Первая песня на двух нотах, вторая – на трех. Третья – на десятиминутном дроне Джона Кейла. И здесь сыгран уже весь панк-рок – английские суетящиеся модники могли бы и не просыпаться от своих репетиций в подвалах, где они пытались играть песни The Who и Kinks, а потом решили вдруг стать новым словом в музыке и посчитали, что именно они изобрели панк-рок. Панк-рок уже сыгран был группой The Stooges в 1969 году. Игги Поп играл на барабанах в блюзовых клубах Чикаго и там же учился петь. Блюзовые уроки пошли на пользу, но то, что поет Игги и играет группа – это не блюз, это сверхблюз и гиперпанк. Это вообще, очень условное понятие – «панк». Искусственно пришпиленное название нью-йоркской газеты – и кто только себя не называет этим словом? Студжис не называли. Они просто играли самую зверскую музыку на тот момент времени. Околоблюзовый рифф басово-гитарный – на двух нотах – и монотонные, четкие барабаны, переваливающийся бас. Голос Игги – пронзительный, чистый и едкий как щелочь, прорывающий любой музыкальный фон. Гитара Эштона перефузила все фузы (фассы) американской психеделии и переквакала самого Хендрикса. Непрерывное вау-вау на запредельно искаженной гитаре, мелодия голоса почти импровизируется – просто гуляет в тональности, повторяя рефрен – «1969» - шаманский рок, заклинания американского парня, живущего в самых захудалых районах, крик – «мне плевать на вас всех!.. у нас тут свой кайф!» Свои танцы, своя музыка, свои приоритеты. Своя жизнь - и вам ее не понять, но нам на это плевать. Дикая пляска в стиле Бо Диддли, монотонный рифф, адская гитара из канала в канал… ритмично до одури и гипнотизирующе до посинения. И тяжело, ярко, мощно, честно. И сыграно чисто, вау-вау, рев и грохот… И эта четырехминутная песня никогда не заканчивается. Аккорды I Wanna Be Your Dog камнями катятся с горы, на которой стоит барабанная установка. Гитара Эштона непрерывно жужжит, голос декларирует – I Wanna Be Your Dog так, что понимаешь, какой силы любовь разрывает певца. Погружение в трясину, в потусторонний мир We Will Fall – круче, чем The End у Doors. После смерти Моррисона Игги звали вокалистом в эту группу, он только смеялся. Мрачное веселье No Fun – мощнейшая песня, впоследствии исполняемая множество раз с дикой энергией записана как-то робко – Кейл, кажется, испугался той мощи, которую выдавали The Stooges и пригладил звук – даже слишком пригладил. Можно было бы и отпустить тормоза. Отпускаются они лишь ближе к финалу когда врываются ноты соло-гитары с космическим фидбэктом – Эштон явно хотел переплюнуть Хендрикса если не в технике и композиции, то в кваке и фидбэке. Real Cool Time - теперь аккорды не катятся вниз по гармонии, а лезут вверх, тяжело, медленно, но упорно – и опять бесконечно, не нужно ничего менять, этих аккордов хватит, чтобы выразить все. Медленная Ann- неожиданно «красиво» и проникновенно спетая и снова похожая на Моррисона, только как-то даже и более внятно и совсем уже почти с коммерческой подачей. Но на строчках I Love You группа приходит в себя, Игги кричит, кричит, музыканты врубают на полную и – все на местах, это рок-н-ролл, а не какая-нибудь там кантри-вестерн-поп команда. Not Right и Little Doll - авангардное гитарное соло с таким вибрато, что страшно за рычаг гитары – того и гляди Эштон его вырвет вместе с куском дерева, сила звучания и смысл одного-единственного, но правильно сыгранного аккорда под барабаны опять а-ля Бо Диддли, который никогда не играл такой мощной музыки. Это не звук 1969 года. Это звук вечности – пока в городах есть окраины и люди, живущие в трейлерах, пока есть ночные клубы, где играют рок-н-ролл, пока не все еще ушли в сеть и таращатся в айфоны – эта музыка будет современной.