16
Вера ещё долго не могла прийти в себя после письма Любы о судьбе Жени. Принять то, что друг детства, с которым связано столько воспоминаний и первых чувств, оказался чудовищем, было трудно.
Она теперь каждый день радовалась, что уехала из родного города и не поддалась на уговоры Жени продолжать общение. Сейчас она даже была признательна сестре,что та сожгла все его письма, это было обрывом последней ниточки, что связывала Веру с первой любовью.
Жизнь шла дальше. Весна вступала в свои права и просыпающаяся природа была прекрасна. Будущим летом Вера планировала посадить огородна примыкающей к домику земле. Спрашивала у соседки, когда и что лучше сажать. Бабушка с радостью делилась своими знаниями. И когда сама сажала ту или иную культуру, подсказывала Вере.
Картофельное поле было на их участке одно на двоих, разделённое посредине натянутой верёвкой. Всю землю вскопал Иван, а женщины засадили. Небольшая теплица, что была за домом, тоже не пустовала, в ней росли теплолюбивые растения.
Когда первые листочки начали проглядывать из земли, пробивая себе дорогу к солнцу тоненькими зелёными головками, Вера радовалась им, как ребёнок. Самостоятельно она растила огород впервые и вкладывала в него все своё свободное время. Представляя, каким подспорьем будут им с мужем собственные овощи.
Но всё требовало ухода и заботы - и разрываясь между работой, домом, огородом и маленькой дочкой, которая уже во всю ползала и даже делала свои первые шаги, интересуясь окружающим миром, Вера сильно похудела, хотя казалось куда её ещё худеть - её метр пятьдесят с небольшим при сорока пяти килограммах веса качались на сильном ветру.
К наступившему летнему сезону вся её старая летняя одежда смотрелась снятой с какой-то большой женщины. Глядя на это, бабушка - соседка достала свою старенькую, швейную машинку и пригласила Веру к себе.
- Я ещё в войну на ней шила, - как-то по-особенному прикасаясь к тяжёлому корпусу, проговорила Агафья Степановна, - выручала она меня: и себе сошью, и деткам, и даже на фронт.
В глазах старой женщины застыли воспоминания и боль. Она глубоко вздохнула, и стряхнув грусть, улыбнулась гостье.
- Возьми её, пусть теперь тебе послужит, - сказала бабушка, - у меня уже глаза не те: не вижу ни строчку, ни нитку, а ты молодая, острая, сможешь и себе, и дочке вещи перешить.
- Спасибо вам большое, но я на такой машинке никогда не шила, - ответила Вера.
- А я тебе всё расскажу, - успокоила её Агафья Степановка, - дело не трудное, но полезное.
С тех пор Вера начала ночами перешивать платья, сарафаны, даже свои рабочие халаты - ей выдавали самый маленький размер, но и тот был ей велик. Однажды, соседка с другого участка заглянула в гости и застала Веру за шитьём. А потом увидела её в новеньком сарафане. Вера не только ушивала вещи по бокам, и немного меняла фасон - где-то выточку добавит, где-то строчку ажурную проложит и получалось, что платье простенькое, да с изюминкой. Женщинам в посёлке, где жила Вера очень нравилась то, как она начала одеваться.
- Сшей мне такой же сарафан, - попросила соседка, глядя на красиво развивающийся подол Вериного наряда.
- Я не умею, - отмахнулась та.
- Но себе же сшила, - настаивала гостья.
- Я буквально в пару швов сделала, а сам сарафан был уже готов, - проговорила Вера, - кроить с нуля я не умею.
- У меня тоже есть одно платье, я его во время беременности носила, а сейчас оно велико. Но ткань там такая красивая и нежная, что не могу глаз оторвать. Перешей, а? Я заплачу.
- Хорошо, давай попробуем, - согласилась Вера, - но я не обещаю, что у меня получится. Всё-таки себе шить проще.
Но сарафан в итоге получится чудесным, хоть и потребовал от Веры пару бессонных ночей и даже слёз, когда ей казалось, что ничего не получается и и она только испортила вещь.. Соседка была очень довольна. И скоро к Вере потянулись женщины, которым надо было что-то перешить. Она не отказывала, но спать стала ещё меньше, зато в семье появились дополнительные деньги, которые очень пригодились, когда у Ивана начались проблемы с глазами.
У него изначально был диагноз, из-за которого он не смог пройти комиссию при распределиться после института. Со временем, из-за мелкой работы с чертежами и документами, и постоянного напряжения глаз для чтения деталей, проблемы со зрением усилились.
Мужчина даже был вынужден оставить работу, поскольку не мог выполнять свои обязанности и вплотную заняться лечением. Вера очень переживала за мужа и поддерживала его, как могла.
Обойдя всех возможных врачей в городе, где они жили, Иван получил направление в Москву. Только там могли провести необходимые медицинские манипуляции, чтобы сохранить ему зрение. Для поездки нужны были деньги. С оплатой проезда помогли родители, но в столице, перед госпитализацией, надо было пройти ещё несколько исследований, и в это время пришлось снимать комнату, чтобы где-то жить и ещё тратиться на еду. Деньги, которые только начали появляться в молодой семье, ушли на его пребывание в Москве.
Но зато Иван вернулся с хорошими прогнозом на выздоровление и после прохождения реабилитации смог вернуться к работе в институте.
Всё время, что он был в Москве, Вера справлялась одна - и с хозяйством, и с дочкой, и с работой. Когда силы были уже на исходе, к ней приехала свекровь. Это были лучшие две недели за лето. Мама Ивана взяла на себя большую часть забот - и с внучкой занималась, и готовила, и огород успевала обиходить. Вера работала, дошивала скопившиеся заказы и помогала с поливкой грядок, лето в тот год стояло засушливое.
Когда свекровь собралась к себе, женщины обнялись, как мать с дочерью. Так душевно они отжили. А Вере вообще показалось, что она побывала в отпуске, несмотря на полный рабочий день и вечернюю подработку.
- Спасибо вам за всё, - сказала она, провожая родственницу на автобус до вокзала.
- Ну что ты, Верочка, - обнимая её, проговорила в ответ свекровь, - вы же для меня самые близкие. Кому мне ещё помогать, как не вам.
Расставаться с матерью Ивана Вере было тяжелее, чем со своей собственной. И подумала о том, что порой чужой человек роднее kровного родственника.