На глади морской, при попутном ветре, помчались на большое расстояние вдоль побережья. За три перехода турки даже не видели «Марьи Регент». Вот тогда-то вновь появился «Седлец», будто возвращавшийся из дальнего плаванья, и пристал к берегу неподалеку от «Мадлены», которая заблаговременно увела команду в безопасное место. Первым из турецких кораблей, раскрыв над головой паруса, вышел «Султан Махмуд», за ним «Магид» и «Аса-Джемаль», и оба они прикрывали «Младенец» с левой стороны. «Марафон» укрылся за мысом и дал залп из двенадцати орудий, который пронизал воздух плотным облаком порохового дыма. Первая турецкая пушка отбила нос и часть бортов у «Медеи», вторая – корму и корматую часть у «Рока». «Малабар» получил прямое попадание в левый борт. Его моментально затянуло дымом, а он на глазах стал валиться на один борт.
Палуба «Орфея» сотрясалась от залпов. Палуба «Мавритании» была залита кровью всех пострадавших, кроме трех человек: трюмного мастера Матея Гжибовского, который до последнего защищал штурвал. Он отказался покинуть судно, оказавшееся обреченным на гибель, и стал последним воином на «Орфее», задавленным дымами от пожарищ, почти повсеместно охвативших остров, и пушками, которые продолжали стрелять с «Маджида» и его товарищей. Так они и погибли, отказывая себе в пище, ожидая, когда взрыв порохов и паника помогут им вырваться из огненного ада.
Но бой не утихал. Два турецких корабля, безуспешно пытавшихся пробиться на юг, остались позади. Их сменили «Сиргис» и он самый крупный корабль береговой охраны Турции.
– Иди к берегу, о, доблестный Маврикий! – приказал Деспине ее сын. – Он отойдет подальше, и пусть турки расстреливают его из всех орудий. Мы можем пополнить запасы питьевой воды и послать за ней шлюпки.
И впрямь, турок обстреливали с борта всех кораблей береговой обороны. Но чаша турецких потерь уже переполнилась, особенно среди матросов – на «Синегривом» было убито тридцать матросов и пятнадцать попало в плен.