Питбульша Чара бежала с тяжелой грацией, не оглядываясь по сторонам. А посмотреть было на что. Разномастные дачные домики в лучах восходящего солнца, словно просыпаясь, кокетливо выглядывали из-за заборов, увитых девичьим виноградом. Астры, белые, желтые, красные, склонялись над клумбами, а стрелки гладиолусов, наоборот, тянулись в небо. Пахло осенью. Началом осени: сбором урожая, подсохшей ботвой, тревожным чириканьем птиц, собирающихся на юг.
Вчера утром позвонила подруга Вера и пригласила на «закрытие дачного сезона». В выходные. Ульяна помогала на даче подруге каждую осень. Собирала упавшие в траву никому ненужные яблоки в специально привезенные для этого картонные коробки и выставляла их за забор. К вечеру обычно коробки исчезали. Сгребала сухую траву в кучи, чтобы потом сжечь. Перекапывала грядки. В общем, как говорила Вера, работала руками, а не головой. И добавляла ехидно, что иногда, мол, полезно сменить работу.
В этот раз, приехав с Чарой, Ульяна увидела во дворе чужую машину, и напряглась из-за собаки, но из калитки вышел Петечка, раскинув широко руки и принимая радостно прыгнувшую ему на грудь питбульшу.
– Ты купил себе новую машину? – Ульяна открыла багажник и принялась выкладывать вещи.
– Это машина Бориса. Моя подальше стоит, за сараем.
Вера замерла.
– Какого Бориса? Адвоката? Откуда он тут?
– Ну, мы перетирали одно дело у нас в убойном, Борис как раз защищает подозреваемого. И вдруг Веруня позвонила. Он услышал разговор и вот, напросился. Обещал поразить всех каким-то особенным соусом к шашлыку. Арбуз привез. Вино красное, грузинское.
Петечка словно оправдывался. В свое время он почти заставил Ульяну продолжить случайное знакомство с Борисом. А тот на Ульяну, как выразился Петечка, «запал». Звонил часто. Хотя оправдывался тем, что ему нужен совет профайлера, по тому или иному подзащитному. Но это все была, конечно, полная ерунда. Просто, как определила про себя Ульяна, адвокат, по-голливудски красивый, не привык к отказам.
– А мужскую силу таскать тяжести привез? Одежду рабочую, чтобы костюмчик из ГУМа не запачкать? – настроение, радостное от того, что вырвалась из пыльной душной Москвы на природу, стало портиться.
– В точку! – Петя засмеялся, – прямо с работы приехал, и именно в костюмчике. Там ему Вера из гардероба отца что-то выдала, так он ещё из комнаты не выходил. Наверное, в обмороке валяется, от ужаса. Пошли, посмотрим?
Но Борис, в старых, подвернутых до колен джинсах, в мятой, слишком большой, футболке и шлепанцах уже выходил на дорожку перед машиной Ульяны. Он молча нагнулся за вещами, стоявшими у багажника, да так и замер. В бок ему уткнулся собачий мокрый нос, и послышалось предупреждающее рычание.
Ульяне смотреть на замершего, согнувшегося в неудобной позе Бориса было неловко. Петя же, наоборот, заливисто захохотал, хлопая себя по ногам ладонями.
– Чара, свой, – сжалилась Ульяна, встретила вопросительный взгляд распрямившегося Бориса, кивнула, здороваясь, смирившись с неизбежным.
И весь вечер старалась не смотреть на неожиданного гостя. Ну, приехал и приехал. Не она же его пригласила.
Борис же делал вид, что всё нормально, и он постоянный помощник-работник на этой даче. Вдвоём с Петей они вылили из бочек остатки воды, перекатили их под навес и поставили днищем вверх. Скрутили поливные шланги и повесили на специально предназначенные квадратные металлические крюки в сарае. Покопавшись в траве за калиткой, перекрыли воду, чтобы зимой не разорвало трубы. Яблоки в этот раз за забор вынесли в заранее приготовленных огромных пакетах из Леруа.
– Сосед предупредил, что весь урожай заберет. Это его пакеты. Сказал в детский дом отвезет, здесь недалеко, а повариха варенье наварит детям. На всю зиму, – пояснила Вера.
Вера и Ульяна готовили ужин. Ульяна с Верой не разговаривала: дулась на нее за то, что не предупредила о Борисе. Молча резала и мариновала мясо, раскладывала в большой тарелке крупно нарезанные помидоры, огурцы, стрелки зеленого лука и пучки укропа.
Наконец, Вера не выдержала и пошла в наступление.
– Чего надулась? Поду-у-у-маешь, пригласила красавчика в гости. Ой, тебя не спросила? А ты здесь при чём? Он ко мне приехал, может. Ты же мужика игноришь? А я не буду. Тебе не нужен? Так я подберу! И кстати, мы отлично вместе смотримся!
Представив Бориса в мокрых джинсах с прорехами на коленях, в футболке не по размеру рядом с пухленькой Верой в цветастой юбке, стоптанных босоножках, и платке на голове, подвязанном «а-ля Солоха», Ульяна прыснула, но всё равно попеняла.
– Меня-то могла предупредить? Подруга называется.
– Ой, да ты бы не приехала, что я, тебя, противную, не знаю? – отмахнулась Вера.
Она выложила на стол ломти хлеба в плетеной корзинке, полюбовалась и крикнула гостям:
– Заканчивайте! Уже стемнеет скоро, и угли в мангале как раз прогорели.
***
Сейчас Ульяна шла за своей собакой, осматривала участки, пустые в это время, но на всякий случай внимательно следила за Чарой. Трудно представить, что в пять утра кто-то вдруг выскочит из калитки, но всё-таки. Чара, конечно, не бросится без команды, но напугать сонного человека, не ожидающего вдруг увидеть перед собой широкоскулую морду с цепким взглядом и коротко стриженными ушами, может.
Неожиданно Чара резко свернула на боковую дорожку и скрылась за пышным кустом с желто-красными крупными листьями. Ульяна кинулась за собакой и, забежав за куст, озадаченно остановилась. Чара остервенело рыла подкоп под забором из профнастила, опоясывающим довольно большой лесной участок.
Из ямы, выкопанной Чарой, высунулась белая собачья лапа, и раздался тихий скулеж, словно пес попросил о помощи. Чара, несмотря на призывный Ульянин свист, не двигалась с места, упёрто уставившись на лапу. Ульяна сдалась. Легла на дорогу, положила голову на сырую холодную землю, оттолкнула палкой белую лапу и попыталась увидеть, что происходит за забором. Увидела. Недалеко в траве лежало тело человека. Мужчины, судя по одежде. Головы видно не было, но положение тела, неподвижного, с нелепо разбросанными руками, говорило о многом. О том, например, что человек в полшестого утра не просто так прилёг отдохнуть на влажную от росы траву. И что делать? Ульяна встала, отряхнулась, вытерла щеку, которой вжималась в грунтовую дорожку, и вздохнула. Надо будить Петю. Тогда они смогут зайти без спроса на чужой участок. Петя – капитан убойного отдела и у него наверняка есть с собой служебное удостоверение. А с этим не поспоришь.
– Петя, вставай…
– М-м-м?
– Вставай, Петя, нужно сходить в одно место…
– Не…не…не…
Чара принялась вылизывать Петечке лицо. Тот сонно хихикал, отталкивал собачью морду, и все равно не просыпался.
Он, натягивал на голову толстое лоскутное одеяло, а Ульяна стягивала его. Несколько раз. Потом она вздохнула и решилась.
– Капитан! На выезд! Обнаружен труп! – чётко выговорила она в ухо сопящему Петечке и быстро отскочила в угол, наблюдая, как капитан убойного отдела Петр Дронов на автомате вскакивает, не просыпаясь, одевается, обувается и растерянно оглядывает чердак, где провёл ночь.
Увидев Ульяну, он заулыбался.
– Что, разыграли? Гады вы. Я так отоспаться хотел!
– Не разыграли, Петечка. Похоже, правда, труп. На соседнем участке мужчина в траве лежит, не шевелится. Рядом собака бегает, скулит.
Петя сразу перестал улыбаться, достал со старой прикроватной тумбы, шелушащейся от засохшего мебельного лака, плоскую сумку с документами, кобуру с оружием и кивнул озабоченно:
– Веди.
Калитка на садовый участок погибшего была прикрыта, но не до конца. Капитан, стараясь не касаться ручки, толкнул довольно крепкую дверцу, и та без скрипа распахнулась. Петя, Ульяна и Борис, которого тоже разбудили, как сказал Петечка, на всякий случай, осторожно шагнули в сад. Ульяна взяла с собой поводок и ошейник Чары. Она не разглядела в узкую щель под забором породу собаки – увидела только, что крупная. Поводок прихватила, чтобы как-то пса утихомирить, если он начнёт кидаться на посторонних.
Но пёс лежал рядом с хозяином и не пошевелился даже когда все трое подошли и остановились рядом. Ульяна надела ошейник на пса и постаралась оттащить его подальше. Пёс рыкнул, немного сдвинулся и снова лёг мордой к хозяину.
– Ну, что мы имеем? – Петечка присел возле трупа, – мы имеем выстрел в сердце из….
Петечка оглянулся вокруг, взял в руки толстый прут и притянул ближе к себе валяющийся рядом в траве пистолет:
– Из предположительно этого оружия. Нужно вызывать местных ребят из убойного. Убийство или самоубийство, пусть разбираются. Это их территория.
Борис тоже присел и показал на правую руку жертвы:
– У него пальцы на руке сломаны, вряд ли самоубийство.
– Сломаны указательный и безымянный пальцы, а под ногтями, похоже, кровь, – хмуро согласился капитан, – есть ли посторонние отпечатки пальцев на оружии и когда сломали пальцы, сможет определить судмедэкспертиза, также, как и время смерти. Всё, я пошел звонить в местное отделение.
Петечка достал мобильник и отошёл подальше, видимо, не хотел, чтобы Ульяна и Борис слышали его разговор.
А Борис и Ульяна так и остались рядом с трупом – седым мужчиной лет шестидесяти, одетым в чистые тренировочные брюки и свитер ручной вязки. Такого же цвета вязаные носки торчали из новых кроссовок. Свитер в месте выстрела разошелся рваными нитями, пропитанными кровью.
Ульяна машинально, словно жалея, почесала за ухом собаку, та никак не отреагировала. Борис выпрямился и произнес, глядя, как Ульяна гладит пса:
– А ведь он всё видел. И ничего не может рассказать. Куда его теперь? В приют? Был у собаки дом и хозяин, и вдруг не стало.
– Была у человека жизнь и вдруг не стало, – эхом отозвалась Ульяна, – может, родные есть, заберут, пёс ухоженный, думаю, привитый.
– Вы идите, – произнёс подошедший Петечка, – а я останусь до приезда группы, внутрь дома загляну, вдруг там ещё пара трупов лежит, – пошутил он невесело.
– А тебе разве не нужны понятые, чтобы в дом зайти, мало ли, вдруг ты там что-то возьмёшь? – вкрадчиво поинтересовался Борис.
– Или наоборот, положишь? – подхватила Ульяна.
– Хотите со мной, правильно понимаю? – Петечка согласно кивнул, – пойдёмте, не как понятые, они для протокола осмотра или обыска нужны, а как свидетели. Но ничего руками не трогать!
***
– Тревожник, то есть тревожный радикал основной, – сообщила Ульяна, оглядев обстановку в доме. Все друзья знали, что Ульяна работает профайлером в кадровом агентстве. То есть по внешнему виду человека, его речи, обстановке жилья, рабочего места, данным из соцсетей и другим признакам может определить психотип человека и дать ответ, сможет ли этот человек быть руководителем, например. Или можно ли его рекомендовать на какой-нибудь проект, требующий творчества.
– Видите, на столе – всё аккуратно, по линеечке. И кстати, обращаю твоё внимание, Петечка, погибший был левшой. Ручка слева, подставка для телефонной зарядки слева. Тревожники раскладывают все предметы в одном и том же порядке и никогда не меняют этот порядок. То есть, если для тебя всё равно, с какой стороны зарядное подключено, то для тревожника это неприемлемо. Если привычные вещи не на своих местах, для них это стресс.
– А раз он был левшой, то самоубиться мог, ты к этому клонишь? И сломанные пальцы ему не помешали бы. Сообщу ребятам, как прибудут. Спасибки.
– Мне кажется, он что-то писал, – склонившись над столом, проговорила Ульяна, – смотрите, здесь листки лежат стопкой, и на верхнем видны следы от слов, видно он ручкой шариковой давил сильно.
– Напоминаю, ничего не трогайте! – Петечка уже забрался по лестнице на чердак, его голос звучал глухо и от этого немного зловеще.
Борис бродил по кухне. Он остановился перед углом, где висела зажжённая лампадка, а на узкой полочке теснились иконы.
– Верующий был, наш убиенный, похоже. Вроде один живет… То есть жил, – Борис заглянул в настенный шкаф и прокомментировал, – одна кастрюля, одна сковородка, две тарелки, вилка и ложка. Пара стаканов. Чашка с блюдцем. Это и вся посуда, ребята.
Со двора послышался собачий лай, потом визг. Бабахнула входная дверь, и кто-то радостно произнес:
– О, какая красотуля! А ты что тут делаешь? Гляди, Рыжий, какая девка!
– А ну, девка, отойди от стола! Что ты там нашла? Карманы выверни. Быстро! Миха, проверь её карманы!
Борис выскочил из кухни и кинулся к Ульяне.
– Руки! Держи руки при себе, урод волосатый!
Парень, который уже начал ощупывать замершую от ужаса Ульяну, и впрямь был щедро покрыт растительностью. Из ворота обычной клетчатой рубашки курчавилась богатая поросль, переходящая выше по шее в бороду, затем в широкие бакенбарды и заканчивающаяся спутанной массой черных волос. Даже брови мохнатились над заплывшими глазками. Второй был наоборот, словно отражением первого, только со знаком минус. Худой, бритый, с едва пробивающейся рыжей щетиной на впалых щеках. Одинаковым в неожиданных гостях было одно – выражение лиц. Превосходство силы царя зверей над остальными человеческими животными – вот такое выражение. С ним и кинулся «урод волосатый» на Бориса. Ульяна зажмурила глаза. Потом открыла, мотнула головой и принялась шарить по столу в поисках какого-нибудь оружия. Схватила ручку, можно ведь исхитриться и ткнуть в глаз, как – непонятно, но ручка в руке принесла хоть какое-то краткое успокоение. Она подняла руку для удара, повернулась и замерла во второй раз за эти пять минут. Борис стоял перед худым бандитом, оба оценивали друг друга, прежде чем нанести первый удар. У худого в руке мелькнул нож. «Урод волосатый» лежал на полу, хрипло выдыхая и держась обеими руками за горло.
– Что за шум, а драки… Что за …– Петечка высунул голову из люка на чердак, коротко выругался, слетел кубарем по лестнице, и через несколько секунд встал рядом с Борисом, наставив оружие на бандита.
– Нож на пол, руки в гору, я – полицейский. Предупреждаю, что буду стрелять. Угроза жизни гражданским. Давай, давай, милый, не усугубляй. Борис, смотри за волосатым.
И тут вдруг в комнате стало сразу тесно, шумно, появились какие-то люди, бандитов увели, Пете жали руку и благодарили за «задержание по горячим следам». Он оглянулся на Ульяну с Борисом, сиротливо жавшимся в углу, кивнул ободряюще и вышел с главным из группы местных полицейских.
– Вовремя как, – Борис хотел и не решался обнять Ульяну, которая так и сжимала в дрожащей руке ручку, – испугалась?
– Испугалась. Как-то внезапно всё. Думаешь, это убийцы? Вернулись зачем-то? И собака их пропустила… Странно…
Ульяна кинулась из дома и остановилась за дверью, споткнувшись. Белый окровавленный ком лежал прямо у крыльца. Собака пропустила бандитов, потому что они ее убили. Наверное, тем самым ножом, которым худой бандит угрожал Борису. Ульяна оглянулась вокруг, скрывая злые слезы, увидела неподалеку прислоненную к стене сарая лопату, подошла, прикинула расстояние, выбирая место, и принялась с ожесточением копать землю под кустом боярышника. Борис зашёл в дом, вынес оттуда старое покрывало, завернул в него пса, с трудом поднял свёрток и перенес к боярышнику. Потом отобрал лопату у Ульяны и сам закончил собачью могилку. Петечка пришёл, когда под кустом боярышника уже вырос сиротливый холмик.
– Ну, что? Пойдемте до Веры? Я бы поел.
Ульяна вздохнула. Она вообще не думала о еде. Она думала о том, что хочет завернуться в тёплый плед, сесть у печки, согреть, наконец, руки, всё ещё подрагивающие от пережитого, да от лопаты, и выпить горячего чаю. Лучше с чабрецом. Петя… Петя такое испытывает, наверное, часто – в своём убойном. Ему всё равно. Он поест и завалится спать. А вот Борис… К Ульяне вдруг вернулись профессиональные навыки, она искоса изучающе посмотрела на своего спутника. Нормально, кстати, держится. И защищать её кинулся. Интересно, он тоже, как Петя, смог бы сейчас поесть? Ульяна снова вздохнула. Наверное, да.
– Конечно, пойдемте, – она первой двинулась к выходу из сада, – Вера, наверное, потеряла нас.
…Вера гневалась. Она молча бросала на стол тарелки, вилки, оттолкнула Ульяну, когда та попыталась помочь.
– Я проснулась, а никого нет! Только Чара! – Вера выложила на тарелки отварную картошку, усыпанную укропом, вчерашний разогретый шашлык и резким коротким движением поставила посередине миску с солёными огурцами и помидорами.
– Вышла за калитку, там сосед стоит, сумки с яблоками на тележку грузит. Я говорю, не видел моих? Он удивился так, говорит, куда могли подеваться в такую рань? Вот и я спрашиваю, куда? Почему мне никто ничего не сказал?
Ульяна подозревала, что именно последнее так разозлило подругу. Ей не сказали! Вера привыкла быть в курсе всех новостей. Даже здесь, в садовом товариществе, Вера знала всё обо всех. У нее была «легкая рука», она отлично ставила уколы, и к ней за помощью обращались все в округе. Дачное дело такое: у кого поясницу прихватит, у кого ожог, у кого травма.
– А полчаса назад бабка Неваляшка прибегает, кричит: «Убили деда Веню! Там полиция твоих гостей арестовала!»
– Как? Бабка Неваляшка? – некстати засмеялся Петечка, он уже нетерпеливо протянул руку за картохой, но, получив по кисти сильный удар горячей ложкой, отодвинулся от Веры подальше.
– Вера, никто нас не арестовывал. И хватит ругаться, мы поняли. Надо было тебя разбудить тоже. Мы тебе сейчас всё расскажем, – успокаивающе произнесла Ульяна, потом повернулась к Петечке, – бабка одна здесь на даче живет постоянно, вечно падает, но никаких травм, упала, поднялась, дальше побежала. Вот прозвище к ней и прилипло.
– Есть хочу,– вдруг нарочито устало произнес Борис, – и еще я там дрался, у меня, кажется, гематома будет…
Вера помолчала и уже спокойно оглядела друзей:
– Да, давайте завтракать. И расскажите мне про убийство. Я, правда, волновалась.
***
– То есть, это приходили убийцы? – Вера мыла тарелки, ополаскивала и передавала Ульяне, та вытирала и ставила в посудный шкаф.
– Их сейчас наверняка допрашивают. Скоро все узнаем. – Петечка сидел на крыльце, открыв дверь дома, чтобы участвовать в разговоре, курил и старался выпускать дым в сторону сада. Вера косилась, но молчала.
– А адвокат наш ничего такой, спортивный, как бандюгана вырубил, а? – Петя говорил, а сам поглядывал на Ульяну, мол, согласись, отличный парень. Не зря я тебе его сватал. Ульяна фыркнула, получилось громко, поставила последнюю тарелку, и со своим «Айкосом» тоже вышла на крыльцо. Облокотилась на перила, затянулась и проговорила:
– Я думаю вот о чём. Не похоже, что бандюки знали убитого. И зачем им было возвращаться? Почему сразу не стали искать то, что хотели? Как-то это нелогично. Убили, ушли, вернулись. Петя, ты что думаешь?
– Я думаю про сломанные пальцы и про то, что убитый был левшой. Тот, кто ему пальцы ломал, знал об этом. Ломал только на правой руке. Бандюки бы поломали его серьезнее.
– А ещё убитый что-то писал. Как вам такая версия: он не хотел писать и тогда ему сломали пальцы.
– А почему ты думаешь, что этот факт относится к убийству? – Петя откинулся на балясины крыльца, потолкал их спиной, проверяя на прочность.
– А ты сам пишешь на бумаге дома? Не на работе? Письма? Открытки? Хоть что-нибудь? Сейчас все на компьютере письма пишут, а сообщения с телефона отправляют. А стопка бумаги лежала так, словно её принесли, чтобы что-то написать. На столе другой бумаги не было. А ещё про тревожный радикал в психотипе убитого. Смотрите. Такие люди очень подозрительны, он бы чужому не доверился. Дверь бы не открыл в дом. Собака опять же по двору бегала, а пропустила. Плюс убийца знал, что жертва – левша. Получается, что убийца и дед Веня – знакомые.
– Пойду, позвоню ребятам, может, что-то узнали уже.
Петя поднялся, вытащил мобильник из кармана, зажёг новую сигарету и пошел за угол дома.
А на его место рядом с Ульяной встал Борис.
– А ещё странно, что выстрела никто не слышал. Тут тишина такая.
– Может, кто что и слышал. – Вера тоже вышла из дома, – но рано утром все обычно спят крепко. Подумали, что послышалось. Я лично ничего не слышала.
– И я. У тебя здесь так спится, не то, что в городе. А кстати, – Ульяна повернулась к подруге, – ты же всех здесь знаешь. Если предположить, что убийца местный, не было у убитого деда Вени врагов, ссор с соседями?
– Нет. Он такой … был… Серый, неприметный. Сторонился новых людей. Я ему когда уколы делала, он как суслик замирал, всё боялся, что я больно сделаю. А про то, что кто-то мог знать, что он левой рукой пишет, я вспомнила. Его соседи слева дачу этим летом купили, а участок по новым кадастровым правилам оказался не оформлен. Приезжала риэлторша. Веня ей подписывал какие-то документы.
Вера подняла указательный палец вверх, привлекая внимание к тому, что она сейчас скажет:
– Левой рукой!
– И что? Ты про «черных риэлторов», что ли?
– Конечно! Вот тебе и бумага, на которой Веня что-то писал перед смертью. Дарственная! – выпалила Вера и победно усмехнулась.
– Ну, это не так просто. Дарственная должна быть заверена у нотариуса. Или сдаваться в МФЦ самим собственником или по генеральной доверенности, опять же заверенной у нотариуса. А если убийство, то сделку вообще не заключат. И что тогда искали бандюки? Сломали ему пальцы, заставили написать дарственную и убили? Это как-то…
– Это вообще никак, – Петечка растерянно стоял перед друзьями, сжимая в руке мобильник.
– Сидоркин Вениамин Викторович умер от старости в две тысячи пятнадцатом году. А убитый – неизвестно кто. Отпечатки пальцев не дали результатов. А бандюки вообще не при делах. Им малява пришла, вроде от старого сидельца, что если они придут сегодня на дачу по такому-то адресу, то дача будет пустая. А владелец промышляет сбытом якутских алмазов. И как раз позавчера получил партию на продажу.
Воцарилась тишина, прерываемая тревожными вскриками сойки. Петечка вытащил опять сигарету из пачки, покрутил и засунул обратно.
– В общем, местные ребята из отдела в унынии. Висяк я им подкинул. Нет свидетелей, нет отпечатков на оружии, кроме отпечатков убитого, выстрел был с расстояния полутора метров. То есть, не самоубийство. Бандюки приходили с обыском по наводке. А убитый –вообще умер давно. Вера, а есть что-то покрепче чая?
– Ты же за рулем?
– Я высплюсь до вечера.
– Бабка Неваляшка самогоном приторговывает. Пойду, спрошу.
Вера ушла, Петечка с Борисом уединились в саду и о чем-то вполголоса разговаривали. Ульяна сидела на крыльце, почесывала Чару, та счастливо жмурилась.
– Эй, хозяйка! – послышалось от калитки.
Чара коротко рыкнула, вздыбив шерсть на загривке. Ульяна загнала собаку в дом и отправилась сообщить, что Веры сейчас нет дома.
За калиткой стоял, видимо, Верин сосед, тот самый, что забирал яблоки и отвозил в детдом. В чистой отглаженной куртке, из-под которой выглядывал зеленый пуловер, и в мягких мокасинах. Он вопросительно улыбнулся.
– А Веры нет, вы за яблоками? Забирайте, я в курсе, – Ульяна с удовольствием оглядела мужчину. Не молод, и похоже, вдовец. Глаза грустные, улыбка искренняя. Жалко, что не молод. Такой мягкий эмотив больше подошёл бы Вере, чем неуёмный и ветреный Петечка. И руки… Стоп. На обеих руках видны были царапины. Свежие, недавно залитые йодом, который был еще ярко-коричневым, не выгоревшим. А у убитого под ногтями Борис заметил кровь, будто тот отбивался и поцарапал убийцу.
Вера опустила вниз взгляд, будто хотела осмотреть на грузовую коляску, потом посмотрела в упор на соседа. Эмотивы плохо врут, если задать провокационный вопрос неожиданно.
– Говорят, деда Веню убили? – выпалила она, и продолжила с напором, шагнув к мужчине совсем близко, не опуская взгляда, – пальцы ему сломали? Будто писал он что-то перед смертью?
Лицо и шея соседа покрылись красными пятнами, но свой взгляд он не отвел, ответил:
– А ещё говорят, что такую смерть ещё заслужить надо. Так я заберу оставшиеся яблоки?
Ульяна кивнула и отступила. И долго стояла, смотрела вслед мужчине, который уходил не торопясь, толкая перед собой перегруженную яблоками тележку. Как только он скрылся за поворотом, Ульяна кинулась в сад.
– Петя! Это сосед! Он убил деда Веню! Ну, сосед, который за яблоками приходит! – она трясла за куртку ничего не понимающего Петечку, – он почти признался! И у него руки расцарапаны! Петя, что делать? А вдруг он сбежит?
– Ты опять? Опять лезешь, куда не надо? – Петечка отодрал от куртки Ульянины руки, – ты ему что, намекнула, что догадалась? Спровоцировала, а теперь психуешь?
Петечка посмотрел на часы, что-то прикинул и добавил:
– Конечно, сбежит, если не дурак. А ты знаешь, где он живет? Сосед…– передразнил Петечка Ульяну, – здесь на дачах каждый первый сосед.
– Петя, я знаю, где бабка Неваляшка живет, – Ульяна виновато заглянула в Петины злые глаза, – я побегу позову Веру? А то они, если языками зацепятся, до обеда будут убийство обсуждать.
И, не дожидаясь ответа, выскочила за калитку.
***
К дому предполагаемого убийцы четверо друзей подбирались осторожно. Вера и Петя шли первыми, а для отвода глаз несли сумки с яблоками, наскоро набранными Верой из своих запасов. За ними, будто гуляя, брели Борис и Ульяна. То, что они опоздали, стало ясно сразу. Ворота дачи стояли распахнутыми настежь. В стороне лежала на боку тележка с рассыпанными яблоками.
– Ты не помнишь номер его машины? – с надеждой спросил Петя у Веры.
– Откуда? А вот марку и цвет скажу. Хёндай, темно-зеленая.
Петя шагнул в дом первым. Потом махнул остальным. Ульяна зашла последней, она старалась не смотреть на друзей, понимая, что виновата, что не надо было устраивать допрос. Теперь убийца скрылся, и найдут ли его, неизвестно.
– Смотрите! – услышав Верин возглас, Ульяна кинулась к подруге. Та показывала на листок бумаги, такой же, как определила Ульяна, что они видели в доме убитого.
«Явка с повинной», – прочитали вслух одновременно Вера и Ульяна.
– Ничего руками не трогать! – Петя оттеснил подруг и принялся читать вслух:
«Я, проживающий под именем Сидоркин Вениамин Викторович, на самом деле Дохначёв Станислав Павлович. Также сообщаю, что весной 2015 года скрылся от следствия по уголовному делу о краже алмазов из города Мирный республики Якутия-Саха».
Петя выпрямился.
– И всё? А за что? Всё-таки, бриллианты спёр?
– Петя, тут ещё тетрадь какая-то.
На столе, возле с «явки с повинной», лежала старая общая тетрадь, с загнутыми замусоленными углами и потёртой обложкой.
Петя поискал глазами, чем открыть тетрадь, Ульяна протянула ему свой носовой платок. Капитан аккуратно, стараясь не коснуться, открыл. Друзья вчетвером склонились над столом. Это оказался дневник. Многие листы были вырваны. На первой записи стояла дата: «13 апреля 2014 года:
… Моя дочь больна. Я только поэтому согласился работать на этих людей. Да, я теперь преступник. Но моей девочке нужны лекарства, очень дорогие импортные лекарства. Иначе она не выживет.
Схему кражи бриллиантов я предложил Дохначёву, мы с ним работаем и я давно понял, что он согласится на воровство. Человек он дрянной, и у него сразу две любовницы, а для этого нужно много денег.
Схема несложная. В сортировке и обработке алмазов есть допущение при каждом взвешивании. Оно составляет доли грамма и учитывает «пыль», которая отсеивается с камней. В цепочке участвует целая бригада сотрудников, стоящая на конвейере. В партии алмазов выбирается «пылинка», вес которой сопоставим с разрешенной погрешностью, которая забирается «под ногтем». В следующей партии эта «пылинка» меняется на следующую, чуть больше массой. Далее замена происходит вновь и вновь.
За несколько дней непрерывной работы на разных партиях формируется приличный вес пыли: 1-5 карат, который заменяется камнем такого же размера. Со временем этот камень заменяют на аналогичный по массе, но с лучшими качествами по форме, цвету и чистоте».
Дальше в тетради видны были корешки от нескольких вырванных страниц, и шла следующая запись.
«…9 января 2015 года. Они купаются в деньгах. Наладили сбыт. Нашли «крышу». Раз в месяц мы собираемся у Дохначёва в доме, и он выдает нам «зарплату» в конвертах. Нас пятеро. Дохначев, бухгалтерша Галина Сергеевна, две сортировщицы и я. Я видел ещё несколько человек, которых принимал у себя Дохначёв. Думаю, организация, которой я положил начало, сильно разрослась за этот год. Кроме сортировки алмазов, есть и другие операции: проверка камней, выдача сертификатов, сбыт, возможно, вывоз из страны. Все это не может происходить без надёжного «сопровождения» сотрудников «серьёзных» ведомств.
Я получаю не так много, как предполагал, но нам с Катенькой хватает. Болезнь пока затаилась. И я рад. Страшно смотреть, как малышка мучается от болей».
«…5 марта. Моей девочке стало хуже. Доктор говорит, что нужна срочная операция. Нужно лететь в Германию, оплатить билеты, проживание, операцию и лечение. У меня нет таких денег. Но Дохначев мне поможет. Я уверен. Пусть потом вообще не платит мне «зарплату». Я готов к этому».
«…15 марта. Мне страшно. Сначала Дохначев говорил, что деньги после продажи партии алмазов вот-вот привезут, потом перестал отвечать на звонки, а Галина сказала, что он уехал в Москву по делам. Она дала мне конверт с деньгами, которые собрали якобы «мои друзья», так называемая «помощь». Что?! Что???!!!! Этих денег хватит только на билеты и проживание! Алчные твари!»
«… 20 марта. Катенька уже не узнает меня. Доктор все больше хмурится и качает головой. Дохначев не отвечает на звонки мобильного. На работе сказали, что он в отпуске. Галина тоже меня избегает».
« 25 марта. Моей девочки больше нет».
«12 июля 2015 года. Я написал донос в ФСБ. Пошел на сделку со следствием. Рассказал схему, перечислил всех, кого знал. Меня наказали условно. А всех арестовали и судили. Только Дохначева кто-то предупредил. Он так и не вышел на работу, не прилетел из Москвы. Ушёл от возмездия. Вернее, он думает, что ушёл. Но я теперь буду жить только для того, чтобы его отыскать и наказать».
Опять корешки вырванных листков.
«…3 сентября 2019 года. Я нашёл Дохначёва полгода назад. Через мента, который сделал ему фальшивые документы. Поселился недалеко, наблюдал, следил за ним. Предполагал, что он всё ещё «в деле». Такие не останавливаются, как звери, которые хлебнув человеческой крови, становятся людоедами. Попробовав денег и власти, «дохначёвы» уже не могут остановиться».
«… 7 сентября. Я всё продумал. Заставлю написать его признание и убью. А себе сделаю алиби. Встретил недавно одноклассника. Как у нас у всех по-разному сложилась жизнь. Он сидел несколько раз. Я ему расскажу про Дохначёва. Сообщу вроде как по старой дружбе, что тот ждет партию бриллиантов для продажи. И назову время и дату. День моей мести. Бандиты придут, устроят обыск, везде оставят свои отпечатки. Их будут искать. Может, найдут. Но мне их не жалко.
…Может и не надо алиби? Жить больше будет незачем».
«… 10 сентября. Больше ждать не буду. Мне кажется, он меня узнал, когда мы случайно столкнулись в местном магазине».
И последняя запись.
«…Все кончено. Я его убил. Какое облегчение! Как он ползал, молил о пощаде! Говорил, что стал верующим и раскаялся. Я заставил его написать повинную, затем вывел в сад и выстрелил в сердце. Собаку я усыпил заранее. Когда я уходил, она еще спала.
Катенька, ты видишь? Я всё сделал, спи спокойно».
На страницу упала капля. Потом вторая. Петя забрал со стола дневник, достал мобильный и позвонил старшему группы, которая приезжала утром на дачу убитого.
– Дима, это капитан Дронов. Я тебе всё-таки нашёл убийцу. Местный, жил на даче. – Петя продиктовал адрес и приметы, – ещё у него хёндай темно-зеленый, видимо, на нем и сбежал. По каким документам здесь жил, сам найдешь. Здесь открыто, группа пусть выезжает, я встречу. Всё. Отбой.
Он оглядел Ульяну, уткнувшуюся в плечо Борису и Веру, которая смотрела на капитана с упрёком.
– Есть закон. Если не жить по закону, будет бардак. Хорош реветь. Идите домой.
Петя вернулся через два часа. Прошёл в зал и включил телевизор. На красно-синей заставке программы засветилась надпись: «Вести. Дежурная часть».
– Здравствуйте. О главных событиях дня в Москве расскажут корреспонденты программы «Вести. Дежурная часть» и я, Дмитрий Цурилов, – бодро произнёс с экрана молоденький диктор.
– Два часа назад тёмно-зелёный автомобиль марки «хёндай» упал в реку, – на экране телевизора пошли кадры с места происшествия, –очевидцы уверяют, что виновник ДТП явно превысил разрешенные на мосту шестьдесят километров в час. Столкновение было такой силы, что машина протаранила ограждение моста и рухнула с высоты десятка метров. Водитель погиб. К другим новостям. В Чувашии задержаны вероятные участники…»