В который раз пересматриваю архив семьи Алексиных – письма, дневники, короткие записки, дипломы, фотографии… И всё не знаю, как начать. Как рассказать о замечательной женщине, прожившей яркую, но очень трудную и трагическую жизнь. Жизнь, в которой было много боли, лишений, потерь…
Более года назад я опубликовала статью об истории этой прекрасной семьи, рассказав в основном о докторе Алексине.
А о судьбе его жены – Людмилы Александровны Линдфорс-Алексиной - лишь пунктирно. Потому что тогда в ее биографии существовало много неизвестного и непонятного для нас. Но за это время ее правнучке – Анне Павловне Журиной-Алексиной - удалось попасть в архив ФСБ и изучить дело прабабушки, осужденной в 1938 году и реабилитированной посмертно. И связаться с другими родственниками, сохранившими документы и воспоминания. Поэтому некоторые пробелы оказались заполнены и многое прояснилось.
В этом обширном семейном архиве нет лишь одного - совместной фотографии доктора Алексина и его молодой жены. А очень хотелось бы представить их вместе. Потому что они были такими разными. Как две эпохи. И дело даже не в двадцатилетней разнице в возрасте.
Он – яркий, харизматичный, веселый, артистичный. Человек серебряного века, эпохи модерн.
Талантливый врач, многогранно одаренный, с которым была знакома и которого очень ценила и любила вся писательско-художественная элита Москвы.
Думаю, многие, даже никогда не слышавшие имя доктора, могут легко представить себе этого человека. Существует версия, что доктор Алексин послужил прототипом доктора Астрова в пьесе Чехова «Дядя Ваня». Помните знаменитое: "В человеке всё должно быть прекрасно...", так вот это слова этого героя. А Станиславский, первый исполнитель роли Астрова, тоже хорошо лично знавший Александра Николаевича, даже внешне попытался воссоздать его образ.
И надо сказать, это ему удалось. По-моему, очень похож.
А кто была она? Строгая скромная барышня? И да, и нет...
Хотя... Разве скажешь, глядя на фотографии этой милой девушки, что Людмила Александровна – баронесса, родословная которой уходит в какие-то дальние дали и включает многие громкие российские и европейские фамилии?
Что портрет ее прадеда генерала Федора Линдфорса висит в Эрмитаже в Галерее героев войны 1812 года?
Что за плечами у этой хрупкой девушки горечь и кровь русско-японской войны, которую она прошла сестрой милосердия.
И плен, в который попала под Мукденом вместе с подвижным полевым госпиталем.
Японцы хотели отпустить сестер милосердия - с женщинами не воюем - в начале XX века на войне ещё действовали какие-то рыцарские правила. Но сестры не могли бросить раненых и добровольно остались с пленными, чтобы продолжать их лечить и помогать выживать.
Именно это - лечить и помогать, в любых условиях и несмотря ни на какие обстоятельства, видимо, было основным в характере Людмилы Александровны.
И конечно же не только очарование молодости разглядел в ней доктор Алексин, но и ее глубокий ум, трудолюбие, абсолютную самоотверженность, а ещё бесконечную доброту. (Да, такие люди - в которых всё прекрасно - все-таки встречаются на белом свете!) .
Впрочем, к моменту их венчания Людмила Александровна уже была не "барышней", а профессиональным лекарем с отличием, так указано в ее дипломе об окончании Высших Медицинских курсов (Медицинского института). После войны и плена она не почивала на лаврах, а много училась и весьма удовлетворительно (это был высший бал) сдала абсолютно все экзамены. И была принята на работу преподавателем на кафедре микробиологии. К своему учителю - профессору Льву Александровичу Тарасевичу. Где стала заниматься вопросами вакцинации от самых массовых и гибельных инфекционных болезней того времени - туберкулеза, холеры, тифа.
А для доктора Алексина Людмила стала не просто женой, но и сподвижником.
И, думаю, даром небес, посланным, чтобы пройти через последние испытания. После долгого вдовства (первая жена – солистка Большого театра Анна Якубовская умерла родами), наконец случилось семейное счастье. Людмила Александровна подарила двух сыновей - Алексея и Федю (старший сын Николай от первого брака уже вырос).
Они обвенчались в 1913.
В последнем мирном и благополучном. И этот год стал не только водоразделом в судьбе великой страны, но и в судьбе этой семьи. У доктора Алексина позади была яркая, хотя и полная постоянного напряженного труда биография. Он открыл первый детский туберкулезный санаторий, сделал очень многое в области борьбы с этой коварной болезнью и её профилактики, наконец, многие выдающиеся и простые люди были обязаны ему не только здоровьем, но и жизнью. Она - стала женой, матерью, получила редкое для женщин той поры образование. Казалось бы, перспективы прекрасные...
Но, в их семейную жизнь сначала вмешалась первая мировая война.
Детский санаторий перепрофилировали в госпиталь, и пришлось лечить не детей, а раненых солдат. А потом – революция и гражданская война. Мир этой семьи, как и многих других семей, оказался расколот. Кто-то из друзей и близких сотрудничал с новой властью - и на высоких постах, кто-то был арестован, кто-то оказался в эмиграции.
Голод, разруха, нехватка медикаментов никого не обошли стороной. Случались и другие бытовые трудности. Например, прекрасная квартира доктора Алексина на Чистых прудах (где пел Шаляпин, бывали Горький, Васнецов и многие другие выдающиеся люди эпохи) превратилась в коммуналку, власти оставили семье только две комнаты (видимо, в отличие от другого литературного героя – профессора Преображенского из «Собачьего сердца», Александр Николаевич не умел или не хотел просить у кого следует «окончательную бумажку»).
Но они не роптали, а просто делали то, что делают все врачи во все времена – лечили.
А в 1918 случилась первая горькая потеря – от туберкулеза умерла ее старшая сестра – Зинаида, та, с которой она когда-то отправилась на Дальний Восток в русско-японскую и попала в плен. Несмотря на большую разницу в возрасте, они были очень привязаны друг к другу. Ведь Людмила Александровна осиротела в девять лет, один за другим умерли ее отец и мать.
И старшая сестра Зина в их большой многодетной семье (пять сестер и брат) взяла на себя материнские обязанности по отношению к младшим.
Они получили все, что должны были знать и уметь девушки их круга – три языка, фортепиано, пение, рукоделие. И конечно же гимназия.
Судя по тому, что все учились и стремились получить профессии, никаких капиталов, на которые можно было полагаться, у семьи не было. Но...
У них были другие ценности. Как оказалось, самые важные - семейные. Они всю жизнь любили и поддерживали друг друга. Помогали в самые трудные моменты, делились последним. И эта сердечность и теплота передалась потом их детям и внукам. И, наверное, многим помогла пережить тяжелые времена.
А они не заставили себя ждать.
В 1923 году - на работе умирает Александр Николаевич Алексин. Инсульт.
Даже по фотографии видно - Людмила Александровна почернела от горя.
Но предаваться отчаянию не было возможности. Надо было держаться. Родственники и близкие друзья конечно поддержали ее - Максим Горький написал очерк на смерть друга "Алексин",
коллеги и сотрудники попросили присвоить его имя санаторию.
Но в остальном она могла рассчитывать только на себя. На свою работу.
С 1918 года Людмила Александровна не только преподавала на кафедре бактериологии, но и работала в Центральном Государственном научном институте контроля бактерийных препаратов. Заведовала отделом контроля вакцин. После смерти мужа ушла из Медицинского института, полностью сосредоточившись на работе над вакцинами.
Трудно рассказывать об этой скрупулезной лабораторной работе увлекательно, но если вспомнить это время - гражданская война, голод в Поволжье, тиф и холера, чума и оспа, туберкулез и испанка, унесшая внезапно миллионы жизней по всему миру, становится понятна огромная важность и напряженность ее труда. Требующего полной сосредоточенности, погруженности в дело, самоотдачи. И как любая научная работа, не приносящая быстро очевидных результатов и ощутимых материальных доходов.
Впрочем, результаты были - многочисленные научные работы, степень доктора наук и профессорское звание.
И сыновья выросли замечательные.
Правда, они не пошли по стопам родителей. Но выбрали для себя романтичную и тоже очень востребованную в ту пору профессию - стали геологами.
Вообще, казалось бы все благополучно, если ли бы не контекст, в котором Людмила Александровна существовала. Аресты друзей, коллег.
С начала тридцатых годов шли аресты микробиологов по всей стране. Конечно, не только микробиологов. Во вредительстве обвиняли многих видных ученых. И отправляли в места не столь отдаленные, туда, где создавались учреждения, позднее названные шарашками.
Людмилу Александровну до поры до времени не трогали. Возможно, из-за того, что ее семья была дружна с Горьким и Екатериной Пешковой, возглавлявшей Политический Красный крест, помогавшим осужденным. (Известно, например, что Горький заступился и вытащил из тюрьмы ее коллегу - выдающегося ученого и заведующего микробиологическом отделом в том же институте, где работала Людмила Александровна, Льва Зильбера, когда после подавления им вспышки чумы, его посадили якобы за распространение этой болезни).
Не знаю, что чувствовала и что думала о происходящем Людмила Александровна, но она продолжала работать, слишком важным и нужным было её дело. Но в 1938 году дошла очередь и до нее. Немолодую уже женщину обвинили в участии в террористической организации и во вредительстве.
Обвинили по доносу заместителя директора по научной части ее института профессора Любарского. Он, тоже обвиненный по этой статье, объяснял сокамерникам, что называл как можно больше фамилий ученых-микробиологов, чтобы довести дело до абсурда. Скорее всего, эта идея пришла к нему под пытками, но она не спасла его, Он был расстрелян на печально известной Коммунарке.
А Людмила Александровна устояла под пытками. Уже очень немолодая женщина прошла всё в Лефортовской тюрьме - длительные стояния часами, избиения, страшную ругань, плевки в лицо - никого не оговорила и не признала ни одно обвинение. Ей даже было обещано, что на суде ее объяснения заслушают, хотя конечно же никакого суда не было. Особое совещание признало ее виновной и присудило пять лет лагерей.
Так начался последний - самый горький - этап ее жизни. Казалось бы, срок по тем людоедским временам был совсем небольшой. К тому же и работала она в заключении по специальности - заведовала лабораторией. Но было это в страшном Карлаге. Где даже климатические условия были против людей - невыносимая жара летом, жуткие морозы зимой, и сильные ветра в любое время года.
Людмила Александровна не жаловалась. Только иногда в ее письмах сыновьям проскальзывали истории о том, как ее маленькую и хрупкую однажды подхватил и понес ветер, сильно ударив о постройки. Или прося прислать ей лоскутки, чтобы сшить своим мальчикам тюбетейки (после работы в бараке постоянно пыталась рукодельничать, чтобы ни минуты не сидеть без дела), проговаривалась, что от мороза потрескались пальцы (это у заведующей бактериологической лабораторией) - нужен наперсток.
А еще она продолжала бороться за свое честное имя. Они с младшим сыном (Федорочек - нежно называла его в письмах) собирали документы и писали заявления в различные учреждения.
К чести ее сотрудников по институту и учеников, многие написали письменные заявления-характеристики в поддержку Людмилы Александровны, несмотря на то что сами в любую минуту могли быть обвиненными в пособничестве или во вредительстве! Это, по-моему, дорогого стоит. И характеризует и её саму, и её достойное окружение.
Никто не отрекся, ни сыновья, ни их жены, ни сестры, ни настоящие друзья. А заявления о пересмотре дела, об экспертизе, разумеется, ничего не дали. Никому не нужны были ее доказательства невиновности, а что - другие узники Гулага были в чем-то виновны? Самая справедливая власть в мире просто перевела их всех в категорию бесправных рабов.
Вся дальнейшая переписка Людмилы Александровны сосредоточилась на любимой семье. Она жила ими, их делами, заботами. "Было двое детей, а теперь стало шестеро", это она о невестках и новорожденных внуках - всех принимала с нежностью в свое сердце. Думала о них постоянно, давала советы по воспитанию. Например, быть с детьми твердыми в главном, и уступчивыми в мелочах. Посылала какие-то рукодельные платочки, шоколадку, которую прислали в передаче из Ленинграда ее другу-заключенному, а он отдал ей.
А потом началась война. Писем этой поры не сохранилось, видимо, они были совсем редкими.
Ее сыновей не взяли на фронт. У них была броня и другая задача - искать уран и вольфрам для страны. Насколько это безопасное дело, показали дальнейшие события.
В 1945-м победном году от скоротечной чахотки умирает её младшенький - Федор. Ах, если бы она была рядом! Возможно, распознала бы симптомы раньше, что-то сделала, спасла, помогла. Как помог стольким людям вылечиться от этой страшной болезни ее муж и отец Федора.
Туберкулез словно мстил семье докторов, столько лет воевавших с ним и другими страшными инфекциями. В 1947 году умирает от туберкулеза жена старшего сына Алексея, проведшая последние годы жизни в туберкулезном санатории. Открытая форма не позволяла ей жить с маленьким сыном.
А вскоре Людмила Александровна узнает, что и старший сын Алексей болен. Она к тому времени уже освободилась, но вынуждена была жить и работать в Кирове, в Москву въезд этому опасному почти семидесятилетнему "террористу" был запрещен.
Ее письма к сыну - это сдавленный стон. Она умоляет его, тяжело больного, не уезжать в экспедицию, остаться в Москве на научной работе. Рядом с осиротевшем сыном Павликом.
Но он непреклонен. К тому же вскоре после смерти жены Алексей неожиданно женится на юной девушке Зое. Впрочем, брак этот продлился совсем недолго, где-то полгода с апреля 1948 года по декабрь, из которых большую часть времени Алексей провёл в экспедиции, оставив Павлика на молодую жену.
И последний акт трагедии - в экспедиции в Усть-Каменогорске Алексей погибает. Что конкретно случилось - неизвестно. Вроде бы случайный выстрел на охоте. Но по сохранившимся документам непонятно, было ли следствие по этому делу или все как-то замяли. Остались лишь короткая записка Людмилы Александровны - Зое, в которой она просит похоронить сына там, где он умер. И денежный перевод, который коллеги Алексея выслали на воспитание Павлика.
О том, что в его гибели была какая-то неразгаданная тайна, говорит и то, что Павел, достигнув совершеннолетнего возраста, отправился на место гибели отца, но судя по всему, так ничего и не узнал.
А что оставалось после смерти сыновей Людмиле Александровне? К осиротевшим внукам ее не пускал закон. Правда, Павел жил у нее какое-то время в Кирове. И она укрепляла здоровье мальчика доступными ей тогда средствами - свежими куриными яйцами и сном на сеновале. Работала. Помогала овдовевшим невесткам деньгами. Уже в семьдесят лет сумела выхлопотать себе профессорскую пенсию. Только получала ее недолго - месяца три.
Потому что в сентябре 1952 году у нее случился инсульт со смертельным исходом.
Похоронили Людмилу Александровну в Кирове. Множество коллег и друзей со всех концов страны прислали телеграммы с соболезнованиями. Ее помнили, уважали и любили.
А невестки, сестры, племянники и внуки тщательно сохраняли память о ней - фото, письма, справки... В 1955 году по заявлению Зои - Людмила Александровна Линдфорс-Алексина была реабилитирована.
Вместо послесловия.
В начале этой статьи я вспомнила доктора Астрова из пьесы Чехова "Дядя Ваня". В своем монологе о врачах он сказал: "те, которые будут жить через сто-двести лет после нас и для которых мы теперь пробиваем дорогу, помянут ли нас добрым словом?"
Мне очень хочется, чтобы эта статья стала именно тем добрым словом памяти об этих удивительных людях. Лекарях от Бога. Ведь в этом году исполнилось 160 лет со дня рождения доктора Алексина и 140 лет - Людмиле Александровне Линдфорс-Алексиной. И круглые годовщины смерти тоже рядом - в сентябре - 70 лет со дня смерти Людмилы Александровн, а в следующем году 100 лет со дня смерти Александра Николаевича.
Мне почему-то кажется, что не случайно именно в этот год их потомкам удалось наконец получить документы из архива ФСБ, а еще восстановить родственные связи.
За предоставленные документы благодарю Анну Журину-Алексину, Ольгу Серову, Людмилу, Ольгу и Дмитрия Алексиных.