Олаг Казак
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ: http://naukaverakuljtura.com/школьный-вопрос-как-конфликтогенный/
Отношения между католиками и православными в конце XIX – начале ХХ в. имели явно выраженную национальную (конфликт «польской веры» и «русской веры»), социальную (конфликт «панской веры» и «хлопской (крестьянской) веры»), мировоззренческую (пропаганда «истинной веры» как единственного «пути к спасению») окраску. Негативные стереотипы восприятия людей другой конфессии в большинстве случаев навязывались представителями католического духовенства. Соотношение правовых статусов православной (господствующей) и римско-католической (веротерпимой) церквей не играло решающей роли в бытовых практиках взаимного восприятия католиков и православных. Католические священнослужители зачастую превратно толковали нормативные правовые акты (в частности, Указ «Об укреплении начал веротерпимости» от 17 апреля 1905 г. и Манифест 17 октября 1905 г.), тем самым способствуя закреплению в среде малообразованного крестьянства ложного понимания конфессиональной политики государства. После 1905 г. пропагандистская и прозелитическая деятельность католических священников в белорусских губерниях резко активизировалась. Важным катализатором размежеваний между католиками и православными по линии «свой – чуждый» стал школьный вопрос, который достиг наибольшей остроты в Гродненской губернии.
Католическое духовенство часто выступало резко против обучения детей своих прихожан в церковно-приходских школах и школах грамоты (народных училищах). В 1895 г. среди православного сельского населения Гродненской губернии ученики правительственных школ составляли 2,25 % от общего числа жителей, среди католиков – 0,47 % [1, с. 185]. Ситуация с посещением детьми католиков церковно-приходских школ и школ грамоты ухудшилась после издания римско-католическим епископом С. Зверовичем специального циркуляра 12 февраля 1902 г., в котором утверждалось, что «всякое участие католиков прямым или косвенным образом в делах поощрения и развития этих школ, их посещение католическими детьми равносильно измене и отступлению от римско-католической веры и церкви» [2, с. 81]. Данный акт развязал руки многим ксендзам, которые и ранее не питали симпатий к этим учебным заведениям. По данным Гродненского губернатора, сразу после циркуляра епископа количество католиков в церковно-приходских школах уменьшилось с 3859 до 1717 [3, л. 4]. В фондах архивов отложились десятки документов, свидетельствующих о том, что ксендзы запрещали прихожанам отправлять детей в школы под угрозой лишения возможности получения духовных треб. По сведениям, представленным в Министерство внутренних дел (20 марта 1902 г.), данный процесс достиг наибольших масштабов в Белостокском, Бельском, Пружанском и Сокольском уездах Гродненской губернии. Например, настоятель Страбельского костела Белостокского уезда Ю. Лопуский «закрыл церковно-приходскую школу в д. Докторцы и приказал крестьянам и впредь не пускать туда своих детей, говоря, что посещать школу детям-католикам можно только ту, в которой хоть чему-нибудь учат по-польски, и за неисполнение этого требования грозил недопущением к исповеди и причастию» [4, л. 6об.]. Настоятель Кремяницкого костела Волковысского уезда И. Головня в сентябре 1906 г. «с амвона строго приказал прихожанам не посылать своих детей в русские школы, а обучать их дома по-польски». При этом священнослужитель ссылался на несуществующий указ Виленского римско-католического епископа [5, л. 3].
Примечательно, что зачастую католики были позитивно настроены к обучению своих детей в школах, но вынуждены были подчиняться воле фанатично настроенных ксендзов. Об этом 22 декабря 1909 г. писал Гродненский губернатор в письме в Департамент духовных дел иностранных исповеданий: «При таком положении, конечно, не приходится говорить о каком-либо несочувственном отношении самого населения к русским школам, а нужно лишь удивляться той железной дисциплине, которой скованны католики-русские своими руководителями – поляками и полякующими ксендзами. Донесения с мест и личные мои наблюдения при объезде губернии свидетельствуют о том, что многие отцы со слезами сообщают о воспрещении их детям посещать русские школы и тем не менее подчиняются этим велениям с амвона» [3, л. 4]. С января 1906 г. дети католиков перестали посещать Дубровское приходское училище Сокольского уезда. По мнению учителя данного училища, многие делали это «вопреки своему и родителей желанию» [6, л. 14]. Настоятель Друскеникской церкви в письме мировому посреднику 1 участка Гродненского уезда (7 января 1903 г.) отмечал деструктивную роль ксендза А. Зверко: «До настоящего учебного года римо-католики весьма охотно, исключительно по своей доброй воле посылали детей своих в школу, не имея причин, которые удерживали бы их от этого. Сами католики открыто заявляют, что ксендз насилует их волю, действуя на них угрозами лишить Святого Причастия» [4, л. 35].
Параллельно с агитацией против церковно-приходских школ и школ грамоты ксендзы призывали католиков открывать тайные польские школы и в большинстве случаев курировали их работу. Гродненский губернатор в письме Генерал-губернатору Виленскому, Ковенскому и Гродненскому (22 августа 1906 г.) сообщал о наличии таких школ в семи населенных пунктах Бельского, Волковысского и Гродненского уездов. Виновность за их открытие возлагалась на местных ксендзов [6, л. 98]. После обнародования Манифеста 17 октября 1905 г. многие ксендзы Гродненской губернии начали открывать польские школы, внушая прихожанам ложную информацию о «законности» данных учреждений. По информации пристава 3 стана Гродненского уезда, в таких школах преподавался «исключительно Закон Божий на польском языке по инициативе местных ксендзов, поощряемых высшим духовенством» [6, л. 57].
Как правило, при раскрытии тайной польской школы виновные отделывались небольшим денежным штрафом. Так, ксендз И. Кучинский, устроивший в д. Поречье Гродненского уезда в 1909 г. польскую школу на 68 человек, во время дознания демонстрировал «полную самонадеянность и явное пренебрежение к могущей постигнуть его каре» [7, л. 3]. Католическое население, попавшее под влияние ксендзов, всячески скрывало факт незаконной деятельности священнослужителей. В случае посещения местными чиновниками и полицией домов, в которых находились тайные школы, ученики сразу разбегались и через некоторое время собирались в другом помещении [6, л. 57]. Подобная модель поведения способствовала тому, что католики (частично в силу навязанных ксендзами представлений, частично из-за страха перед местными католическими священниками) все больше ощущали свою обособленность от живущих по соседству православных.
Внимание чиновников привлекал процесс катехизации – преподавания ксендзами основ католической религии детям. В рапорте Пружанского уездного исправника Гродненскому губернатору (27 ноября 1911 г.) отмечалось: «Такое обучение, или т.н. катехизация, нисколько не являлось бы вредным, если бы производили его ксендзы из чисто религиозных побуждений. В действительности же ксендзы, за малым исключением, пропитаны религиозно-национальным фанатизмом, и катехизация в их руках служит для проведения антирусских идей: они внушают детям, что этот край польский, что вера их лучше православной, что они должны говорить и учиться только по-польски, словом, вселяют в них вражду ко всему русско-православному и таким образом проводят польскую тенденцию» [8, л. 10]. Волковысский уездный исправник в это же время докладывал губернатору, что катехизация обычно проводилась на польском языке, в некоторых случаях тайно и в присутствии взрослых. При появлении полиции на такого рода собраниях люди сразу расходились. Это давало повод уездному исправнику предполагать, что «под прикрытием катехизации некоторые ксендзы склонны допускать тайное недозволенное обучение» [8, л. 7]. Большинство уездных исправников рекомендовало усилить контроль за катехизацией, разрешить ксендзам проводить ее исключительно в костелах.
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ: http://naukaverakuljtura.com/школьный-вопрос-как-конфликтогенный/