описать никакими словами, - говорит Владимир Со- вин. - Полиция, прокуратура, врачи - они годами знают друг друга, все между собой вась-вась. А наша бабушка из-за них, получается, ни живая, ни мёртвая! Потом нас знакомые научили: по закону даже устный отказ родственников от вскрытия имеет юридическую силу, обращайтесь в суд.
Только когда подали заявление в суд и пригрозили предать эту историю широкой огласке, дело сдвинулось с мёртвой точки. Еремеевы и Совины дали понять, что дело не оставят и если будет нужно - дойдут до Генпрокуратуры. И тут неожиданно родственникам Серафимы Мелентьевны пообещали помочь решить вопрос через главврача районной больницы - как оказалось, хорошего приятеля Ильи Бегункова.
Потом им знакомые рассказали: помогла близость местных выборов - городское и районное начальство забеспокоилось, что история с бабушкой Совиной всплывёт в самый неудобный для них момент. Судмедэксперту Бегункову сверху посоветовали быстро решить вопрос со справкой задним числом, что он и сделал.
Никакой служебной проверки в отношении начальника СМЭ произведено не было.
- У нас все в городе знают, что «план» по экспертизам Бегункову сверху спускает его начальство, которое не устраивает плохая статистика - слишком мало вскрытий, - поведал Сергей. - Многие люди не знают, что имеют законное право отказаться от вскрытия родственника, вот судмедэкспертиза этим и пользуется. Мы тоже не знали. А другие и сами предпочитают не связываться: похоронами надо заниматься, кто же захочет ходить по судам?
Родственники бабы Фимы отозвали заявление из суда, объяснив, что нет ни времени, ни сил тратить месяцы, а возможно, и годы на тяжбу. Но сколько ещё таких как они вынуждены послушно исполнять волю маленьких царьков от медицины?
По словам Владимира Совина, им недвусмысленно дали понять: вам просто повезло. А значит, люди вроде Ильи Бегункова наверняка и дальше будут улучшать свою плохую статистику за счёт горя людей, прекрасно понимая: возмутится один, а сто смирятся.
И, разумеется, никто никого не уволит, ведь все знают: в нашей медицине сегодня очень плохо с кадрами.
Имена и фамилии изменены.