Мордобой, к сожалению, на фронте был распространен. И не только на фронте. Этим грешили генералы А.И. Еременко, В.Н. Гордов, Г.Ф. Захаров, Г.И. Кулик и другие. Такой у них был стиль руководства.
Дрались генералы и между собой. Так, в ноябре 1957 года в Большом театре произошла потасовка между двумя нашими прославленными маршалами. О причинах стычки – чуть позже.
4 октября 1941 года Сталин издал приказ. Он имел секретный № 0391 и назывался «О фактах подмены воспитательной работы репрессиями». В приказе предписывалось «широко разъяснять начальствующему составу, что самосуды, рукоприкладство и площадная ругань, унижающая звание воина Красной Армии, ведут не к укреплению, а к подрыву дисциплины и авторитета командира и политработника»[1].
Аналогичных приказов было принято немало. Например, в приказе заместителя наркома обороны маршала А.М. Василевского, изданном в августе 1943 года, отмечалось:
«4.2.43 г. начальник штаба 5-го мехкорпуса (Юго-Западный фронт) полковник Шапошников избил старшего КПП 287 СП НКВД младшего сержанта Зотова, пытавшегося проверить у него документы. На полковника Шапошникова наложено дисциплинарное взыскание»[2].
Однако порочную практику «мордобоя» и «самосудов» изжить так и не удалось.
В докладе председателя военного трибунала 3 Белорусского фронта отмечалось, что за «рукоприкладство и незаконные репрессии в отношении подчиненных» в 39-й армии осуждено 8 офицеров[3]. В докладе по результатам проверки боевой подготовки 1437-го полка 1 танкового корпуса Западного фронта от 19 июня 1943 года говорилось, что командир полка майор В.С. Раевский, его заместитель по политической части майор Г.Л. Бабкин и начальник штаба майор А.И. Авдеев «систематически применяли физические меры воздействия к своим подчиненным бойцам и командирам».
Причины, по которым маршалы и генералы дрались между собой, тоже нередко были связаны с невыполнением подчиненными тех или иных задач и желанием разобраться с ними лично.
«Я начальник - ты дурак» - известная формула армейского хамства и самодурства.
Типичный пример – генерал, а потом и маршал (в 1950 года) Андрей Иванович Еременко заявлявший, что он с одобрения товарища Сталина избил несколько командиров корпусов.
Крайне неприязненные отношения сложились у него в годы войны с маршалом Георгием Константиновичем Жуковым И эта неприязнь нашла отражение даже в их воспоминаниях.
Так, Еременко характеризовал Жукова как высокомерного начальника, «узурпатора и грубияна», «человека страшного и недалекого», который «думает не о Родине, не о подчинённых, а о своём брюхе», «и на крови строит себе карьеру»[4].
Характеристика, надо сказать, крайне необъективная и бездоказательная. Видно, Еременко был очень обижен на Жукова, о чем свидетельствуют записи в полевых дневниках Андрея Ивановича. В частности, за то, что Жуков не дал ему возможности довести Сталинградскую битву до победы, и принять у Паулюса капитуляцию.
Георгий Константинович Жуков в своих мемуарах не оскорбил ни одного военачальника. Но по поводу Еременко (еще в довоенный период) написал: «В войсках его не любили за глупость и чванство».
Надо сказать, что и маршал А.М. Василевский в беседе с Константином Симоновым также характеризовал Еременко как человека «ловкого и способного в одних случаях на подхалимство, а в других – на обман».
Разные точки зрения высказываются о конфликте Еременко, командовавшего в сентябре 1941 года войсками Брянского фронта, с членом Военного совета 13-й армии бригадным комиссаром Иваном Петровичем Ганенко.
Еременко описывал произошедшее так:
«Я всю ночь ездил по войскам и довольно-таки устал и кушать хотел, [но] когда я увидел эту компанию, [то] весь внутри вскипел, но, не показывая виду, я налил себе и Мазепову вина и сказал:
- Выпьем за тех, кто проигрывает в шахматы нашу страну (Ганенко играл на КП в шахматы с офицером штаба – авт.).
Это взорвало т[ов]. Ганенко, ему, по-видимому, смелости придало то, что он был выпивши. Он поднялся (до этого все сидели) и ко мне...:
- Товарищ командующий, поосторожней выражайтесь, не оскорбляйте, я член ЦК.
Это меня взорвало и я хотел его избить, но нечем [было], оружие моё осталось в машине. Но я их, Ефремова и Ганенко, так пропесочил, что они не знали куда деваться».
Между тем, в жалобе, которую Ганенко направил на имя И.В. Сталина 19 сентября 1941 года, инцидент описан иначе:
«Находясь на передовой линии фронта истекшей ночью, я с генералом Ефремовым вернулись в опергруппу штата армии для разработки приказа о наступлении.
Сюда прибыли командующий фронтом Еременко с членом Военного Совета Мазеповым, при них разыгралась следующая сцена: Еременко, не спросив ни о чем, начал упрекать Военный Совет в трусости и предательстве Родины.
На мои замечания, что бросать такие тяжелые обвинения не следует, Еременко бросился на меня с кулаками и несколько раз ударил по лицу, угрожал расстрелом…
На протяжении всей этой безобразной сцены Еременко истерически выкрикивал ругательства, несколько остыв, Еременко стал хвастать, что он, якобы с одобрения Сталина, избил несколько командиров корпусов, а одному разбил голову».
Чья версия более точная, сказать трудно. Вероятно - Ганенко, поскольку по воспоминаниям Н.С. Хрущева, политработника действительно избил Еременко, который этот факт перед Никитой Сергеевичем не отрицал.
Теперь о конфликте, который произошел в ноябре 1957 года в Большом театре между маршалами Жуковым и Коневым.
Они столкнулись на торжественном мероприятии, посвященном 40-летию Великой Октябрьской социалистической революции - сцепились, схватив друг друга за грудки. При том, что оба были в парадных маршальских мундирах, при всех своих многочисленных орденах и медалях. Но до драки дело не дошло. Их разнимали и растаскивали в разные стороны сразу несколько военачальников.
Надо сказать, что отношения между двумя талантливыми полководцами в разные годы складывались по-разному. В 41-м, со слов Жукова (и не только его), он спас Конева от трибунала. В 1945 году отношения между ними обострились на почве соперничества в вопросе – кто из них поставит в Берлине победную точку в войне.
В 57-м, после того как Хрущев решил снять Жукова с поста министра обороны, Конев поступил непорядочно, опубликовав в газете «Правда» статью, которая явилась одной из причин столкновения двух титанов.
29 октября 1957 года состоялся Пленум ЦК КПСС, на котором Жуков был выведен из состава Президиума ЦК и ЦК КПСС, а 3 ноября того же года вся страна читала статью «Сила Советской Армии и флота – в руководстве партии, в неразрывной связи с народом».
И.С. Конев писал, что Жуков допустил серьезные политические ошибки, за которые должен быть снят с должности Министра обороны. Причем, эти ошибки заключались, по мнению автора (или авторов)[5], не только в «свертывании работы партийных организаций, политорганов и Военных советов» в послевоенный период. Жукову ставились в вину также серьезные промахи в руководстве войсками в начальный период войны – «несет немалую долю ответственности за состояние и боевую готовность Советских Вооруженных Сил к отражению фашистской агрессии». А также - «неудачи на фронтах вооруженной борьбы» (ошибки при разработке плана операции под Сталинградом, неудавшаяся попытка окружения фашистов под Демянском, просчеты при штурме Зееловских высот и др.).
[1]Военно-исторический журнал, № 9, 1988, с. 29-30
[2] Русский архив: Великая Отечественная: Приказы НКО СССР 22 июня 1941 г. —1942 г. Т. 13 (2—2). М. ТЕРРА, 1997, с. 192-193
[3] Архив Военной коллегии, оп. 1. д. 285, с. 520
[4]Еременко А.И. Дневники, записки, воспоминания. 1939-1946. М.: Российская политическая энциклопедия, 2013. «Против фальсификации истории второй мировой войны». 1960.
[5] Вероятно, статья, написанная в Военно-научном управлении Генштаба, была подписана И.С. Коневым по просьбе Н.С. Хрущева.