Ася Кревец
Ссылка на вторую часть: https://zen.yandex.ru/media/zazeradio/vrag-moi-drug-moi-chast-2-6294d6a100cde16d53a7bced
Враг, противник – это, как правило, тот, кто стоит по другую сторону баррикад, кого нужно одолеть, сломить, над кем следует всеми силами одержать верх в бою. И все же отношение к нему может быть различным, многообразным, порой неоднозначным и непростым. На время он может даже стать фактически союзником и другом, словно перейти на одну сторону, примеры чего можно найти и в «Илиаде», когда бойцы обмениваются оружием, когда заклятые враги вместе оплакивают убитых, и в «Махабхарате», когда один из самых могучих войнов не хочет идти на братьев и друзей, с которыми и должна состояться битва или когда всех их в какой-то момент объединяет скорбь об умирающем двоюродном деде. Противник может показаться человеком, причинять вред которому порой кажется абсурдом, перед которым возможно испытывать чувство вины или нечто подобное, о чем свидетельствуют эпизоды из романа «На Западном фронте без перемен», где участвует Пауль, а также, например, из «Войны и мира» с Николаем Ростовым… Однако враг может быть для кого-то и только тем существом, к которому нет практически ничего кроме вражды, когда он лишь враг и ничего больше, но и тут, пожалуй, есть что сказать и что обсудить.
Отношение к врагу в древности может быть никак не связано с каким-либо нравственным критерием или оправданием, иными словами – «враг» не значит «плохой», так как еще не существует подобного критерия оценки, враг просто является «иным», «чужим» в противоположность «своему» и взгляд на него при этом вполне однозначен и не допускает рассуждений.
В скандинавской мифологии врагами являются божества асы и ваны, между которыми происходит война. Один – верховный бог – назван в «Старшей Эдде» (древнем эпосе скандинавов) «князем асов». Вот описание эпизода данной войны, взятое из легендарного эпоса:
В войско метнул
Один копье,
это тоже свершилось
в дни первой войны:
рухнули стены крепости асов,
ванны в битве
врагов побеждали.
Итак, в данном описании есть враги, которые уничтожают друг друга. Здесь как бы нет места для иных чувств, кроме желания одержать победу и сломить противника.
Очень ярким примером подобного отношения является материал, который дает литература Древнего Египта. Врагов фараона называли дословно «мертвые живые» (мехенти эн урти). Имелось в виду, что если они даже еще живы, так как фараон, который стоит во главе войска, еще не успел до них добраться, то фактически уже мертвы, это дело лишь времени (отсюда «мертвые живые»). Все, кто служит фараону служит правде и истине (о собственно нравственном критерии мы как бы еще не говорим), все, кто живет за пределами Египта и служит кому-то другому является «перевернутым» (он словно ненормален, как бы человек-наоборот), как «перевернутым» является бог Сет, который коварно погубил Осириса (чье воскрешение сравнимо с воскрешением Иисуса в христианстве), а также имел ряд странностей, так он интересовался мужчинами, имел рыжий цвет волос; в самом деле его изображения подчас были повернуты на 180 градусов, то есть были перевернуты в пространстве. Однако же заметим, что в древнейшие времена о Сете нельзя было сказать как о воплощении зла (что является скорее христианской категорией). Ему также поклонялись, к тому же в солнечной ладье он побеждает змея Апопа, который хочет пожрать солнце (это событие происходит в нашем понимании ежедневно, однако для древних египтян оно является событием первого и единственного дня, так как их восприятие времени несколько иное и напоминает праздник «День сурка» из известного фильма).
Эпос Средних веков как более позднее явление, где уже появляются христианские мотивы, например, древнефранцузская «Песнь о Роланде», начинает оценивать врагов с нравственной точки зрения, что находит яркое и очевидное подтверждение в тексте. В эпосе франки христиане борятся с язычниками-маврами. Исторической же основой эпоса послужил довольно малозначительный в контексте мировой истории эпизод, в котором арьергард французской армии пострадал из-за столкновения с басками, что оставило глубокий след в народном сознании и сохранилось изначально лишь в народной молве (летописи об этом умалчивали первые 50 лет). Интересно, что баски, согласно истории, были христианами и напали на часть французской армии, решив, видимо, что Карл хочет установить у них свои законы и порядки или же чтобы захватить франкский обоз.
В тексте есть утверждение, своего рода нравственная максима, которая фактически претендует на роль лейтмотива, звучащего с некоторыми вариациями, например, такими
Мы правы, враг не прав – за нас господь.
или
Прав наш король, а нехристи не правы.
Это напоминает отсылку Хейзинга в работе «Человек играющий» к библейским временам, «к ассиро-вавилонскому мнению, которое сводилось к тому, что истребление врагов есть божья заповедь в чаянии священной славы». Так об архиепископе-воине в песне сказано:
Турпен крестом благословил бойцов,
Епитимью назначил – бить врагов.
Показательно, что сам Турпен – один из отважнейших вояк, с ним могут сравниться только сам Роланд и его друг Оливье. Недаром только этих троих Карл повезет назад в мраморных гробах, закутав в шелк их сердца. Отметим и то, что Дюрандаль – знаменитый булатный меч Роланда – это по сути святыня. Карлу его в прошлом вручает «господний ангел», после чего он достается Роланду как «лучшему вассалу». Сам Роланд относится к нему как к орудию Божьему:
О Дюрандаль булатный, меч мой светлый,
В чью рукоять святыни встарь я вделал:
В ней кровь Василья, зуб Петра нетленный,
Власы Дениса, божья человека,
Обрывок риз Марии-приснодевы.
Причем сама правота франков также доказывается и обосновывается конечной военной победой Карла (прав тот, кто одержал победу в битве или поединке – таков древний завет). Сами мавры отрекаются от своих богов, не сумевших им помочь, низводят их со своих пьедесталов и даже подчас признают свою неправоту:
Эмир увидел, что дракон упал,
Что знамя Магомета у врага,
И понял тут язычник Балиган,
Что Карл Великий прав, а он не прав.
(Также на суде в ахенской капелле, по делу о предательстве Ганелона, обрекшего на гибель Роланда и его войско, дело решается поединком, правота доказывается мечом. Как замечает Хейзинга, «то, что мы называем «правом», в архаическом мышлении с таким же успехом может именоваться «волей богов» или проявлением «высших сил»).
Как названы в эпосе мавры? «Нехристи», «злодеи», «басурмане», «неверные», «нечестивые», «поганые», «безбожные», «проклятый род, что в господа не верит», чья душа «коварна и черна», которые прибыли из тех краев, где
Хлеб не родит земля, не светит солнце,
Не льется дождь, не выпадают росы,
Там черен даже каждый камень горный.
Есть слух: там у чертей бывают сходки.
Одному из мусульман дана следующая характекристика:
На свете нет коварней сарацина.
Злодейств немало свершено им в жизни.
Не чтит он сына пресвятой Марии.
Угля и сажи он чернее видом.
Милей ему измена и убийство
Всех кладов и сокровищ галисийских.
Никто его смеющимся не видел.
Подчеркивается злая и жестокая природа врагов: африканцы черны, у люда из Оксианской степи
…кожа, как железо, отвердела.
Им не нужны ни панцири, ни шлемы.
Если погибшие франкские воины отправляются в рай как праведники, Ролан при этом отдает правую перчатку архангелу Гавриилу как вассал своему сюзерену. Арабов, с которыми они сражаются и которые умирают на поле боя, черти уносят в ад. Сам Бог выносит им, согласно логике песни, «правый приговор».
О том, что Бог на стороне франков, говорят и мелкие обмолвки о его помощи во время сражения, когда кто-то из мусульман, нападая на противника
…тела не задел – не дал господь.
Архангел нередко является Карлу, он посылает ему сны (подчас нелегкие) и хранит на поле боя. Для того, чтобы продлить битву, в которой Карл мог отомстить за смерть Роланда, лучшего воина,
Бог ради Карла чудо совершил
И солнце в небесах остановил.
Всякая малая победа, одержанная кем-то из франкских воинов, преподносится как месть верующих врагам как язычникам за их бесчестие или как месть за смерть кого-то из собратьев-христиан, служителей Господа:
«Я ненавижу вас! – Роланд кричит. –
Мы служим правде; вы, злодеи, - лжи».
Приведем слова архиепископа Турпена:
Он молвил: «Бог тебя накажет, нехристь.
О том, кого ты сшиб, скорблю я сердцем».
Таким образом, франки во главе с Роландом, а затем Карлом уподобляются христовым воинам. Отношение к противникам здесь достаточно просто и однозначно: они, как нехристи и враги самого создателя, должны быть уничтожены. О том, как поступает с ними Карл уже после сражения, сказано следующим образом:
Ревнует Карл о вере христианской,
Велит он воду осветить прелатам
И мавров освятить в купелях наспех,
А если кто на это не согласен,
Тех вешать, жечь и убивать нещадно.
То есть врагов можно, либо сделать союзниками, «своими», благодаря таинству крещения, тем самым преобразив саму их природу, либо безжалостно уничтожить.
Стоит кратко рассмотреть еще одну деталь в характере отношения к врагу в «Песне о Роланде». Несмотря на, казалось бы, полное отрицание какого-либо сочувствия к недругам, подчас и они наделяются определенным достоинством, чему есть немало подтверждений в тексте, например:
Меж пят эмира – футов пять с лихвой.
Он в бедрах узок, а в плечах широк,
В груди могуч, на диво весь сложен.
Взор у него и ясен и остер.
Он волосом курчав и горд лицом,
Бел головой, как яблоня весной.
Известен он отвагой боевой.
Верь он в Христа, он был бы славный вождь!
Порой арабам отдается должное как воинам:
Смел этот нехристь и могуч сложеньем.
Или
Отважен он до безрассудства в битве
Могут прославляться и обе стороны:
Отважны те, кто рати свел для боя.
Прежде всего цель подобных характеристик – подчеркнуть значительность противников как воинов, что делает честь франкам. В то же время можно предположить, что тут заложена возможность, которая есть мусульман, стать подлинными воинами, если они будут обращены в христианскую веру.
Если резюмировать кратко, то отношение к врагу в первую очередь как к объекту уничтожения – это так же, как и отношение с долей гуманности, достаточно древний и архаичный принцип, который, кстати, как можно наблюдать в дальнейшем, перейдет и в 20 век…
(продолжение следует)