Гусеничный тракторный вездеход ГАЗ-71, заменивший на полевых работах короткорылые ГАЗ-47 и изрядно потрепанные таежными труднопроходимыми верстами АТЛы, -- сама по себе машина очень неплохая, но, вынужденный постоянно принимать на себя удары таежного бездорожья, быстро теряет свой презентабельный элегантный вид. Что уже говорить про такой вездеход, проработавший в поле несколько сезонов подряд, -- у созерцающих его невольно возникает искреннее удивление: как гусеничное «это» вообще еще способно передвигаться, да еще почти все время по таким местам, где, как говорят, сам черт ногу сломит? Но кадровые вездеходчики экспедиций – люди опытные и бывалые. Они спокойно садятся за рычаги, и «это» на глазах изумленной публики вдруг превращается в послушную, маневренную и часто ничем не заменимую в нелегких полевых условиях, транспортную машину.
Вездеход, о котором я поведу свою речь, давно уже по своему внешнему виду был «это», но по приказу начальства он вышел из новосибирской базы нашей экспедиции ранней весной, когда еще достаточно крепко держатся «зимники», и аккурат к началу полевых работ прибыл своим ходом на крайний север Томской области, в край бесконечных и непролазных таежных болот, чтобы принять на борт прилетевшую самолетом полевую бригаду.
Бригада эта, ведомая старшим техником и в ближайшем будущем начальником партии Игорем Стрельниковым, погуляла денек по случаю начала полевого сезона, выпив все привезенное с собой спиртное (в тех диких краях уже тогда, в самом начале семидесятых, процветала разлившаяся в последствии по всей нашей державе талонная система на горячительные напитки), погрузила в побитый, ободранный о ветровал и коряги вездеход свой нехитрый скарб, и надолго канула в весенних разливах таежных болот, ежедневно (а, может быть, и не совсем ежедневно, хоть и должна была), сообщая по рации свои координаты, позволявшие начальнику партии следить за ее передвижением.
Прошел май, проскочил незаметно июнь (продукты и горючее, как обычно в таких случаях, если их предварительно не залабазили еще зимой, в бригаду забрасывали вертолетом, заранее договорившись по рации о месте и времени встречи), – бригада кочевала в бескрайних, совершенно безлюдных просторах и только к средине июля она, наконец, вышла в Поселок. Был ли это Каргасок, Напас, Новый Васюган или Стрежевой, а может быть, какой-нибудь иной населенный пункт Низовья Оби – сейчас не важно. Не в этом соль да и, по правде говоря, я уже сейчас и сам точно не помню его «фамилию», поскольку, хоть и сам лично слышал эту историю из уст того самого Игоря Стрельникова, не могу теперь поручиться за достоверность названия. Так что назову его просто Поселок (поскольку все они нам в то время, за исключением разве что Стрежевого, да и тот стали строить на месте одноименной деревни Стрежевое на обской протоке Пасол лишь спустя пару лет после описанных мной событий, были похожи как братья близнецы).
Бригаде не было бы никакой нужды заходить в этот Поселок, если бы в вездеходе не стала выходить из строя какая-то достаточно важная Деталь. Какая именно это была деталь, я тоже уже не помню, так что пусть она так и останется с большой буквы – какая нам с вами разница, не так ли? Факт что Деталь эта оказалась достаточно дефицитной, что замены с ней не нашлось не только на базе нашей экспедиции, но и всех соседних, к которым обращался, постоянно подгоняемый начальником партии, наш снабженец. Оставалось надеяться только на геологов…
А геологи, друзья мои, -- народ богатенький, против нас – настоящие куркули. Дело в том, что у них свое министерство, в то время как у нас – всего лишь Управление при Совете министров. Поэтому у них и материальная база, и фондовое снабжение, и санатории на Черноморском побережье и много еще чего по круче нашего будет. Даже на пенсию их полевик идет в 55 лет, а наш полевик, находившийся всю жизнь в таких же, а то и худших (по причине слабости материальной базы) условиях, должен полные 60 лет дубасить, а ведь профсоюз-то у нас один. Но не об этом речь: короче, министерство – это не раз чихнул, штука серьезная.
Так вот – развернули как раз в эти годы геологи в тех краях бурные работы. Уточняли контуры только что открытых нефтяных месторождений, строили дороги, пластали бульдозерам болотистую тайгу под вахтовые поселки (вахтовый метод тогда только внедрятся начал и все газеты наперебой и взахлеб про него кричали), готовились строить Стрежевой и техники разной у них было видимо-невидимо.
В общем, вышли наши хлопцы в этот поселок совсем не на обум Лазаря – они точно знали, что в нем базируется мощная транспортная мех колонна, укомплектованная в основном такими же вездеходами. Переночевали они, а назавтра с самого утра старший техник господин Стрельников снимает с головы шляпу (своего накомарника) и идет с протянутой рукой к их главному инженеру. Так, мол, и так, -- объясняет ему, -- нам позарез нужна такая-то Деталь. И только на вас наша надежда, поскольку нам без нее полная труба, так как наш вездеход станет на мертвый якорь.
Ну, главный инженер, естественно, интересуется: кто такие, откуда, куда и зачем? Игорь ему обстоятельно все доложил, но главный ему не только не поверил, но даже обиделся.
-- Вы что, меня за круглого дурака считаете? – с усмешкой у Игоря спрашивает. – Я видел вчера вечером вашу машину и потому никогда не поверю, что на этой побитой развалине можно своим ходом дойти сюда из самого Новосибирска, а потом еще целых два месяца с лишним по здешним дремучим урманам и гибельным топям рассекать.
Тогда достает Игорь из своей полевой сумки карту-склейку, на которой весь их маршрут нанесен: места стоянок, переправы и все прочее, а сверху положил журнал радиосвязи.
-- Проверяйте сами, -- говорит он главному инженеру этой мех колонны. – Если хоть что-то, хоть на чуть-чуть, не сойдется, я сразу же ухожу.
Полистал главный инженер журнал радиосвязи, сличил данные с картой и глаза на лоб выкатил. Вызывает по селектору своего механика и велит ему немедленно две Детали со склада доставить. Пока механик детали нес, он достал из сейфа бутылку марочного коньяка, налил по половине стакана и говорит:
-- Ну, ребята, большое спасибо вам. Мне вас, видно, сам Бог послал. Давай за это с тобой и выпьем.
Принес механик в кабинет две Детали и ушел по своим делам. А Игорь говорит главному инженеру:
-- Зачем же нам две Детали? Мы же просили только одну. Дефицитная ведь это штуковина, неудобно без нужды брать у вас лишнее.
-- Бери, бери, -- говорит главный инженер. – Возьмешь одну Деталь, а вдруг в ней, не дай Бог, какой-нибудь скрытый дефект окажется? Когда «кругом пятьсот», как Высоцкий поет (жив тогда еще был Володя), кто тебе завтра поможет?
Поблагодарил Игорь главного инженера, взял обе Детали и к своим орлам двинулся. Идет и думает про себя: «За что это, интересно, здешний хозяин меня потчевал? Мировой мужик, но, похоже, со странностями: дал сразу две Детали и еще поблагодарил за что-то. Может, он оговорился или я что-то не так понял?»
Принес он своим архаровцам обе Детали – у хлопцев глаза на лоб полезли, как недавно у главного инженера. Одну из агрегатин вездеходчик бережно упаковал и спрятал в запас, а другую стал ставить на свою машину. Ставят хлопцы обновку на свой потрепанный бездорожьями вездеход и видят: идет к ним главный инженер и ведет за собой громадную толпу народа – наверно всю свою мех колонну в полном составе. Парни все молодые, в основном сразу после армии, а кроме того (как потом оказалось) почти все они вахтовики с европейской и юга азиатской части страны, -- понятнее дело, что здешние бездорожья им в их родных краях и в кошмарном сне присниться не могли.
Подошли они всей толпой, обступили их потрепанный вездеход, а главный забирается на кабину (над кузовом тент – там не станешь), снял свою чешскую фетровую шляпу начал громко, чтобы все хорошо слышали, толкать воспитательную речугу.
-- Товарищи водители и ремонтники! Здесь сейчас почти все, кроме тех немногих, которые сейчас в рейсе. Но я думаю, что вы им все подробно расскажете. Внимательно посмотрите на этих людей и, главное, на их машину. Посмотрите и хорошо запомните. Она своим ходом этой весной пришла сюда из Новосибирска и уже больше двух месяцев кочует по здешним топям, впервые за все это время выйдя к населенному пункту.
Ну, толпа, понятное дело, недоверчиво загудела, посыпались реплики и разные там сомнения-шуточки.
-- Тише, товарищи! – Разом унял их галдеж главный инженер. – Я сам тоже им сначала не поверил. Но у них есть подробная карта всего их маршрута, переправ и стоянок, а также журнал радиосвязи, которые меня полностью убедили. Кто не верит мне, -- может убедиться лично, я дам вам на это достаточно времени.
Их начальник пришел ко мне сегодня за запасной частью, которой у них не оказалось, потому что у них вообще практически нет с собой никаких серьезных запчастей. Я дал ему эту запчасть, скажу больше: я дал бы им все, чтобы они у меня не попросили. Дал бы без всяких колебаний, даже если бы наверняка знал, что меня после этого снимут с работы, -- потому что я преклоняюсь перед этими людьми.
Да, я преклоняюсь перед их мужеством и умением без лишней болтовни служить своему нелегкому делу, преклоняюсь перед профессиональным мастерством их водителя. Я благодарен Всевышнему за то, что нужда привела именно в наш Поселок, потому что благодаря этому я имею сейчас возможность показать вам сейчас их самих, их, непонятно почему способную передвигаться машину и сказать вам: «Смотрите. Смотрите внимательно, мужики, потому что лучшего наглядного примера для всей нашей героической мех колонны вы нигде и ни за что больше не увидите».
А наглядный пример, -- он ведь дорогого стоит. Его не заменишь даже целыми сутками нудной, пустопорожней болтовни или как это у нас теперь называется «воспитательной работы». Скажите мне честно, мужики, кто из вас даже на самой новой, толково обкатанной машине, даже «спаркой» таких машин способен сейчас, вот прямо сейчас повторить их маршрут? Скажите честно, мужики, найдутся ли в нашей мех колонне такие? А ведь у нас с вами новенькая, «с иголочки» техника, у нас мощная ремонтная база, у нас много чего из того, о чем эти люди не могут даже мечтать.
И вы думаете, что они считают себя героями, претендуют на какие-то награды или незаработанные рубли? Нет, они просто честно тянут свою лямку, верой и правдой служат своей нелегкой профессии и не видят в этом совершенно ничего героического. Я успел хорошо рассмотреть их карту, -- вы знаете, сколько водных переправ у них за спиной? И это на чем? – нет, вы хорошенько посмотрите, мужики. – На этом старом разбитом корыте на гусеницах, которое и загерметизировать-то путем, наверняка, невозможно.
А сколько новеньких машин мы с вами утопили за последние полтора года? А вы знаете, сколько стоит всего один час аренды вертолета Ми-6 на подъеме этих машин, не считая подлетов, если их, конечно, вообще удается поднять. Да что Ми-6, -- даже местный Ми-8 при работе с подвеской стоит тысяча двести рублей в час, а ведь это выброшенные на ветер по нашему с вами разгильдяйству и профессиональной несостоятельности народные деньги.
Вы знаете, сколько массивов сплошных болот они одолели за эти два с половиной месяца? А мы с вами на новеньких машинах, как капризные барышни, ходим только «спарками», и только по хорошо разведанным и обкатанным трассам. Позор нам всем, мужики! Мне стыдно после этого смотреть в глаза этим людям, потому что то, что каждый из них считает простой пахотой, мы с вами считаем чуть ли не героизмом. Как же, -- ведь мы с вами первопроходцы, отважные покорители дикого Севера, настоящие герои. Да не герои мы, мужики. Герои не мы, а они, хотя им даже в голову такая хрень не приходит. Потому что для них это просто работа, их непростая работа, и в их штате нет людей, за большие оклады засоряющих им мозги таким комсомольско-молодежным идеологическим мусором.
Я больше скажу, если уж упомянул о деньгах, -- за две недели вашей вахты практически каждый из вас получает в полтора-два раза больше, чем любой из них за это же время, если не за весь месяц. А скажите честно, мужики, можно ли считать хотя бы соразмерной вашу с ними работу? Может быть их меньше, чем вас жрут комары и слепни или меньше коварных «окон» подстерегает на топях?
Вот почему я благодарен судьбе, приведшей их в наш их в наш Поселок, -- потому что получил возможность кратко и наглядно вам все это сказать отсюда, прямо с кабины их вездехода, как Ленин с броневика у Финляндского вокзала.
Они сейчас снова надолго уйдут в тайгу. Уйдут терпеливо делать свою нелегкую работу, и, весьма возможно, никогда больше сюда не вернуться. Поэтому смотрите, мужики, хорошенько смотрите и запоминайте. И постарайтесь понять, как надо работать нам, чтобы честно, на их уровне, отрабатывать свою «вахтовую» зарплату. Ведь мы с вами, в принципе, можем работать не хуже них, только нас уже приучили рвать рубль подлиннее, причем далеко не всегда честно заработанный, и больше чем под собственные гусеницы смотреть на соседа, -- не дай Бог мы за ту же зарплату сделаем чуточку больше его.
Все, мужики, -- я сказал вам то, что давно уже хотел сказать. Вы же знаете, -- я же не любитель выступать на наших бестолковых собраниях, а самое главное, -- до сих пор не случался такой наглядный пример. И последнее, -- он мельком глянул на свои часы, -- Чтобы максимум через час все были на своих рабочих местах. А пока хорошенько осмотрите их машину и поговорите с их водителем, -- у него вам наверняка есть чему поучиться. Главный инженер одел свою шляпу, наклонился, опершись на руку и ловко спрыгнул с кабины вездехода. Попрощавшись за руку с каждым из стрельниковской бригады, тесной кучкой стоявшей у самого вездехода, и пообещав вездеходчику, что если ему сообщат по бригадной рации, он может через вертолетчиков передать в случае необходимости любую потребовавшуюся деталь «даже если такой вдруг не окажется на складе и ее придется снять с рабочей машины», -- он ровным, уверенным шагом хорошо сделавшего свое дело человека направился в сторону двухэтажного здания своей мех колонны.
По тому, как внимательно слушали его люди, и как они потом уважительно расступились, пропуская своего главного инженера, и даже по тому, как он, выступая перед народом, не забыл столь же уважительно снять перед ним свою шляпу, следуя полузабытому уже русскому обычаю, можно было судить, что его действительно уважают. И это, довольно редкое по нынешним временам, взаимное уважение, приносит свои плоды. А значит их главный инженер совсем не напрасно, о чем у Игоря Стрельникова сложилось вполне определенное представление, как Ленин с броневичка, убедительно «толкал речугу» прямо с крыши кабины «наглядного примера».