На сей раз я на оригинальность не претендую, об этом говорилось и без меня. Но, коль скоро я посвятила немало времени обстоятельному разбору облика этого ... писателя и нравственного светоча, то без сюжета о рассказе "Анафема" повествование было бы неполным.
Подозреваю с печалью, что этот рассказ помнят все, еще со школы, но на всякий случай в двух словах. Писано в 1913 году. Главный герой, дьякон Олимпий, служит в Великий пост на Торжество Православия. В чин входят, как мы помним, преимущественно проклятия иконоборцам, в знак победы над которыми и была в древности утверждена служба. И вот дьякону подают специальную записку с приказом провозгласить с амвона анафему Льву Толстому. Но тут дьякон вспоминает (не очень убедительно), какой это прекрасный литератор - и вместо анафемы поет ему многая лета. Занавес с последующими неприятностями для дьякона. Талант победил мракобесие.
Первое, что приходит в голову лично мне. Допустим, мы поверили хотя бы тому, что дьякон-читатель не смог анафематствовать писателя. Случись такое в жизни: как бы он поступил? Оставил бы полученную бумагу без внимания. На свой страх и риск. Но не потому, что не посмел бы зайти дальше, а сугубо потому, что во время анафемы не провозглашают здравия. Ровно так же, как на поминках не пускаются в пляс. Немыслимо ибо неуместно. Человек духовного звания, пребывающий полностью внутри религиозной культуры, попросту не сумеет до такого додуматься.
Коллизия нелепа и абсурдна.
Но далее поднимается вопрос об анафеме. . Мне попался на эту тему интересный спор в сети. Один собеседник напоминает, что с 1869 года никаких физических лиц, ни Мазеп, ни Стенек Разиных с амвонов уже не упоминают поименно. Оппонент возражает: "Куприн очень чётко выводит и оговаривает частную, но возможную ситуацию: педант архиепископ и возможность изменять чин. В данном случае анафематствование было составным и максимально полным, так что Пугачёв вполне уместен наряду с Отрепьевым и Толстым. Куприн вообще отличался знанием бытовых подробностей во многих областях жизни".
То есть, даже исходя из слов защитника, ситуация как минимум нетипична. Как говорил К.Крылов, "найти-то можно, если поискать".
Но пуанта в том, что, вне пристрастия отдельно взятых епископов к проклинанию Стенек Разиных, со Львом Толстым у любого "педанта" возникли бы сложности. Ибо никто и никогда Льва Толстого с амвонов не анафематствовал. От слова совсем. Надлежащий синодальный акт, сводившийся к констатации факта - Толстой Л.Н. более не является членом Церкви - был просто опубликован в "Церковных ведомостях". Не было там к тому же никаких страшенных пожеланий, напротив, упоминалось, что литератор может вернуться в церковную ограду через покаяние в своих еретических воззрениях.
Это было разумно. Филателистов не держат в шахматном клубе, конькобежца просят покинуть футбольное поле, дабы не мешать игре. Это была лишь констатация факта: не член Церкви.
Весь гвалт, поднятый тогда прогрессивной общественностью, напомнил мне давний скандал с двумя радужными товарищами, желавшими обвенчаться в православном храме. Мол, а почему это мы права не имеем?! А потому, что некоторые права есть и у Церкви. Но это ровно то, что свободолюбцы, тогдашние и нынешние, по определению не способны понять.
Так что - "знаток бытовых подробностей" сочинил рассказ, состоящий из лжи от первого до последнего словечка. Что, согласимся, не у всякого получится.
Изображения из открытого доступа