РАССКАЗЫ ДЕТЕЙ ВОЙНЫ. ИЗ ЖИЗНИ СТАНИЦЫ ПОТЕМКИНСКОЙ (ПУГАЧЕВСКОЙ)
Из воспоминаний Шелестовой Раисы Ивановны. Родилась я в 1935 году, в ст. Потемкинской Верхне-Курмоярского района. Мама - Мария Ивановна Сухова, отец - Иван Иванович Сухов, воевал, но потом попал в плен, за что был осужден. Старшая сестра Лидия 1927 г.р., брат Леонид. Мы сами родовые Потемкинские, тут же в хуторе жили бабушка Пелагея Егоровна (возможно Симонова) и прадед Егор.
В войну все страдали от голода, но нам не пришлось сильно голодать, так как у нас было несколько кур, да и корову немцы не забрали. Кроме того, прадед был рыбаком, он нас рыбой снабжал. Собирали в лесу ежевику, яблоки, тёрен, щавель, дикий чеснок, из этого варили супы.
Жили мы в маленьком домике, поэтому нас из него немцы не выгнали, а у бабушки в доме жил какой-то немецкий начальник.
По соседству с нами жил Филатов Дмитрий, охотник и рыбак, он тоже помогал нам, часто приносил рыбу или зайца.
Из боевых действий помню, как прятались от немецких самолетов, когда они пролетали над нами. В каждом дворе для этого случая был вырыт специальный блиндаж, и мы туда прятались. Сейчас уже не помню, чтобы нас сильно бомбили, а вот как бомбили станицу Верхне-Курмоярскую, помню хорошо. Мы на бугре жили до Верхне-Курмоярской станицы от нас всего 12 километров, и, когда бомбили станицу, мы выбегали на улицу и смотрели на взрывы и на пожарища, все небо от огня было красным.
Напротив, нас жили соседи Марченко. Тетя Клава работала воспитателем в детском саде. Её муж был летчик-испытатель. С их дочкой Альвиной мы глазели, как немцы бомбят станицу. Родители ругают нас, убеждая, что это бомбежка, а не игра. Нам, глупым, интересно. Тогда тетя Клава выйдет, даст нам подзатыльников, мы быстро в дом заходим.
Помню, как немцы строили у нас понтонный мост, но так и не успели его выстроить, дошли где-то до середины Дона, а потом начали наступать наши части. Отступавшие румыны бежали мимо нас, я это хорошо запомнила, они бросали все и утекали, так как у нас говорят, что аж пятки сверкали. Вокруг много окопов было вырыто и занесено снегом. Румыны так боялись, так спешили, что не замечали этих окопов, бежали и падали в них, вот какой страх они испытывали.
После оккупации пошла, учиться в первый класс. Школа была в обычном деревянном доме, семилетка. Из учителей помню директора Соловьева и учительницу Тарасову Римму. Со мной учились Красавина Надежда, Дураков Николай, Пруцакова, Горбачев, Федяев,
После освобождения от оккупации у нас в хуторе организовали детдом. Детей привозили со всей области, сирот, беспризорников, в общем, детей было много. Детдом разместился рядом со школой в трех домах, мать Красавиной Нади назначили директором, а воспитателем Сухареву.
Нам было по 7-8 лет, но мы работали на равнее со взрослыми, с младшим братом поливали огород, носили с Дона воду в ведерках и под каждый куст поливали, а сажали много: одной только капусты по 100 кочанов.
В лесу, за Доном, расчищали площадку, сажали много тыквы. У соседа, рыбака, была лодка, мы на ней через реку переправлялись, собирали там ягоды. Мама косила сено, так и выжили.
После войны все восстанавливали колхоз, а все - это женщины, дети да бабки старые. Мама работала в колхозе, на быках возила горючее к тракторам в поле.
В Октябрьский попали во время переселения, когда строили Цимлянское водохранилище в 1950 г. Сестра работала в Заготзерно, поэтому ее перевели работать в п. Кругляков на элеватор, и нас всех вместе с сестрой направили на место жительства в п. Кругляков.