Теории Ратцеля нашли отклик в США, где различные авторы пытались всю социальную жизнь объяснить воздействием природной среды, как, например, Элен Черчилль Семпл (1863-1932) в работе "Влияние географической среды" (1911 г.), и особенно — как Элсворт Хантингтон.
Пораженный убожеством цивилизаций Центральной и Юго-восточной Азии, которые блистали в эпоху античности, Хантингтон объясняет этот упадок переменами климата. Некогда более влажные регионы стали жертвой увеличения засушливости климата. Итак, засуха неблагоприятна для больших политических образований, в отличие от умеренного влажного климата, где зима и непогода закалили силы человека, как сказано в работе "Пульс Азии" (1907 г.). Точно так же и поведанные Библией странствия иудейского народа объясняются переходом за небольшой срок от дождя к засухе, как утверждается в работе "Палестина и ее трансформация" (1911 г.).
Нa основе этой посылки Хантингтон методом экстраполяции строит общую теорию всеобщего увеличения засушливости климата Земли. Прогрессирующее наступление пустыни идет в восточно-северо-западном направлении. Именно этим, по его мнению, объясняется последовательное смещение крупных очагов цивилизации от Египта в Грецию, от Греции в Рим, от Рима во Францию, от Франции в Англию, от Англии в США. Прекрасная теория, особенно для американского географа, но она противоречит действительности: археологией доказана устойчивость климата на протяжении многих тысячелетий.
И наконец, в своей работе "Цивилизация и климат" (1915 г.) Э. Хантингтон составляет две карты: одна — о зависимости здоровья, сил и энергии людей от климата; а другая — о распространении цивилизации. В результате делается вывод о поразительной корреляции между умеренным климатом и великими цивилизациями. В 1942 г. профессор "экспериментальной медицины" Кларенс Миллс заимствует ту же самую аргументацию в своей работе, безапелляционно названной "Климат создает человека".