Бигль - это не порода, это кличка. И ее специально не подбирали.
Просто в традиции очень дорогих собачьих пород имя щенка почти всегда состоит из одного слога имени мамы и одного слога имени папы. Так и получился Бигль. Которого еще до рождения за очень большие деньги купил известный охотник.
Правду сказать, Бигль стоил своих денег. Так как он был великолепен не только своей родословной. Он оказался исключительно умён, вынослив, чрезвычайно сообразителен и после недолгой, но профессиональной тренировки превратился в отменного охотничьего пса.
...Это было его первое "дело", и оно удалось. Он "поднял" и загнал нескольких зайцев, нашел всех подстреленных хозяином уток и, наконец, с чувством хорошо исполненного долга поковылял вслед за ним на ночлег.
...Они устроились на берегу хорошенькой речушки, принялись готовить ужин.
...Хозяин отхватил ножом заднюю лапу у еще тёплой заячьей тушки, освежевал ее, насадил на вертел.
...Молодая зайчиха была не худосочной, с отменно плотным "нагулянным" ароматным мясом. Ах что это был за запах!..
...Бигль не отрывал взгляда от заветного вертела, гипнотизировал его. Иногда он не выдерживал, поднимался, топтался на месте, потягивался, тянулся к нему мордой, нервно облизывался, притворно-равнодушно зевал. Потом опять ложился, косился на лапу, вздыхал, начинал терпеливо ждать.
Наконец, хозяин в последний раз потыкался спичкой в заветный кусок, довольно крякнул: "Готово..."
Бигль немедленно вскочил, заегозил, бешено завилял обрубком хвоста.
Хозяин прикрикнул на него, снял мясо с вертела.
...Он ел медленно, манерно, маленькими кусочками, картинно отрывая их от лоснившейся, истекавшей жиром лапы....
А еще прежде чем отправить эти кусочки, в рот, он макал их сначала в горчицу, потом в какой-то специальный острый соус, а дальше, положив на язык, начинал вдруг громко с чувством причмокивать, раскачиваться из стороны в сторону, подкатывать глаза, стонать от удовольствия...
...Бигль в такие мгновения, не выдерживая напряжения, взвизгивал, срывался с места, высоко подпрыгивал, начинал носиться вокруг костра, как угорелый, а потом возвращался, застывал перед хозяином, как вкопанный, мелко дрожал.
...Он провожал страдающим взглядом очередной исчезающий во рту кусок, тянулся к лицу хозяину мордой, трогал его руку лапкой...
Тот, отталкивая дрожащую лапу, опять тщательно пережёвывал невероятно вкусное мясо, опять громко причмокивал, стонал, подкатывал к небу глаза...
...Наконец, он доел лапу. Всю. Обглодал на ней даже суставчик.
Дальше он отшвырнул голую кость в кусты, оглянулся на пса
- Ну?, чего сидишь?.. Можешь взять...
Бигль не пошевелился. Он теперь не егозил, сидел, как статуя, смотрел прямо в лицо человека.
И взгляд его был странным, уже не страдающим. Он был таким, каким всегда смотрят на предателя приговоренные по его вине к смерти люди. Нет, нет!, этот взгляд не бывает осуждающим, и в нем никогда не бывает ненависти и даже презрения. Но он всегда бывает таким... таким... ПРОСВЕТЛЁННЫМ!, таким ДОЛГИМ(!) таким... НИКАКИМ(!), что его просто физически невозможно выдержать и забыть...
Человек озлобился, отмахнулся от этого взгляда
-Нууу?!, чего уставился?, чего смотришь?! Пшёл отсюда...
Пёс не возражал. Он медленно повернулся и, опустив голову, неторопливо пошел к своему месту у палатки. Дальше он лёг, положил морду на лапы, коротко вдохнул, закрыл глаза и... умер. Говорят, от разрыва сердца...
Мораль? Хм... Нам до собак еще расти, чтоб вровень стать с их благородством, а им вовек не доползти до человеческого скотства...
