Несколько лет назад, отвечая на вопросы молодых журналистов, лучший собкор страны Виктор Владимирович Решетень сказал, что в жизни у каждого человека среди суетных мелких желаний должен быть внутренний стержень - главная цель, для достижения которой направлены все силы.
У него этой целью была журналистика. Причём с малых лет, ведь первый материал в газету Виктор отправил в третьем классе, а первый гонорар получил старшеклассником.
В редакцию районной газеты "Знамя Октября" Виктор пришёл почти сразу после школы. Его первым наставником на газетной стезе была Валентина Фёдоровна Ядова - хороший редактор и мудрая женщина.
- Пришёл в мой кабинет худой и очень юный парнишка,- вспоминала Валентина Фёдоровна.- Сказал, что хочет работать в нашей газете. Ну никак не похож на корреспондента, совсем пацан, но столько в нём было желания, что я согласилась. Однако потом он меня удивил. Никогда не сидел на месте, с азартом мотался по району за материалами для газеты. Таких мобильных людей я знаю не много. Быстро учился нашему ремеслу, и всё у него получалось. Но через несколько месяцев всё изменилось. Пришёл Виктор в мой кабинет с каким-то виноватым видом. Вижу, что-то хочет мне сказать. И он меня огорошил.
- Жениться,- говорит,- хочу.
- Ты что, обалдел?
- Мне уже восемнадцать, и вчера пришла повестка в армию.
Он сделал так, как решил. Жена его Нина была рядом с ним до конца.
Когда собственный корреспондент краевой газеты по нашей группе районов Иван Козлов перешёл в другой регион, был объявлен конкурс на замещение его должности в нашей округе. Желание изъявили несколько человек. В качестве экзамена нужно было написать материал для "Красноярского рабочего". Все написали по одному тексту, а Решетень - пять! И стал собкором.
Когда я стал редактором районки, нам было по двадцать девять - самый боевой возраст. Решетень был не только сотрудником краевой газеты, но одновременно и секретарём нашей первичной парторганизации. Для меня это было совсем не лёгкое время, по искусству держать народ в узде у меня был крестик, по бухучёту - нолик. Виктор, искренне переживший за свою родную газету, очень помогал мне на первых порах.
Несколько раз в неделю партийный лидер забегал на часок в редакцию, проходил по всем кабинетам и заглядывал ко мне. Он подбадривал меня, рассказывал о районе и людях, в нём живущих, сглаживал бугры и неровности в отношениях с партийным руководством, часто без моего участия разрешал споры в редакционном коллективе, который знал лучше меня. И писал материалы специально для нашей газеты.
На различных советских и партийных форумах мы с ним всегда садились рядом и общались, слушая вполуха то, что вещали с высокой трибуны. Мы подружились, и это доброе отношение между нами осталось навсегда.
Он не был очень весёлым человеком, скорее серьёзным, но было у него внимание к людям, сочувствие, а со временем - и харизма. С ним никогда не было скучно, наоборот, интересно, просто и легко. Я уверен, что его считали своим другом очень много людей. Возможно, все, с кем он встречался и о ком писал.
Жизнь свою Виктор Решетень посвятил родному краю. Всей своей натурой он понимал простых сибирских тружеников, знал их трудности и беды и старался помочь в решении насущных проблем своим правдивым и своевременным словом. Он любил нашу профессию и искренне радовался возможности бывать в незнакомых местах, встречаться с разными людьми, быть свидетелем больших событий.
Решетень был старше меня на три дня, и наши дни рождения мы отмечали совместно. Для этого он часто организовывал редакционные походы на Кан. Однажды это была поездка на казачинские пороги. Именинник пообещал имениннику рыбалку. Я накануне купил в "Спорттоварах" удочку и накопал червей.
На порогах зажатая меж высоких каменистых утёсов река постоянно шумит, прорываясь меж валунами. Место суровое, но очень живописное. На берегу я сразу нашёл ивовый хлыст и привязал к нему леску, но порыбачить не успел, поскольку услышал громкое "Ура!" всего коллектива и поспешил узнать причину внезапной радости коллег.
На берегу стоял Решетень с очень большой щукой в руках. Снасть, на которую попалась зубастая хищница, было трудно назвать спиннингом - метровая круглая палка с весьма внушительной катушкой и самодельными кольцами из толстой медной проволоки. И десятисантиметровая, толстая, жёлтого металла блесна.
Виктор был явно смущён восторгом редакции и сказал, что это случайно получилось. Но у меня создалось впечатление, что он точно знал, под каким валуном затаилась рыба, ведь поймал с первого заброса.
Потом был костёр, уха и разговоры жизни и нашей районной журналистике. Щуки хватило на всех, и мы больше не рыбачили.
Когда мы отправлялись на берег Кана, обязательно заезжали к его бабушке, которая жила в единственном доме оставленного лесозаготовителями посёлка Казачка. Глядя на своего внука, она всегда светилась необыкновенной радостью.
Я знаю, что она была рядом в раннем детстве и очень любила внука. Повзрослев, Виктор часто ездил в Казачку и помогал бабушке по хозяйству.
О Рыбинском районе Решетень знал всё: где самая ядрёная черемша и крупная клюква, где можно косой косить белые грибы и наловить много рыбы, а ещё - где самые ровные и красивые ёлки. Как-то перед Новым годом он позвал меня поехать в Гмирянку за ёлками. И действительно, ёлки были ровненькие и пушистые. Не пришлось даже выбирать. Срубили сразу.
На Крайнем Севере охотники говорят, что мужчина должен быстро бегать, метко стрелять, поймать большую рыбу и убить медведя. Про рыбу мы знаем, но нужно сказать и об остальном.
Решетень всегда брал отпуск глубокой осенью, чтобы по первому снегу побродить с ружьём в лесах на берегу Кана в округе Казачки. Охотился на зайцев, но однажды встретился ему и хозяин тайги. Зверь не был матёрым и огромным, но не лёг зимовать в берлогу. Стрелял Решетень метко. Так в списке его трофеев появился новый пункт.
Насчёт быстро бегать - не знаю, но вот сила и выносливость у Решетеня были в избытке. В те советские времена в его кабинете рядом с громоздким средством связи под названием телетайп стояла тяжёлая гиря. И мне он посоветовал заняться поднятием тяжестей для умножения силы. Живший с Решетенями в соседях Александр Штырфунов, которого Виктор тоже приучил к охоте, рассказывал о том, как они зимой по глубокому снегу ходили на охоту:
- Виктор всегда шёл впереди меня и прокладывал лыжню. Я уже из последних сил тащился за ним и убеждал повернуть наконец-то в сторону дома, а он, как будто не было пятичасового скитания по лесу, идёт и идёт...
Лыжи Решетень любил с раннего возраста. В старших классах школы они собирались с одноклассниками после уроков и вместе решали домашние задания. А потом все вставали на лыжи и дотемна носились по белым просторам. Так закалялось наше поколение.
В последние годы мы встречались редко, по нескольку раз в год, но о его маршрутах я всегда узнавал по материалам в "Красноярском рабочем". Чаще всего это были рассказы о сельском хозяйстве. И сколько в них было беспокойства о людях сибирской деревни, сколько искренней боли о выживающем из последних сил производстве на селе...
При встречах он всегда рассказывал, где был, что видел. С восторгом говорил о своей поездке в Беларусь, где сельское хозяйство сохранилось под пристальным вниманием государства. Хотел, чтобы и у нас было так же. И, в принципе, мы всё знали друг о друге.
Последний раз мы встретились в редакции "Голоса времени", куда я по привычке периодически заглядываю. Решетень вышел из кабинета редактора, а я собирался туда войти. Мы пожали друг другу руки, он явно куда-то спешил и сказал мне всего одну фразу:
- Ты - молодец!
И всё. Не знаю, о чём они перед этим говорили с редактором Антонидой Дуброй, но думается - о нашем общем деле, о журналистике.
Весной прошлого года вместе с заместителем редактора газеты "Голос времени" Людмилой Белецкой Виктор ездил в родную Солянку на конноспортивные соревнования. Был за рулём и посетовал, что не очень хорошо себя чувствует. Предположил, что простудился, когда проводил ремонт в подполье дома. Но дело было в другом.
Весть о его недуге застала меня врасплох. Я попытался позвонить, но мне никто не ответил. Все надеялись на положительный исход болезни, но потом стало совсем плохо.
Когда настала минута прощания, я его не узнал. На лице не было усов, и закрытые глаза скрыли добрый, но хитроватый хохляцкий взгляд. И мне казалось, что всё неправда и это не он, на самом деле журналист Решетень в очередной командировке: проходит по отсекам подводной лодки "Красноярск", беседует с Агафьей Лыковой в саянской тайге, сплавляется по Кану на резиновой лодке...
У него было бессчётное количество маршрутов.
Прошлой ночью он мне приснился. Мы ехали по узкой дороге меж картофельных полей. Остановились за поскотиной и присели на пригорок для разговора. Виктор что-то говорил, и в голосе чувствовалась грусть.
Я проснулся и вспомнил, что прошёл ровно год с того дня, как не стало большого журналиста Виктора Решетеня.
Сон был для того, чтобы я о нём написал.
Александр СМИРНОВ.
Город Заозёрный Красноярского края.