Полковник Чечель
Посвящается женщинам, оставленных нами, и женщинам, оставившим нас… (Юрий Визбор) – фото взято из интернета…
Когда...
Когда мужчина прикасается к любимой женщине, и высоты ответных чувств едва достигнув,
он утонуть готов в любви - бездонной вечности, мечту свою на пьедестал воздвигнув.
Когда касается любимого мужчины женщина - вселенная на кончик волоска вмещается. А сердце неустанно расширяется, вмещая безграничную любовь.
Земля вокруг оси любви вращается, то ад ли или рай, никто не знает. Любимые душой соприкасаются, земную жизнь на веки продлевая.
Когда любовь касается мужчины, женщины - картины пишутся, стихи и музыка. И алкает душа, взывая к вечности, терзаясь в сладко-горьких муках.
О, как здорово.... когда чтение "идёт" на одном дыхании... Вы, Вася, Шедевральный Человек...
Ваши эссе в формате обрамления (рассказ в рассказе) привлекают простотой и яркостью слога. Редко такое встретишь даже в "крутой" литературе.
Вы - мастер!....
Спасибо, Вам, за полученное удовольствие быть вашим читателем. Сленг офицерский сразу узнаю.... Мой муж тоже был офицером, Царствие ему небесное.
Благодарна Вам!
С уважением, Елена Ставская.
(Пауло Коэльо «Книга воина света», стр. 112)
В то мгновение, когда воин света делает свой первый шаг, он познает лежащий перед ним Путь.
Каждый камень, каждый изгиб дороги приветствуют его. Он ощущает свое кровное родство с горами и ручьями, он чувствует, что часть его души заключена в кустах и травах, в зверях и птицах.
И тогда, принимая помощь Бога и Божьих Знамений, он позволяет Своей Стезе вести его туда, где ожидают решения задачи, поставленные жизнью.
Порой бывает, что ему негде ночевать, порой его мучает бессонница. "Ничего, - думает воин. - Это входит в профессию. Меня же никто не заставлял идти таким путем. Я сам так решил".
В этих словах заключена вся его мощь: он выбрал свою стезю, и ему не на что сетовать, не на кого жаловаться.
Воин света всегда пребывает настороже.
Он не просит у других позволения взмахнуть своим мечом, а просто берет его в руки. Схожим образом не станет он терять время на то, чтобы объяснить свои действия, — он верен тому, что предначертано Богом, и отвечает за то, что делает.
Он смотрит вокруг себя и узнает своих друзей. Он оборачивается назад и определяет своих противников. Он беспощаден к предательству, но никогда не мстит — он лишь устраняет изменников из своей жизни, не борясь с ними дольше, чем это необходимо.
Воин света не прилагает стараний к тому, чтобы казаться.
Он — есть.
ПЕРВЫЙ ОСП
Вы, возможно, помните, если читали первый том, что одна из целей написания этого романа было разобраться, каким образом простому советскому лётчику, которого в авиационное училище принимали по здоровью, а не по уму, удалось стать писателем. Пусть ещё не таким, как Антуан де Сент Экзюпери, Ричард Бах или наш лётчик-испытатель Арнольд Лурье (Маркуша), но писателем, у которого уже более 145 тысяч читателей и отзывов, типа: «Рецензия на «Катастрофа ТУ-104, которая не случилась-доп. 24. 4» (Полковник Чечель) - Толково, профессионально - о рядовых буднях летчиков, их подвиге.
С уважением,
Павел Явецкий 02.01.2022 (в качестве примера выбрал самый короткий).
Так вот, оглядываясь назад, я вспоминаю, что первое сильное желание написать и выплеснуть свои мысли на бумагу, произошло после первого серьёзного ОСП, перенесённого мной в воздухе. Вот как это было:
В авиации есть лётчики, которым "везёт", и с ними ничего не происходит, причём это не всегда говорит о квалификации лётчика, а скорее всего о том, что он летает на надёжном самолёте и по однотипным заданиям. А есть пилоты, которым "везёт" на особые случаи (ОСП), так мы называем любое усложнение полёта, когда полёт идёт не так, как ты готовился на предварительной подготовке.
Под эту категорию однозначно попадают лётчики-испытатели, у которых каждый полёт связан с риском и непредсказуем. Но главное, не количество Особых случаев, а как ты с ними справляешься. "Везло" на Особые случаи и мне. Постепенно к ним привыкаешь, и они, как правило, уже не оказывают такого сильного эмоционального воздействия как в начале лётной работы. Но так бывает далеко не всегда.
Вспоминаю случай, когда ко мне впервые пришла моя "Кодовая фраза». Полк готовился к учениям. Строем в составе пяти фронтовых бомбардировщиков ИЛ-28 мы пошли на полигон Сур-Пакри в Балтийском море на отработку топ-мачтового бомбометания с предельно-малых высот. В районе полигона погода резко ухудшилась. Нижний край облачности прижал нас так, что казалось, вот-вот зацепим за волны. И тут мы влетели в сильнейший снежный заряд. В таких условиях Ведущий просто обязан дать команду "Роспуск".
По этой команде внешние ведомые должны сделать отворот на 30 градусов, каждый в свою сторону. Внутренние ведомые выполнить отворот на 15 градусов. Всем перейти в набор высоты и у каждого своя скорость. Т.е строй "рассыпается" и дальше каждый выполняет полёт одиночно. Но комэск Владимир Стефанович Кондрашов, побоявшись делать этот маневр вблизи с государственной границы с Финляндией, дал команду: "Сомкнуть строй, разворот на 180". И тут же ввёл свой самолёт в правый разворот, который тогда показался мне бесконечным. В том вылете я шёл левым внутренним ведомым. Т.е я "крыло в крыло" прижался к ведущему, (при большем расстоянии он просто терялся из виду). И точно также прижался ко мне левый внешний ведомый, мой однокашник и друг Гена Напёрстков.
Я был зажат с двух сторон. Разворот к тому же пришлось выполнять на одной высоте, а не в одной плоскости. Те, кто летал строем, понимают, насколько усложняется пилотирования самолёта при этом. Вверх уйти нельзя, там облачность, а внизу волны, крылья внутренних ведомых буквально проносились над ними. Я помню крик моего стрелка-радиста Виктора Кулагина: "Командир, высота 40 метров..." Пот заливал глаза, и не было никакой возможности оторвать руки от штурвала и РУДов (рычагов управления двигателями), чтобы его смахнуть. От напряжения пот тёк струями по спине. Помню, как вспышка мелькнула мысль: "как под душем".
Я понимал, одно неверное движение штурвалом и ты покойник, и с тобой ещё 2-3 экипажа. В какой-то момент ощутил, что я выдохся, и больше не могу держать строй... хотелось заорать: "Разрешите роспуск..." И тут в мозгу всплыла фраза:
"ВОТ ОНА ЖИЗНЬ ВОЕННОГО ЛЁТЧИКА, О КОТОРОЙ ТЫ МЕЧТАЛ С ДЕТСТВА !!!"
Сразу пришло холодное злое спокойствие. Исчезла дрожь в руках, я понял, что справлюсь. В следующую секунду мы выскочили на танкер. Помню удивлённое выражение лица двух моряков, стоящих на палубе. Ещё бы, пятёрка реактивных самолётов вдруг вываливается на них в сильнейшем снежном заряде. Со своего места в строю я мог наблюдать три самолёта. Мне показалось, мы врезаемся в мачты. А внешнему ведомому Гене Напёрсткову, который впоследствии стал командиром полка СУ-17, это ещё больше "показалось", его рука рефлекторно чуть поддёрнула штурвал. В эфире прозвучал его "вопль": "Вас не вижу, вошёл в облака."
Комэск проревел: "В набор.,," В общем, закончился наконец этот бесконечно долгий разворот на 180 градусов. Мы вышли из снежного заряда, четвёркой пришли на аэродром, распустились, сели. Потом прилетел Гена в "гордом одиночестве». После полёта с аэродрома мы шли с чувством - солнце светит совсем по-другому, девушки только тебе улыбаются, и сильнейшее ощущение радости жизни.
Потом ко мне не раз приходила эта "Кодовая фраза", когда меня "прижимало" в воздухе, и сразу приходило спокойствие, помогающее убрать страх и прочие ненужные эмоции. Причём, я эту фразу специально не вспоминал, там не до этого. Фраза приходила сама.
Кстати, у Владимира Высоцкого есть песня "А капитан даёт нам нужный знак - Ещё не вечер, ещё не вечер..." Это тоже не что иное, как кодовая фраза, помогающая матросам преодолеть страх. Т.е. вывод, каждый должен найти для себя эту фразу сам и поработать над тем, чтобы она приходила в нужный момент сама и вам помогала. Но, повторяю - это мой личный опыт, и я не рекомендую его всем.
Именно этот первый серьёзный ОСП, когда мы в одночасье могли распрощаться с жизнью, произвёл на меня такое впечатление, что я написал рассказ в газету «Страж Балтики», но шли интенсивные полёты, и отправить в Редакцию у меня не получилось. Но эта первая серьёзная попытка изложить свои переживания на бумаге, показала, что я стою на правильном пути. А потом в мои руки попала книга Заслуженного лётчика-испытателя СССР Юрия Гарнаева «Проверено на себе». Самое сильное впечатление произвёл факт, что лётчик умудрялся писать рабочие записи даже в полётах. И тогда я стал вести дневники в маленьких записных книжках, которые свободно помещаются в карман комбинезона. И за 20 лет исписал 4 таких книжки. А после ухода из Армии на дембель, за 10 лет я смог написать две толстых общих тетради авиационных рассказов. На их основе вышел на сайт «проза.ру», ну, а дальше вы знаете.
Но всё равно моя проза так бы и не получила практического продолжения для издания книг, если бы не хороший пендаль сразу от трёх человек. Первый – генерал Виктор Николаевич Сокерин, который фразой: «ВВ, Вы не имеете права прекращать печататься. Ваши рассказы – это история Морской авиации СССР – продолжайте писать». Второй – Виталий Сундаков, который в ответ на мою реплику, ради чего я стараюсь, всё равно никаких денег не хватит, чтобы издать книгу, сказал так: «Вася, когда я думал также как ты, но сейчас у меня уже 12 книг в бумажном варианте, и это не предел». И третий – наш друг кораблестроитель Валерий Бабич, чей живой пример у меня всегда перед глазами вдохновляет не прекращать работу…
(Продолжение следует)