За объективное освещение военных конфликтов иногда платили жизнями
90-е в моем понимании – годы «романтической» журналистики, когда мы все верили в то, что можно быть объективным, беспристрастным, стоять на позициях гуманизма, и при этом не подвергаться гонениям и запрету на профессию. Но оказалось, что либо мы слабо в это верили, либо это невозможно в принципе.
Несколько историй, о которых напомнила экспозиция Музея Б.Н.Ельцина.
Военный корреспондент газеты «Московский комсомолец» Дмитрий Холодов проводил расследования о проблемах в армии, коррупции, о масштабных хищениях, связанных с выводом войск из Восточной Европы. В репортажах он жестко критиковал командование, включая министра обороны Павла Грачёва, чем вызывал его открытое недовольство.
В октябре 1994 года Холодов погиб в Москве на рабочем месте в редакции газеты от взрыва самодельной мины-ловушки, находившейся в портфеле-дипломате. По свидетельству коллег, Холодов предполагал, что в дипломате, полученном им в камере хранения на Казанском вокзале, находятся документы о нелегальной торговле оружием с чеченскими сепаратистами. В сообщении от источника говорилось, что материалы надо скопировать и до обеда вернуть дипломат с оригиналами на место.
В 1994 году, смартфонов с камерой еще не было, скопировать документы можно было только в редакции. Ответив на звонок, Дмитрий доехал до вокзала и забрал дипломат из камеры хранения.
Взрывное устройство сработало в кабинете Вадима Поэгли — начальника Холодова. Кроме Дмитрия в комнате была журналистка Екатерина Деева — она тоже получила несколько осколочных ранений.
В то время в Москве случались громкие заказные преступления вроде расстрелов или подрывов автомобилей – шла борьба бандитских группировок за сферы влияния. Но к политикам и журналистам киллеров еще не посылали. Более того, прибывшие на место взрыва в редакцию «Московского Комсомольца» эксперты-взрывотехники тщательно изучили все улики. Но вскоре один эксперт погиб по трагической случайности на другом выезде несколько недель спустя. Второй через несколько недель после убийства Холодова скончался при загадочных обстоятельствах: дело о его смерти засекретили.
Дело об убийстве Холодова до сих пор остаётся нераскрытым. На мемориальной доске, установленной у входа в издательский дом «Московский комсомолец» в Москве на улице 1905 года, написано: Дмитрий Холодов отработал много «горячих точек», но погиб не на войне, а в Москве, выполняя свою работу.
В экспозиции Музея Б.Н.Ельцина хранится журналистское удостоверение и фотоаппарат корреспондента «Новой газеты», легендарного майора Вячеслав Измайлова. Прошедший Афганистан работник военкомата отправился в зону боевых действий как офицер и журналист, чтобы готовить репортажи и спасать людей из плена. Позже он вспоминал: «Служба моя в военкомате была далекой от строевой, далекой от армии. Это призыв 18-летних. А куда их призывать? Советский Союз развалился. Союзные республики стали другими государствами. Между Арменией и Азербайджаном началась война, и солдат там бросали. И я стал не столько заниматься призывом, сколько — поисками ребят, которые бежали от войны». Своими честными статьями и выступлениями на ТВ в программе «Взгляд» Измайлов заслужил уважение по обе стороны линии фронта: «Когда начались боевые действия, меня направили забирать трупы, договориться об этом с боевиками, хотя я их не знал и впервые видел, но в меня не стреляли потому, что они видели мои выступления. Они знали меня и говорили мне: «Мы знаем вас, вы — майор Измайлов, вы хорошо относитесь к своим солдатам». Чеченцев послали туда, гаишников посылали, — им не давали боевики трупов, а мне давали», - вспоминал он.
Измайлову удалось освободить более 170 человек. «Я никогда не считал, занимаясь людьми, сколько освободил. В моей книге пишу, что — 170 с чем-то, там есть этому объяснение. Я знал, что некоторые из тех, кем я занимаюсь, погибают. Их убивают. Им отрубают головы. Но я делал все, что мог», - писал майор Измайлов.
В ходе следующего вооружённого конфликта в Чечне, который начался в 1999 году, пресса в основном поддерживала власть, поскольку теракты в Буйнакске, Москве и Волгодонске заставили общество отвернуться от боевиков и поддержать российскую армию в этом конфликте. Журналист «Новой газеты» Анна Политковская, готовя антивоенные материалы, пыталась разобраться в мотивах каждой из воюющих сторон. Это были жесткие материалы: о мирных жителях, лишившихся крова, нехватке медикаментов и продуктов, тяжелых условиях службы российских солдат. Политковская убеждала матерей погибших солдат обращаться в суды, писала о коррупции в Минобороны и командовании объединенной группировки федеральных войск в Чечне.
Она без страха критиковала самых влиятельных людей страны, помогла тем, кто оказался в бедственном положении из-за войны, она убедила террористов, захвативших театральный центр на Дубровке, дать воду заложникам.
В 2000 году Политковская получила премию «Золотое перо России» и премию Союза журналистов «Добрый поступок — доброе сердце». Несколько ее статей стали основанием для возбуждения уголовных дел. Впрочем, признание она получала не столько за свою журналистскую, сколько за правозащитную деятельность. «Она была совершенно безбашенным правозащитником, готовым защищать любого, с кем, по ее мнению, поступили несправедливо. При этом она совершенно не умела выбирать себе врагов», - писал о коллеге журналист Александр Политковский.
7 октября 2006 года, в подъезде дома на Лесной улице в Москве Анна Политковская была застрелена. Пять выстрелов, пять попаданий, в том числе контрольный — в голову. Киллер бросил пистолет в кабину лифта, надел белую ветровку поверх темной куртки, в которой входил в подъезд, и спокойно вышел на улицу. Он сел в поджидавший его ВАЗ-2104 и уехал.
Это убийство, без преувеличения, потрясло всю страну, а его расследование власти поставили на особый контроль. Имена организаторов и исполнителей преступления, тех из многочисленных врагов правозащитницы, кто заказал это преступление, так и остались загадкой. За это преступление осуждены пять человек, но следствие формально продолжается: заказчик не установлен, а вопрос о применении срока давности за преступления, по которым предусмотрено пожизненное заключение, решает суд. Родные и коллеги Политковской до сих пор надеются, что он состоится.
А я уже и не надеюсь, что когда-нибудь российская журналистика хотя бы приблизится к этим образцам высокого профессионализма.