«Я маленький солдатик, я каждый день в строю»
Пока мы спорим о том, имеют ли значение международные рейтинги, Китай стремится снабдить своих детей лучшими навыками, которые важны в быстро меняющемся мире, попутно демонстрируя блистательные способности в математике, чтении и науках.
Сколько себя помню, отношение к Китаю было двойственным. В детстве, в Алма-Ате, которая очень близко к китайской границе, одна из городских легенд: Мао Цзэдун подарил этот город жене на день рождения, а один из самых сильных страхов - китайцы нападут и убьют мою маму. За себя не боялась, дети не верят, что смертны. И не очень верилось, когда мама рассказывала, что прежде мы были друзьями, а в ее юности пели "Москва-Пекин, дружба навек". Но косвенным подтверждением тому были две, сохранившиеся с прежних времен, вещи: дивной красоты покрывало и большой термос - то и другое китайское
Позже, в девяностых, Китай стал местом, откуда везли кучу удивительно дешевых вещей скверного качества. "Китайское" тогда было синонимом плохого. Но к тому времени не посоветовавшись с потертой на сгибах распечаткой И-Цзин, я не принимала ни одного сколько-нибудь серьезного решения. Потом оказалось. что всю сложную технику и гаджеты делают в Китае, еще потом, их автомобили, которые поначалу все ругали, буквально за десятилетие, стали едва не эталоном качества. А я с гордостью носила ципао.
Книга американки китайского происхождения Леноры Чу, которая вместе с мужем и сыном, приехала в 2010 году жить и работать в Шанхай, в немалой степени отражает ту же двойственность. Шанхай не вполне Китай, кто понимает, и одновременно, в не меньшей, чем Пекин, мере символ и знамя сегодняшней Поднебесной.
Рэйни исполнялось пять, нужно было позаботиться об образовании, семья приняла решение устроить его в государственный детсад. Не последнюю очередь из-за оплаты, частные сады в Шанхае очень дороги, но, главным образом потому, что мир был поражен опубликованными итогами китайского образовательного рейтинга. Ленора с мужем хотели, чтобы сын испытал на себе благотворное действие этой замечательной системы, чтобы был воспитан в двуязычии и это помогло ему в дальнейшем.
Им немыслимо повезло попасть в Сун Цин Лин - лучший шанхайский садик. Известно: ты не устроишься на перспективную работу, если не окончил престижного ВУЗа, в который не попадешь, если не учился в хорошей школе, куда больше всего шансов попасть после правильного детского сада. Однако в Китае, с его культом государственного экзамена Гаокао (в Южной Корее, кстати, совершенно та же история с Сунён, но режим благоприятствования и охват всех слоев общества много выше), так вот - в Китае значение такого рода образовательной преемственности много выше европейской или американской.
На семь десятых "Китайские дети - маленькие солдатики" - рассказ о пребывании Рэйни в Сун Цин Лин, о шокирующей западного человека авторитарности системы начального образования: армейская дисциплина, хождение в туалет строем, кормление насильно, возможность попить воды как привилегия за хорошее поведение. Об отсутствии конструктивного диалога между родителями и учителем (так называются садовские воспитатели) - распоряжения последнего должны восприниматься без обсуждения.
О низкопоклонстве и подхалимаже родителей перед учителями, о распространенной практике подкупа учителей "дарением" дорогой косметики и аксессуаров. О том, как детей буквально ломают через коленку жесткостью организационных требований и как те поначалу ненавидят сад. Но и о том, как скоро становится заметна разница между дисциплинированными вежливыми мотивированными детьми воспитательной системы китайского образца и дерзкими неуправляемыми, росшими в демократичном западном образовательном пространстве.
О том, насколько различается урок математики в американской школе, где педагог хвалит детей, стимулирует их творческую активность и успевает опросить пятерых, из которых двое вызвались отвечать сами, от китайского: к детям обращаются по номерам, задания делаются на время, за урок получено шестьдесят ответов, работает весь класс. Насколько отличается китайский, конфуцианский подход к учебе, с его почтением к образованности, которая рассматривается как плод ежедневного тяжелого труда , от западного, со ставкой на задатки, гениальность, быстрый успех.
Я сказала о семи десятых - на оставшиеся тридцать процентов книга - рассказ о пропасти, отделяющей сельский материковый Китай от крупных городов. О том, как отсутствие возможности нормально жить в семье, потому что родители либо тяжко трудятся в полях, либо рабочие-мигранты в городе; о том, как это лишает большинство китайцев перспектив. Не стоит забывать и о последствиях Культурной революции, уничтожившей образованный слой. О коррупции в системе образования, о непотизме и клановости, чрезвычайно распространенных в стране.
Которая, тем не менее, являет образец удивительно интересного опыта совмещения традиций и современности, лидируя по всем значимым позициям. Перевод замечательно хорош, но у Шаши Мартыновой иначе не бывает. Классная книга (во всех смыслах).