«Что вам помогло остаться живым при таких потерях? Судьба. Про Бога даже не вспоминал – не были мы приучены к этому. Но я почему-то всегда был уверен, что мне повезёт. А убьют, так убьют… Что ж, я – как и все, не первый и не последний».
Борис Дмитриевич Вяткин прошёл войну от Курской битвы до Берлина – сначала в пехоте, потом в мотоциклетной разведке танковой дивизии. Вернулся домой только в 1950-м: после войны служил на территории восточной Германии. Только трое ребят из 12-ти или 13-ти, с кем Вяткин вместе призывался в январе 1943-го из Аксёново (Башкирия), остались живы на этой войне. Остальные погибли или пропали без вести.
«Даже в самый трудный момент войны все были уверены: мы победим!»
22 июня 1941 года запомнился хорошо. Ребята купались на пруду, а когда вернулись – возле сельсовета уже митинг идёт. И тут же, сразу, со всей округи на ж/д станцию Аксёново стали свозить на конных повозках мужчин призывного возраста. Молодые ребята тоже просились в армию, но им пока отказывали.
Борис Дмитриевич до самого призыва работал на элеваторе. Мужиков всех забрали, и трудились только женщины с подростками. Бывало, что по пять суток не уходили с работы. Из оккупированных районов везли и везли открытые вагоны с зерном, а они его разгружали, сортировали, куда-то отправляли.
Вскоре поехали эвакуированные из западных регионов страны люди. Очень многие – из Ленинграда. Их тут же расселяли, распределяли по домам.
Даже в конце 1941-го не было такого момент, когда бы люди подумали – «а что, если проиграем войну?» «Враг будет разбит! Победа будет за нами!» – это был не просто лозунг, а всеобщая вера.
Всего несколько десятков километров – а разница в снабжении колоссальная
После призыва Вяткин попал в печально известные Тоцкие лагеря (40 км на восток от г.Бузулук Оренбургской области). Там пришлось хлебнуть горя по полной. Во-первых, была очень скудная кормёжка, от которой нормальные парни превращались в дистрофиков. Во-вторых – условий никаких. Жили в огромных землянках: двухярусные нары. Холодно, многие болели.
На складе был хлопковый жмых – в Средней Азии им скотину кормят, и в Тоцкие лагеря привезли, чтобы кормить лошадей. Но люди с голоду повадились его воровать. Он хоть и горький, но – голод не тётка.
Только тактикой там занимались. Выгоняют солдат в учебное поле, и вперёд – ползали, бегали… стреляли всего 2 раза за несколько месяцев. От голода и ужасных условий периодически кто-нибудь убегал. Их ловили и показательно расстреливали перед строем – за дезертирство.
«Конечно, жалко было, ведь мы знали этих ребят. Но убегали ведь от нужды, от малого образования и воспитания деревенского. Чего там, нам по семнадцать лет всего».
Потом Вяткина, в числе других ребят, отобрали в 6-й отдельный учебный полк – учиться на сержантов. Он тоже был Оренбургской области, около станции Куваныдык. Так некоторые парни, которые туда попали после Тоцких лагерей, прямо не могли сдержать слёз: недалёкое расстояние, а разница колоссальная: и кормят достойно, и в условия намного лучше: казармы из саманного кирпича, кровати с одеялами и постельным бельём, чистота и порядок.
От контузии онемел на несколько дней
После учебки попали куда-то за Курск, сначала в 246-й отдельный запасной батальоне 12-й дивизии. Он хоть и считался запасным, но его нередко кидали в бой. Были вроде резерва. А в основное время молодые сержанты занимались тем, что готовили стрелков ПТР для частей их 2-й Танковой Армии. Постоянные занятия, а жили в основном в сараях
На Курской дуге в наступательных боях Вяткин не участвовал. Только в обороне – когда их бросали держать тот или иной участок, где пытались прорваться немцы. В одном из боёв он смог подбить немецкий танк из ПТР. Он в это время давил другой расчёт ПТР: бойцы перебегали из одного окопа в другой. Вяткин попал ему в бак, и танк загорелся. Немецких танкистов, выпрыгнувших из него, ребята сразу устранили из ППШ.
Потом форсировали Днепр, брали Киев. За столицу советской Украины огромная и кровавая цена была заплачена. Особенно сильные бои и большие потери были у станции Дарница.
Сразу после форсирования Вислы Борис Дмитриевич был ранен и контужен. Немцы изо всех сил старались не дать красноармейцам зацепиться за плацдарм на западном берегу реки.
«Вот где кромешный ад был… Одни самолёты только отбомбятся, сразу другие налетают. Вот здесь меня ранило в ногу и контузило. Снаряд разорвался и меня засыпало. В госпитале несколько дней в таком состоянии – хочу что-то сказать, а не получается… Потом всё ж таки крикнул – «Сестра!», и ребята обратили внимание».
После госпиталя Вяткин попал во 2-ю мотоциклетную роту 57-го разведбата, той же 12-й дивизии. Мобильный батальон был укомплектован американской и английской техникой: танки «Валлентайн» и «Шерман», бронетранспортёры, мотоциклы «Харлей-Дэвидсон».
Несмотря на то, что это была разведка, шедшая на острие атаки – потерь в разведбате был намного меньше, чем в обычной пехоте.
Разница в отношении польского и немецкого населения к красноармейцам
Польское население было настроено враждебно по отношению к нашим солдатам. О чём-нибудь спросишь, на всё один ответ - «Нету, пан, вшистко герман всё забрал». Кое-где тайком, в спину, и убивали наших солдат. Даже у немцев отношение к нашим было гораздо лучше.
«Я во многих местах в Германии послужил, но никогда не слышал, чтобы кого-то из наших немцы убивали. Даже когда наши Иваны, бывает, нажрутся, где-нибудь свалятся, и их можно брать голыми руками – так местные немцы их не трогали, а помогали доставить в часть».
Разумеется, самых высоких похвал заслуживает дисциплина немцев, их умение везде навести чистоту, порядок, и сама любовь к чистоте и порядку. Как выражается Борис Дмитриевич:
«везде всё культурно, аккуратно. Даже на кладбище придёшь – там как на курорте всё обустроено хоть отдыхай».
Но – немцы очень скучные. Им самим не хватает какого-то огонька, который есть в характере русского человека.
«А солдаты – они и есть солдаты. Всякие попадались: и смелые, и трусы, и жестокие – население которые жгли. В село зайдёшь, а там одни трубы стоят. Но чтобы сильнее нас? Нет. Я считаю, они давили только до появления у нас современной техники – танков, самолётов».
Немецкое население в первые же дни занятия Красной Армией их города или села убеждалось в том, что их пропаганда («русские придут и будут всех насиловать, грабить, убивать») – это всё наглая ложь. И относились к нашим после этого очень хорошо. Тем более, что в конце войны они уже начали голодать, и наши им организовывали регулярное питание.
«Никогда не обижали, не издевались над ними. Поэтому и в ответ такое же отношение».
Хотя отдельные случаи, конечно, были – не отрицает Борис Дмитриевич. Например, два идиота из 5-го мотоциклетного разведывательного полка решили покататься на крутой немецкой машине. Вышли на трассу, остановили какой-то Мерседес. Пассажира убили (он оказался местным чиновником, чуть ли не бургомистром какого-то города), а шофёр сбежал.
Эти идиоты (по-другому их назвать нельзя) думали, что их не найдут. Закидали убитого хворостом, покатались на Мерседесе, где-то его бросили и подожгли. Их нашли, конечно, уже на второй день. Устроили показательный суд и расстрел.
«Прокурор сам приговор исполнил. Не жалели таких…»
Но это, повторяю, – отдельные редкие случаи. Советский солдат не склонен к насилию и бандитизму. Однако, как говорится, «в семье не без урода».
Демобилизовался Вяткин только в 1950 году, и то с трудом. Заставляли оставаться и далее на сверхсрочную. Он ведь уже был старшиной, командиром учебного взвода. Они готовили командиров отделений разведки для всей дивизии. Пришлось буквально взмолиться: «Товарищ подполковник! Я ведь уже восемь лет в армии! Отпустите домой!»
С Вами был Владимир, канал «Две Войны». У меня есть 👉 сайт , 👉 Одноклассники, 📍Rutube. Пишите своё мнение!
Почему советские солдаты были лояльны к местному населению?
