Начало
Писать вообще не хочется. Но надо. Два дня я ходила, как в воду опущенная. Белла пыталась меня отвлечь, но я не отзывалась на её шутки. Мы по-прежнему работали над проектом «Как вытащить Мартина?», носили ему передачи, но успеха не предвиделось. В конце концов мне это надоело. Я решила действовать, но прежде…
Для того, чтобы вытащить Мартина, нужно понять, что такое детский дом? Детский дом — воспитательное учреждение для детей, лишившихся родителей или оставшихся без их попечения, а также детей, нуждающихся в помощи и защите государства. Обычно это образовательная организация или организация, оказывающая социальные услуги. Не стоит путать с приютами, в которые помещают подростков, связанных с криминалом.
Согласно статистике 2012 года, в США 397 000 детей находились в приемных семьях или в системе патронатного воспитания. Из них 47% (184 000) жили с приемными родителями, 28% (108 000) - в приемных семьях с родственниками, 6% (24 000) - в групповых домах и 9% (34 000) - в учреждениях. Из детей, покинувших систему патронатного воспитания в 2012 году, 51% (122 000) вернулись к родителям, 22% (51 000 детей) были усыновлены, а 7% (16 000) были удочерены. млн.) находились под опекой. Ежегодно из системы патронатного воспитания усыновляется около 50 000 детей, половина из которых усыновляется самими патронатными родителями.
Если от него откажется тётка из Огайо, тогда останется фостер-система. Усыновление из фостерной системы самое низкое по стоимости или полностью бесплатное. Меня эта информация совершенно не радует! Вдруг Мартина усыновят какие-то чужие «патронажные родители»! Или ещё хуже. Будет, как в книге Диккенса «Приключения Оливера Твиста»!
«…В течение следующих восьми или десяти месяцев Оливер был жертвой системы вероломства и обманов. Его кормили из рожка. О голодном малютке-сироте, лишенном самого необходимого, власти работного дома доложили надлежащим образом приходским властям. Приходские власти с достоинством запросили властей работного дома о том, нет ли какой-нибудь особы женского пола, проживающей в доме, которая могла бы доставить Оливеру Твисту утешение и питание, столь для него необходимые. На это власти работного дома ответили, что такой особы нет. Тогда приходские власти великодушно и человечно порешили, что Оливера следует поместить „на ферму“, или, иными словами, препроводить его в отделение работного дома, находившееся на расстоянии примерно трех миль, где от двадцати до тридцати других юных нарушителей закона о бедных копошились по целым дням на полу, не страдая от избытка пищи или одежды, под материнским надзором пожилой особы, которая принимала к себе этих преступников за семь с половиной пенсов с души…» А вдруг он, даже страшно представить, сидит «взаперти в темной и пустой комнате, куда его заключили по мудрому и милосердному распоряжению совета»? Бедный брат!
Я этого не допущу.
— Белла, слушай, а ты смотрела какой-нибудь сериал про детектива, где кто-нибудь сбегает?
— Не-а. Но я знаю, как устроить побег!
— Тогда идём.
Детский дом Мартина имел большую дворовую территорию с лесополосой. Это вполне позволяло осуществить задуманное. Итак, план был безупречен и прост. Я и Белла просто «прогуливаемся» у детского дома, разговариваем с Мартином, а вечером, вернее ночью, он сбегает, а мы заметаем следы.
Мы высчитали время прогулки воспитанников Детского дома и подозвали брата к ограде. Вкратце изложив план и получив, вернее, вытянув клещами согласие, мы растворились в зелени лесополосы.
Дома меня ждал отец. От него неприятно несло водкой и чем-то ещё. Я хотела пройти незаметно, но отец попросил меня остановиться.
— Сядь! — хрипло приказал он и выпил рюмку водки. Его лицо исказилось в судорожной гримасе отвращения. — Вы что-то расследовали? -я кивнула. — Я так и думал, — отец выпил снова. — Вы ходили в полицию?
— Да, узнавать про маму.
— Я бы тоже сходил. Знаешь, кто её убил? А я знаю… Это сделала твоя биологическая мать! — я сидела, смотря в одну точку. Я ничего не понимала, его речь казалась мне бессвязной и бестолковой. Тряся головой, я судорожно пыталась привести мысли в порядок. Отец отрыгнул и продолжил:
— Ты думаешь, что я безвольная дрянь, способная только убегать. Так и есть. Послушай, меня. Давай с самого начала.
Ты знаешь, что мы с твоей матерью встречались около четырёх лет, а потом родилась ты. Совершенно случайно. Тут твоя мать, твоя биологическая мать, изменилась. Она долго кричала, что я затащил её обманом, что во всём виновата ты, что она не готова обременять себя таким тяжёлым и бесполезным грузом, как ребёнок. Что надо решиться отдать тебя куда-нибудь подальше, а лучше даже уехать из города. И много ещё неприятного она высказала в тот вечер, а потом ушла. И я остался один. Я совершенно не представлял, как тебя нужно воспитывать, ведь ты не труп и не преступник, и обращаться с тобой я не умел! Через пару месяцев я познакомился с Сарой Хелен Картер-Андерсон.
Ты быстро привязалась к Хелен, а она любила тебя всем сердцем; твоим первым словом было «Хел» — я так называл её — и только позже, после нашей свадьбы, ты разучила новое слово. Слово «мама». Я узнал о существовании Мартина только в прошлом году, мы хотели вас познакомить. Вот. — он отпил большой глоток. — Семь месяцев назад Мелания — девушка, родившая тебя, — появилась на пороге нашего семейного очага. Из кокетливой фотомодели она превратилась в настоящую алкоголичку, расплывшуюся и опустившуюся очень низко. Она совала мне под нос какие-то документы, требовала алименты. Я объяснил ей, что воспитывал ребёнка самостоятельно, и платить ей я не буду, так как это должна была делать она… Хелен с ней поговорила, посоветовав не лезть. И она ушла. Как сейчас говорится, растворилась в закате. — я невольно поморщилась. Неприятно.
— За месяц до смерти Сары, нам начали приходить своего рода «письма счастья». А позже и письма с шантажом. Мы не воспринимали их всерьёз. А потом… ты знаешь, что случилось потом… ты спросишь, почему я не подал на неё в суд? Топомуш-ш… то любил… — язык отца заплетался, его трудно было понять. И не только потому что он не мог сформулировать предложения, но и потому что я не люблю разговаривать с пьяными. Меня от них воротит. Какой колоссальнейший труд – сидеть и пытаться подавить растущее отвращение к пьяному отцу. Наконец он выпил ещё стакан. Я подумала, что он сейчас просто упадёт и заснёт, но он продолжал говорить. — Но! Прошу не рубить с плеча и не лезть на рожон! Это не дока… — отец погрузился в небытие. Я несколько минут сидела, переваривая полученную информацию. Получается, что убийце, если это, конечно, была Мелания, нужен был не Мартин, а… я!
Продолжение будет 14.06 в 19:00 по Москве