Пётр.
Вчерашняя осада кроме ран телесных оставила и душевную рану. Воимир, будь он здоров, сделал предложение Ольге. Зачем? Бес его знает. Вообще мне уже следовало определиться с тем, какая моя любовь к Ольге. Ночью после ужина у меня была возможность склонить её к «контакту» (мысленно усмехаюсь), но не смог…
Я определился…
Я люблю Ольгу не как стороннюю девушку, а как сестру, именно как кровную сестру. Не могу я её поиметь, она мне сестра и точка! Эгр… глотки буду грызть за неё! Решено (совсем уж не цензурная брань). Рас уж она для меня сестра, значит взять её во всех отношениях я не могу, следовательно нужно обеспечить ей будущее в этом мире, а мне помниться есть один прекрасный шанс это устроить!
С этими мыслями я начал колоть дрова, топить печь и накрывать не хитрый завтрак. Единственное, что меня смутило утром, так это полено, валявшееся у двери. Ну и фиг с ним. Оля проснулась как раз, когда накрыл на стол.
— Доброе, соня.
— Я не соня, а Ольга. — Сонно проворчала она.
— Конечно сестричка.
— Может уже хватит? Любимый. — Последнее слово она произнесла с издёвкой, и это как раз был мой шанс расставить все точки над И.
Не смотря на протесты Оли я аккуратно снял её с печи и, усадив за стол, начал речь.
— Оля, — начал я серьёзным тоном, — да я валенок, да я зэк, но я тебя люблю, и я тебя люблю не как какую-то брюнетку с третий парты за красивые глаза, большие бёдра и грудь. Нет! Я люблю тебя как сестру, как младшую сестру, с которой одну титьку мяли, уж извини за подробности, как кровную сестру! Так вот, на меня можешь рассчитывать всегда, я за тебя глотки и жилы буду рвать, горы в песок обращать, воро… — Оля не дала мне закончить фразу, поцеловав в губы, и это был самый тёплый поцелуй за всю мою жизнь.
— Спасибо тебе. — Сказал она несколько потерянно.
Я тоже был деморализован, но готов драться и выполнять обещания по первому же слову. По классике жанра к нам должны были присоединиться наши друзья, чтобы разрушить идиллию, но они не пришли. Вот и хорошо.
— Так вот Оля, — решил я досказать, — рас уж ты не против быть мне сестрой, я как твой брат хотел бы, так сказать, устроить твоё будущее в этом мире.
— И как ты это представляешь себе?
— Например, выйти замуж за князя.
— Ты с дуба рухнул?
— А у нас с тобой особого выбора нет, во всяком случае я не вижу других более удачных вариантов.
— Тут ты прав, но я его не люблю ведь.
— Мда, а брак по расчёту ещё не особо знаком этому миру.
Тут в дверь постучали явно не сильной женской рукой.
— И кого леший притащил?
— Бес его знает, я открою, Оля.
Я открыл дверь и несколько прифигел. На пороге стоял князь в полном облачении и при мече, а за спиной были несколько слуг со свёртками.
— Здрав будь, Пётр. — Весело поздоровался он.
— И вам поздорову, князь Воимир. — Совершенно без злобно сказал я, впуская гостя.
— Здрав будь, Ольга.
— И вам по здорову, князь.
— Вы к нам по делу? — Спросил я.
— Ты не мог бы подождать на улице, Пётр?
— Прошу простить мне мою дерзость, но от старшего брата мне скрывать нечего. — Мягко осадила его Ольга.
Лицо князя тут же изобразило растерянность.
— Всё именно так, и ни как иначе. — Кивнула Ольга, когда я встал у неё за спиной.
— Если пришли свататься, то я как старший её брат видеть свата обязан, — исказил на старый манер я свою фразу.
— Хорошо, так даже лучше. — Улыбнулся он и кивнул слугам.
Они аккуратно разложили на столе четыре свёртка, содержимое которых меня очень порадовало. В первом был большой лук с колчаном и стрелами плюс особые перчатки тонкой работы. Во втором были парные мечи и большой нож, а в третьем были два комплекта брони, один Оле, что можно было понять по меховым вставкам, и один мне. В четвёртом были метательные ножи, самострел, баночки с какими-то мазями, угольно-чёрные бинты и маленький набор медицинских инструментов. Не плохое подношение. И тут же князь нас ошарашил. Он вытащил меч положил его рядом и пал ниц перед Ольгой.
— Ольга, согласна ли ты быть моей женой? — Чётко и разборчиво произнёс он.
— И что будем делать? — прошептала Ольга.
— Я бы согласился хотя бы из соображений выгоды, однако решать тебе.
— Поднимитесь князь, — Оля не стала миндальничать, а ударила в лоб,— хочу сказать вам сразу же правду, я если и выхожу за вас, только из-за нашего печального положения, вы согласны иметь такую жену?
— Как гласит древняя истина, князь имеет три жены, одну для сердца, одну для золота, а третью для утех. Я же не имею ни одной.
— Ну… Тогда ладно. — Пожала плечами Ольга.
— Я рад, тогда поехали в ваш новый дом.
— Даже не знаю, плакать или смеяться мне? — Сказал я потерянно.
— Смейся и радуйся, Пётр! — Весело сказал поднявшийся князь.
С этого дня всё пошло, как любил говорить мой дед, по бороде. Воимир действительно полюбил Ольгу, пышной свадьбы не было.
Собственно церемония проходила следующим образом: Воимир, ведя Ольгу под руку, подошёл к алтарю и ритуальным кинжалом сделал надрез на её ладони и на своей после чего они их скрепили, подняв над головой, и скверного вида шаман прочитал какую-то неразборчивою мантру, смысл которой я даже не понял. Вот именно после этого момента и началась борода. Ольга сильно изменилась в поведении, стала рассеянной, едва ли не стала углы собирать, волосы то белели, то чернели, глаза становились то белыми, то синими, то чёрными. Воимир мне объяснил это как болезнь под названием шуль, однако я был не удовлетворён таким ответом, потому отправился к Владиболю, не к княжескому знахарю, а именно к Владиболю. Дело вот в чём, наш знахарь, человек щуплый и очень тихий, недавно появился весь избитый и зашуганный, он конечно не говорил, но я знал, что это дел рук князя, так как сам видел. По идеи, можно не надеяться на Владиболя, ведь князь мог подкупить или так же запугать и его. Не знаю радоваться или нет, но Владиболь оказался не подкупным, потому я узнал, что такой болезни нет в принципе. Тут меня, правда, обуял жуткий страх, что, Оля подцепила ранее не известную болезнь, которую никто не умеет лечить.
Я наведался к знахарю ещё раз и рассказал всю правду, которая его не удивила, а привела в ярость. Как оказалось его род хранит особую книгу про демонов и проклятия, в которые уже давно никто не верит, и оттуда нам стало известно, что это признаки подготовки человека к становлению сосудом. Если вы, как и я, подумали о вселении демона, то вы лишь частично правы. Короче говоря, душа человека, ставшего сосудом, не поглощается демоном, а сама превращается в демона.
Бес его знает зачем князю понадобился ручной демон, но я не позволю его делать из моей сестры! Владиболь решил мне помочь, исходя не из соображений благородства, а безопасности города. Решили сделать следующим образом: «я дам Оле противоядие, которое мне даст он и он же соберёт тайную дружину для убийства князя».
Поздним вечером я пришёл в покои Ольги, она спала неспокойно, металась и бредила, а волосы переливались на свету как нефтяная плёнка на воде, с широко открытыми глазам таже история.
— Здравы будьте. — Поклонилась мне старая сиделка.
— Я пришёл вас сменить, вы устали наверно.
— Будет тебе! — Улыбнулась она. — Ты на себя посмотри, сколько не спал уже? Сколько не ел?
— Бес его знает. — Отозвался я и меня качнуло.
— О! — Вскинулась она, — не хватало ещё твоей болячки.
— Да лучше бы я. — Прошипел я с нескрываемой яростью в голосе, костяшки моих кулаков хрустнули.
Авдосья сразу сдулась, она впервые увидела меня таким злым.
— Хорошо-хорошо, — сказала она примирительно, — только поешь хоть.
— Если принесёте, то поем.
— Сейчас.
Авдосья быстро удалилась, а я присел на стул рядом с койкой Оли. Она всё ещё металась в бреду. Если бы я мог забрать её беду себе, как в одной сказке с котом, то сделал бы это не задумавшись. Может подарить ей смерть и покой… Нет! Я её брат, но жизнью своей распоряжается она! Злость придала мне сил не заснуть. Сиделка принесла кусок варёного мяса и хлеб, я схарчил это даже не заметив.
— Может ещё? — С надеждой спросила она.
— Нет, благодарю.
— Тогда я пошла.
Мы с Олей остались на едине. Теперь я мог спокойно влить ей противоядие, что сделал грубо и быстро. Она выгнулась дугой, а после забилась в конвульсиях, широко раскрыв рот и глаза.
Никогда не думал, что припадок может быть на столько жутким, я даже инстинктивно хотел отшатнуться, но моментально пересилил себя.
Неожиданно она затихла, а потом закрыла глаза и мерно задышала. Волосы перестали отливать разными цветами и посерели. Тут её глаза открылись и на меня уставились два обычных чёрных человеческих глаза.
— Оля! — Вскрикнул я, обнимая её.
На крик вбежала сиделка и две девки помощницы.
— Скажите князю, что княжна очнулась. — Радостно крикнул я.
— Да, скажите моему соколу, что я очнулась, и выкиньте этого мерзкого отравителя. — Ледяным голосом сказала Ольга.
Я был в недоумении. Нет я был (совершенно не цензурная брань)! Когда же она оттолкнула меня, я понял, что опоздал, на меня смотрели два светящихся сине-голубым светом глаза.
Девки и сиделка умчались быстрее пули из винтовки.
— Поздно! Оно моё! Моё! — Надтреснутым двоящимся голосом рассмеялась нечто в теле Оли. — Хорош попытка. — Улыбнулась она.
В этой ситуации я мог только материться, и я матерился, но про себя.
— Оля…
— Которая Из? — Снова рассмеялась оно.
В комнату ввалились дружинники, которые сразу же меня скрутили. Увы, но даже если бы я сопротивлялся, то это им не сильно бы помешало, ведь мы уже выяснили, что физически слабее местных.
— Любовь моя! — Ворвался радостный князь.
— Сокол мой! — Крикнуло оно всё тем же двоящимся голосом. — Он пытался меня отравить!
— Значит казним его? — Повернулся ко мне князь, его глаза блеснули тем же голубо-синем сиянием.
— Нет. — Уже ледяным не двоящимся голосом сказала оно. — Он безвреден.
— А стоит ли отпускать?
— Он не поднимет на неё руку, если бы мог, то сделал бы это раньше.
— Выбросите его на улицу. — Насмешливо рявкнул князь. — И не приходи, а то головы тебе не сносить.
Я ненавидяще глянул на него, но моя ненависть тут же потухла, натолкнувшись на хищную улыбку… Оли… Короче меня без боя выбросили на улицу, и как на зло мне не было холодно, я ведь хладоборец. С одной стороны, мне хотелось убиться головой об стену, но, с другой, это ведь не решит моих проблем… Не найдя другого выхода, я направился к нашим общим друзьям, Вере и Надежде. Где находится дом семьи к которой они принадлежали я знал смутно из их отрывистых рассказов, к счастью, судьба меня вывела как раз к их дому, нет домищу, даже не так к грёбанному гигантскому особняку о четырёх этажах, в котором, судя по звукам, пировали во всю.
Воины с копиями, стоявшие у входа, с начало не хотели меня пустить, но, когда назвался Петром иномирным, как меня прозвала Вера, они быстро впустили меня. Внутри было очень тепло и не душно, однако стоял едрёный запах алкоголя. Найти главный зал, где и шла вся пирушка, мне удалось по шуму. На интерьер я даже не обратил вниманием, ища взглядом двух последних людей, которым мог открыться.
М да, старею… Раньше бы меня подобная ситуация даже не смутила, а сейчас хоть в петлю лезь. Вера и Надежда нашли меня сами.
— Пётр! Как ты тут? — Удивилась уже изрядно принявшая на душу Вера.
— Что-то случилось? — Спросила неожиданно трезвая Надежда.
— Я Ольгу упустил. — Понура произнёс я, садясь рядом с ними.
— Как? — Удивились они в один голос.
— Князь…— я смачно выругался и резко осушил здоровую кружку медовухи.
— Тю…— Удивилась Вера.
— Ясно. Эй! Тащи сюда хмель! Вытащившего мою сестру угощаю! — Неожиданно громко гаркнула Надежда.
— Пей! — Легко толкнула меня Вера, подовая наполненную самогоном кружку. — Ночь ещё молода!
— Пью! — Я разом опрокинул и эту кружку.
— А давай на спор? — Предложила Надежда.
— А давай! — Согласился я, пить, так пить.
Вокруг нас тут же образовалось кольцо из могучих парней и бородачей. Пили мы с Надеждой долго и упорно, она старалась, и я старался. Медовуха и прочий местный самогон шёл как компот потому, что я пивал кроме того, что больше, так и ещё гораздо крепче напитки.
— Чего крепче нет? — Бросил я полупьяный клич.
— Тащите Ноповское! — Громогласно возопила изрядно захмелевшая Вера.
Принесли два бочонка с прозрачной жидкостью, в сладком запахе которой с трудом опознал спирт, не меньше восьмидесяти градусов. Как начал резво, так и продолжал до опорожнения бочки. Последнюю кружку мы с Надеждой пили по типу брудершафт. Потом начались пьяные танцы, смех, музыка – веселье. Куда там запорожская сечь со своей гюльнёй, она и в подмётки не годиться здешнему.
Мои руки всё-таки добрались до местной скрипки и я, уже один, зажигал на этом празднике жизни. Не знаю было ли это моим искренним весельем, или же тот самый чёрный омут, в который многие прячутся от бытия жития своего. Выпивка почти кончилась и принялись воины, по русской традиции, кто бороться, кто биться на кулаках, но всё это было по-дружески. Надежда, Вера и я, подобно всем, принялись бороться, никого из них я не жалел, перекидывал, бил по тормозам, сам получал не мало, короче, вакханалил. Эту попойку я запомню на долго.
Постепенно все начали расходиться по своим комнатам. Вера, Надежда и я, обнявшись и смеясь, кое как добрались до их комнаты, они жили весте.
— Нуууу шшшчто спаать? — Пьяно спросил я.
— Ик… Ага… — Ели отозвалась Вера, даже с её невероятной физической прочностью ей было не перепить нас с Надеждой, кстати, то состязание кончилось ничьей.
— А гхде ему дрышнуть? Ик!.. — Так же пьяно спросила Надежда.
— Сдвин… Ик… Им койки! — Заявила Вера, и тут же начала реализовывать план.
Хоть и перепить она не могла нас, но вот силы у неё было на троих. Койки были составлены, а мы, забыв о стеснительности, разделись и легли. Вера по-детски прижалась ко мне, Надежда это заметила и тихо засмеялась.
— Что, не видел женщин? — Улыбнулась Вера, поняв причину смеха Надежды.
— Женщин видел, а вот дев нет. — С хохмил я.
Дальнейшее даже не передать словами. Перефразирую Пушкина: «Явились вы как мимолётные ведения, как геньи чистой красоты…» (именно геньи, не гении)
Утро встретило нас жутким похмельем, но нам помогло местное народное средство, которое представляло из себя чёрную горькую тягучую субстанцию, напоминающую дёготь, однако действовало оно моментально. Как бы мне не хотелось продолжить веселье, но я не имел право забывать об Оле, и, видимо, судьбе показалось этого мало, потому что стало известно о смерти Владиболя, Владисмерта, Владираны и ещё группы воинов. Если изначально я не хотел впутывать Веру и Надежду, то теперь они оставались моим единственным шансом для спасения Оли.
Сообразив не хитрый завтрак из мяса хлеба и овощей, я рассказал им всю историю с князем. По началу они впали в ступор, потом, переварив полученную информацию, стали узнавать подробности, причём спрашивала Вера, а Надежда следила за моим лицом, и это меня вывело из себя. Я с ненавистью посмотрел на них и уже собирался уйти как вдруг меня за плечо придержала Вера.
Она смотрела без злобы или обиды. Сейчас, по классике жанра, я должен вспомнить проведённую с ней и с её сестрой ночь, но фиг вам. Как мне до этого растолковала Надежда, у них переспать с девушкой по пьяни норма, к тому же, переспавшие ничего не обязаны друг другу, так как сами оба виноваты, говоря нашим языком: «Переспали? Молодцы! Хотите венчайтесь, а хотите не венчайтесь, дело ваше.» Конечно, можно спросить, а, что, если парень специально споил девушку? Необъяснимым образом такие личности помирают то в пьяных драках, то им на голову палица чья-нибудь со стены падает, то просто с этой самой стены падают. И как это работает, шут его знает.
— Не уходи. — Сказала Вера.
— Извини за такую внимательность, но ты сам должен понимать, что так шутить нельзя. — Серьёзно сказала Надежда. — Мы тебе верим и готовы помочь, по мере сил.
— Ясно… Спасибо вам.
— Пока не за что. — Толкнула меня Вера.
Вера и Надежда, кто бы мне сказал, что имена могут настолько ёмко описать человека. В моём родном мире у меня не было на столько хороших друзей…
— Это всё прекрасно, но что делать будем? — Задал я риторический вопрос, на который сам же и ответил. — Нужно найти способ как вылечить Олю.
— От превращения в сосуд нет лечения, но… — Вера посмотрела на Надежду.
— Тут рядом живёт наша знакомая, Любовь, она ведьма-волочайка, у нас с ней не самые лучшие отношения…
— Как кой там! — Воскликнула Вера, — мы ненавидим друг друга.
Я на секунду задумался, «ведьма-волочайка», волочайка… Так это ж проститутка! М да, ну и девка небось.
— Я её к чему вспомнила, у неё есть кинжал, про который ходит поверие, что дескать если в одно время заколются двое, то их духи, сплетясь, больше никогда не расстанутся, а всякая внутренняя болячка уйдёт или ослабнет.
— Двойное ритуальное самоубийство, — Пробубнил я себе под нос.
— М! Ещё старики поговаривают, что и при перерождении в другом мире сплетённые будут помнить и знать друг друга.
— Вот только это скорее всего слухи. Тут нет согласия у стариков. — Сказала несколько погрустневшая Надежда.
— А я вот верю, что это правда! — Воскликнула Вера.
— Надежда умирает последней, сказала Вера, убивая Любовь… — Вспомнил я любимое изречение нашего трудовика.
— Что?! — Удивились они.
— Откуда ты знаешь про эту… —Вера прикусила язык, а Надежда выжидательно посмотрела на меня.
— Не понимаю о чём вы, но в моём мире — это распространённое выражение. А в чём собственно дело?
— Вера уже сказала, что мы с Любовью друг друга ненавидим, и эта самая ненависть пошла вот из-за чего. — Надежда как будто уменьшилась в размерах. — Давно, когда мы с Верой были ещё теми блудяшками, я и Любовь не поделили одного парня… — Надежда как будто ещё уменьшилась.
— Слушайте, если вам не приятно вспоминать эту историю, не надо.
— Надо, чтобы ты всё понимал. — Неожиданно жёстко сказала Вера.
— Так вот, не поделили его, да с пьяни и решили драться на мечах, Вера тогда пыталась уже меня отговорить, но Любовь стала подначивать меня, говоря, что я испугалась. — Её лицо покрыл румянец стыда, — Вера тогда на неё набросилась и сильно избила…
— Какой там! — Воскликнула она. — Если бы не два дружинника, от тащивших меня, я бы её убила, Надежда умрёт, только после меня!
— С тех пор и не общаемся. — Подытожила Надежда.
— Эх, вы! Пьяницы, распутницы! Душигубницы! — Начал я грозно и с отвращением, но продолжил обычным голосом. — Думали от меня это услышать?
Вера и Надежда были в ступоре, я же подошёл к ним и сильно сжал их в объятиях.
— Вы же мои и Оли друзья! Что бы вы там не натворили, я за вами в огонь, в воду, в холод или куда вас там занесёт!
Они так же обняли меня и поцеловали с разных сторон в щёки, и это были обычные дружеские благодарные поцелуи.
— Мы тоже за тобой, куда бы ты не попал! — Сказала обрадованная Вера.
У надежды глаза были на мокром месте, однако она быстро совладала с собой.
— Всё! Хватит сырость разводить, пора идти, время нам дорого. — Сказала она, направляясь к высокому гардеробному шкафу, который оказался мини оружейной.
— Сейчас мы тебя приоденем.
Арсенал их внушал уважение, топоры, копья, мечи, ножи, и даже луки.
— Зачем вам столько оружия? — Спросил я, примеряя бехтерец.
Можно был догадаться, что про запас, но даже так этого оружия было многовато.
— На случай если придётся вооружать безоружных друзей. — Пояснила вера, вгоняя добротный булатный меч в ножны.
— Держи. — Надежда протянула мне два коротких меча в ножнах, — твои, как ты их там назвал, вот, бабочки, но один ведь корень?
— Верно. — Кивнул я, застёгивая пояс с двумя ножнами, мечи в которых тоже оказались из булата.
— Держи, — Вера протянула мне небольшой нож, который на фоне остального арсенала казался смешным. —Этот из чёртового булата, как и твои старые клинки.
— Спасибо.
— Смотри не потеряй, если ты не знал, то оружие из чёртового булата режет обычную броню как сека, мясо. — Пояснила Надежда.
— Сека?
— Вот смотри. — Вера выхватила у Надежды из рук, оружие изгибом, напоминающее не то турецкую саблю, не то шашку.
— Булат тоже хорошо режет. — Досказала Надежда, отбирая свой клинок у Веры.
После всех приготовлений мы втроём направились к этой самой ведьме. Идти пришлось действительно не долго, может минут пять. Честно говоря, я представлял её дом несколько иначе. Передо нами предстал откровенно барак, самый что ни на есть трушный барак. Но если вспомнить, что она местная куртизанка, то всё сходится. Надежда бесцеремонно ударила ногой в дверь, которая чуть не слетела с петель.
— Кого там черти принесли. — Раздался наглухо пропитый женский голос.
— Старые друзья пришли, открывай! — Крикнула Вера.
Дверь открылась и пред нами предстала… Если без мата, то кикимора с жутким запахом перегара, грязное голое тело завершало фееричный образ.
— Чё припёрлись? — Спросила Любовь.
— Есть хорошее предложение. — Сказала Надежда, — у тебя есть обоюдоострый кинжал, я хочу купить его, предлагаю три сотни золотых. — В подтверждение свои слов она вынула большой мешочек.
— А он вам зачем? — Несколько протрезвевшим голосом спросила она.
— Не твоё дело.
— А правда. — Согласилась она. — Ща подождите. — Она скрылась внутри барка и вернулась уже одетая и при мече. — Золото меня не интересует, ты прекрасно…
Любовь не успела договорить, Вера молниеносным ударом меча снесла ей голову, кровь хлынула рекой.
— Я сказала, Надежда умрёт, только после меня! — С ненавистью и злобой сказала Вера.
Мы же с Надеждой прибывали в ступоре. Тем временем Вера, бесцеремонно пнув в сторону тело Любви, вошла в барак и вернулась оттуда с необычным кинжалом. Его необычность состояла в том, что он имел два лезвия одинаковой длинны. Никто ничего не говорил, каждый, итак, всё понимал. Я взял кинжал и направился к дому князя.
Как бы это не было странно его дом следовало брать именно в лоб. Если коротко, то просто замучаешься лезть в окна на третьем этаже.
Я шёл и единственное что чувствовал – это кинжал, лежащий у сердца. Для себя я всё решил.
— Эй! Стой! — Окликнул меня один из охранников входа.
Два удара - два тела лежат у двери. Вхожу, испуганные лица, убрал один меч и метнул нож в лучника. Иду дальше, центральная дверь, за ней ещё один, тычок-лёг. Бабка сиделка, удар и голова катится по полу. Ускоряю шаг, я близко. Два дружинника с мечами, парирование, парирование, удар-рассечено горло, удар-голова второго падает на пол. Быстрее. Бегу по коридору. Копейщик, пропускаю удар, но добираюсь до него и срубаю голову. Удар палицы по хребту. Дикая боль, застилает глаза. Гнев, не нависть и ярость любезно деляться силой… Всё… Больше уже не замечаю кого зарубил, кого заколол…