- Опять завыл, слышишь? - Наста прижалась к мужу.
- Слышу. - Сирый обнял жену. - Не сплю.
- Тоскливо как что-то.
- На луну воет.
- На заднюю лапу так и прихрамывает. Болит может?
- Лечили же. Зажило. Говорится же: как на собаке все заживает.
- Так оно. Тоскует он похоже, и дом наш - ему не дом.
- Сам ко мне на болоте прибился. Позвал его - Сирко, он со мной и остался.
- А до этого в лесу жил?
- У староверов.
- Так их собака?
- Нет, пришлый он. А откуда - не знаю... ничейный, тоскует.
- И ты для него не хозяин.
- Выходит нет.
- А староверы эти, кто они?
- Семья, ребятишки у них, в тайге живут. Меня испугались, вроде как ушли, оказалось - спрятались. Когда с острова уходил, обернулся. А в их доме печка затопилась, дым из трубы шел.
- Ты мне не говорил.
- Никому не говорил... не надо, что бы о них знали.
- А мне сказал, - прошептала довольная Наста.
- Тебе можно.
- А я что, особенная? - Насте явно понравилось услышанное, и ей хотелось еще приятных слов.
- Особенная, моя...
Наста не ответила и только сильнее прижалась к мужу, раздумывая о чем-то своем.
- Что замолчала?
- Ребеночек у нас с тобой будет. - Наконец решилась сказать и замерла, не зная чего ждать.
Сирый же только крепче обнял жену и поцеловал. Сдержанный по своей натуре он не знал, что сказать, хотя внутри у него все бурлило от радости.
- Молчишь? - Теперь Наста спросила мужа, хотя уже поняла его молчаливый ответ.
- Дочка у нас с тобой будет. - Наконец прошептал Сирый.
- А ты знаешь? Рано ведь еще.
- Знаю и знаю, что назовем ее Марьей.
- Маша, хорошее имя, - согласилась Наста, не спрашивая мужа, как он узнал, что будет девочка. Зачем, когда любящим людям и так хорошо.
- Трое у нас ребятишек будет, большая семья. - Сирый размечтался. - Я Ваню всему научу, а ты девчонок по своей, женской надобности... Ваню и Олку надо бы из интерната погостить привезти.
- Каникулы скоро, тогда и привезем... Сирко что-то затих, не ушел бы...
- Не уйдет, и тоска его пройдет. - Уверенно ответил Сирый.
- Ну и хорошо. - Наста успокоилась и скоро заснула, задышала мерно и тихо, как спят счастливые женщины рядом с любящим мужем.
А Сирый, Сережа, от прежней клички надо было уже отвыкать, еще долго лежал с открытыми глазами, не о чем не думая, и теперь был вполне счастлив, видел свое будущее и будущее своей большой семьи. Правда была одна загвоздка - очень хотелось курить, но тревожить Насту он не хотел и решил потерпеть до утра.
________________________________________________
- Тоскуешь? - Дед Матвей присел рядом с Сирко на уже ошкуренное бревно. Хозяин, имеется в виду Сирый, заготовил лес для постройки нового хлева, собирался заняться разведением разной живности и расширить скотный двор. Матвей любил иногда предстать в своем прежнем облике.
Сирко тихо заскулил, суча передними лапами, сам говорить он не мог, но понимал деда.
- Хромаешь? - Спросил дед и, не дожидаясь реакции пса, сам же и ответил. - Знаю, хромаешь. Ничего, лет через двести пройдет. Долог твой век... Уйти хочешь? Потерпи, ты здесь нужен, помоги им. Дочка у них скоро родится. А кто, как не ты научит ее всему. Путь ее уже заказан... - Матвей провел рукой по густой и мягкой шерсти пса. - И фея к тебе тогда вернется, как же без нее. Ты главное жди, совсем немного осталось. Нельзя без добра, ох как нельзя. Что ж тогда в мире будет без добра. Нет, не может она не вернуться.
Сирко успокоился, зарылся в снег и уснул. Над снежным холмиком поднималась струйка теплого дыхания пса.
А дед Матвей в длинной домотканой рубахе, подпоясанный веревкой, босой встал с бревна, перекрестил дом Сирого и Насты и пошел дальше, опираясь на простую деревянную палку, конечно только с виду простую. Не было покоя деду на том свете. Уж очень много дел оставалось здесь у нас, на нашем белом свете. Без деда было никак не обойтись.
____________________________________________
Строгий вызвал из Юзьвы машину с конвоем. Троих задержанных надо было оправлять в район и основные следственные действия проводить уже там. Концы запутанной истории с поиском золота тянулись дальше.
Вот, что удалось выяснить из показаний задержанных (приводятся обобщенные сведения из протоколов допроса).
Дрон, он же Андрон, так похожий на кавказца, сознался в изготовлении самогонного аппарата, установке самострела на лося, в результате чего пострадал местный староста Инютин.
Рассказал, как подговорил Варьку, свою сожительницу, отравить приехавшего для расследования участкового Максимова. А когда из этого ничего не получилось, то сам подпилил мостик через овраг, когда участковый через Верку, Варькину сестру, узнал о хуторе и проживающем там бывшем шабашнике.
Вот только о Гунявом и его подельниках, отправившихся на поиски пещеры с золотым кладом, знал очень мало. Вроде как и не знал, кто его послал. Да, Фому видел. Тот снабдил его всем необходимым инструментом, оборудованием и еще прошлым летом привез на хутор, где и познакомил с Варькой, бесноватой ведьмой.
Как человек мастеровой Дрон сначала устроился в бригаду шабашников. Потом прятался на хуторе у Варьки, где соорудил из привезенного оборудования генератор тока, а потом сварил самогонный аппарат. Зачем? Что-то ведь надо было делать.
В назначенное время Дрон включал привезенную радиостанцию, принимал сигналы, отправлял свои по приложенной таблице. Встретил Гунявого с подельниками, пустил переночевать, а потом просто ждал их возвращения с золотом. Что пошли искать золото, да, знал. Когда стало понятно, что на хуторе оставаться больше нельзя - переселились с Варькой на болото. Как туда пробраться по короткой дороге знала Варька.
Из показаний Фомы вообще ничего узнать не удалось. Вроде как мимо проходил. Какое золото? Ни о каком золоте не знал и не знаю. Дрон? Знакомый. Привез его к знахарке подлечиться. Раньше сам бывал у нее. Пистолет? А что пистолет? Нашел в лесу, хотел по возвращению в Юзьву тут же сдать в милицию. Тыпарь? Сам приблудился, вместе пошли на хутор старую знакомую проведать, Варьку. Расхворались оба, а она вроде как людей лечила. Все знали, что она знахарка. Вот и все!
Тыпарь, тот вроде вообще дурачком прикинулся, больше хихикал и отвечал невпопад. Обрез, ну обрез, не мой, нашел. Правда Тыпарь не смог так складно рассказать о том, что обрез хотел при первой возможности сдать в милицию. Срок ему конечно светил за незаконное ношение, но это было мелочью.
Хорошо, что Строгий, человек опытный, приказал взять с собой переносную криминалистическую лабораторию. Откатали пальцы задержанных, но в деревне с этими опечатками делать было нечего. Задержанные как-то назвались, только проверить, соответствует ли это действительности, было невозможно.
С обреза сняли отпечатки пальцев Тыпаря. А вот на пистолете ТТ, который Фома успел бросиьб в снег, отпечатков не осталось. Правда опять выручил Строгий. Достал из пистолета обойму, и с нее сняли отпечатки как Фомы, так и Тыпаря. К тому же в обойме не хватало одного патрона, а в стволе имелся свежий нагар. Как предполагалось, пуля должна была застрять в голове незнакомца. Правда ее извлечение откладывалось тоже до Юзьвы.
В общем - было над чем работать.
Вместе с конвоирами в Ражино вернулся староста Инютин и его жена. Был он еще слаб, из больницы его выписывать не хотели, но он настоял. Говорил, что от лежания в больнице ему только хуже. Надо на свежий воздух, домой в свою деревню, где накопилось много неотложных дел. Решать их по телефону, который работал не всегда, было невозможно.
Инютину помогли спуститься с машины. Опираясь на палку, он отмахнулся от Клавдии, своей жены, и тут же отправился в контору, куда созвал своих деревенских. Митяй, Петруня, Верка, Митрофан и другие важные жители прибежали тут же. Как же без начальника? Никак не обойтись!
Первым делом определились, как отремонтировать Пашин МАЗ. Машина срочно нужна была в районе, на ней развозили продукты по деревням. Подумали, обсудили. Митяй сказал, что сможет поправить топливный бак и трубку. Паша, с перевязанной после удара головой, еще плохо себя чувствовал, но тоже вызвался помогать. Вот только на водительском месте лобового стекла не было. Решили переставить с пассажирского. А там пока чем-то закрыть дыру.
Две милицейские машины уезжали в район с задержанными, собранными вещдоками и бумагами, написанными Максимовым. Весь милицейский состав ехал тоже, конечно и Максимов с Дарьей Ивановной, своей невестой. О предстоящей свадьбе знали уже все. А опер Коля Елохин, которому был доверен для сохранности чемоданчик с деньгами почтальонши Маши, не отходил от девушки, ловко подсадил ее в линейку. И сели Коля и Маша рядом. Конечно всю дорогу до района над ними подшучивали. Но это для парочки было уже не важно.
Отгремели события в Ражино, опустела деревня, стало сразу тихо и спокойно. Жизнь постепенно возвращалась в привычную колею или русло. Это уж кто-как назовет.
А дальнейшие события, расследование теперь перемещались в район, в Юзьву.
Продолжение ЗДЕСЬ
Предыдущая глава ЗДЕСЬ
Начало ЗДЕСЬ