Ирина и сама преобразилась вместе с этим ребёнком. Огорошив своих коллег тем, что уходит в декретный отпуск, Ирина Андреевна приняла положенные в этом случае поздравления и всецело посвятила себя крохе-сыну. Она с удовольствием нянчилась с ним, наряжала его в красивые костюмчики и выходила гулять с коляской во двор. Укладывая сына спать, нежно пела ему колыбельные песни и читала красивые волшебные сказки.
Он заменил ей весь мир, отбросив на его задворки Олега, которому Ирина теперь не уделяла прежнего внимания, хотя и умудрялась среди всех забот создавать более-менее привычные условия для его жизни и работы. Но всё в доме теперь было подчинено распорядку дня Андрюши – сон, кормление, купание, прогулки и игры.
И даже Оля с Максимом обижались порой на неё, потому что при встречах только и разговоров было, какой звук, а потом и слово произнёс Андрюшенька, как он начал ползать, а затем сделал первые шаги, как он умеет считать и какие знает буквы.
Ирина приобрела новенький фотоаппарат и освоила фотографию, найдя в этом определённое увлечение, потому что оно помогало ей запечатлевать все интересные моменты, связанные с сыном.
С фотографий в расставленных по всему дому фоторамках глядела милая мордашка Андрюши. Там он улыбался, сидя на руках у мамы или папы, стоял, забавно растопырив ручки, когда учился ходить, смеялся, жмуря глазки, плескаясь в море. В коляске, на санках, на велосипеде, на морском песочке, словом, это была фотохроника жизненных этапов самого главного члена семьи.
Ирина рядом с сыном на этих фотографиях неизменно улыбалась. Она стала выглядеть даже красивее, чем когда-либо и моложе своих лет. Материнство несомненно было ей к лицу, а главное к сердцу, которое билось теперь только в радостном ритме.
Конечно, были и ночи без сна, детские болезни, волнения и переживания за здоровье малыша, но любая темнота заканчивалась солнечным рассветом и счастье продолжалось, потому что у неё был сын - её любовь, её восторг, её радость, которую она находила во всём – в этих синих глазках, глядящих на неё, в пухлых ручонках, которые он протягивал к ней, в его нежном голоске, которым он вначале гулил и визжал, а потом научился говорить слово «мама», до слёз пробиравшее Ирину, и наконец, в его нежных бесхитростных объятиях и милых детских признаниях в своей сыновней любви.
Олег гораздо спокойнее относился к своему отцовству, без замирания сердца качая сына на руках, купая его вместе с Ириной или гуляя и играя с ним. Он и в самом начале их супружества не очень-то стремился в пучину пелёнок-распашонок-колясок-погремушек в отличии от жены, очень переживавшей невозможность иметь детей. Сейчас, когда малыш всё-таки появился в его жизни, Олег по-своему полюбил его, но эта любовь не имела ничего общего с материнскими чувствами Ирины, с её ласковым умилением и всецелым погружением в эту особенную жизнь.
- Папа, посмотри на Андрюшеньку, разве он не прелесть! – восклицала супруга, имея в виду перемазанную свежей клубникой, расплывшуюся в улыбке мордашку полуторагодовалого карапуза.
- Папочка, ты только взгляни, как Андрюша самостоятельно оделся, - обращалась она к мужу, торжественно демонстрируя надетую трёхлетним сыном майку, с просунутой ручонкой в отверстие горловины и колготы, кое-как натянутые наполовину.
- Папа, садись, сейчас нам Андрюшенька сказку про кошкин дом почитает, - гордо объявляла счастливейшая из мам, глядя блестящими глазами на своего любимого пятилетнего умника, выводящего по слогам первые строки известного детского произведения.
И так было всегда. Любой, даже самый малозначительный повод вдохновлял её, превращаясь в парад достижений её великолепного ребёнка.
Выйдя на работу после декретного отпуска, Ирина наняла для сына няню, замечательную женщину из соседнего подъезда, которую давно знала и видела, как она нянчила собственных внуков. Теперь они уже учились в старших классах, и Варвара Дмитриевна с удовольствием откликнулась на просьбу Ирины присматривать за Андрюшей. В детский сад Андрей пошёл в четыре года и то по настоянию Оли, которой удалось убедить сестру, что мальчика необходимо уже отпустить в коллектив. Детсадовская эпопея продлилась около трёх месяцев, в течение которых Андрюша без конца болел, и Ира вновь обратилась к услугам Варвары Дмитриевны, закрыв тему детского сада окончательно.
Олег, глядя на то, как жена увлечена материнскими заботами, лишь пожимал плечами и… продолжал заниматься своим любимым делом, а в промежутках между написанием научных статей и чтением лекций студентам успевал флиртовать с аспирантками. В отношениях со студентками у него теперь срабатывала внутренняя сигнализация, кричавшая ему: «Не смей! Это опасно!»
По молчаливому согласию супруги не касались темы Арины, так неожиданно ворвавшейся в их жизнь и устроив в ней невероятные перемены. Конечно, Ирина не простила мужа за испытанное унижение, но появление ребёнка, несомненно, смягчило её сердце и снизило накал негодования.
Иногда она задумывалась, как эта неразумная девица Арина Николаевна Семакова, известная ей лишь по имени из медицинских документов, могла так запросто лишить себя столь невероятного счастья, но тут же отмахивалась от ненужных мыслей, панически опасаясь, чтобы она не опомнилась и не появилась бы перед ними с требованием отдать Андрюшу.
Она и Олю замучила такими разговорами, и та каждый раз пыталась успокоить сестру, говоря, что в этом случае есть закон, который защищает её материнские права.
Ещё Ирина помнила разговор с Наташей, состоявшийся вскоре после завершения процедуры усыновления. Девушка знала историю появления Андрюши в их семье, поэтому Ирина Андреевна попросила её встретиться на аллее с распускающимися липами недалеко от дома, куда она уже несколько дней выходила на прогулку с маленьким сыном, сладко посапывающим в коляске.
- Здравствуйте! – услышала она звонкий голос и, обернувшись, увидела улыбающуюся Наташу.
- Здравствуйте, Наташа, - вежливо ответила Ирина и пригласила, указывая на скамейку, - присядем?
- Да, конечно, - с прежней улыбкой кивнула девушка и, заглянув в коляску, шёпотом, чтобы не разбудить малышку, произнесла, - какой же он хорошенький.
Ирина улыбаясь, поправила одеяльце, смахнула невидимые пылинки с козырька коляски и, присев, обернулась к своей визави.
- Наташа, я понимаю, что клясться на крови мы с Вами не будем, но всё же хочу попросить Вас кое о чём.
- Да, конечно, я Вас слушаю, - искренне улыбалась ей девушка.
- Я не могу требовать от Вас сохранения тайны усыновления ребёнка, могу только просить. Но я понимаю, что его… в общем, та, кто его родила - Ваша подруга и в дальнейшем возможно всякое. Если Вы когда-нибудь поведаете ей о том, что её сын воспитывается в нашей семье, не сочтите за труд и мне об этом сообщить… пожалуйста. Я не хочу никаких неожиданных сюрпризов… Вы меня, надеюсь, понимаете?
- Ирина Андреевна! Я пыталась вразумить Арину, талдыча ей без устали, что она совершает большую ошибку, отказываясь от ребёнка, но она и слышать о нём не хотела. Поэтому теперь я ни за что не скажу ей о том, что мне известно о мальчике. Вы можете быть абсолютно спокойны на мой счёт. Но… есть ведь и другие люди в этой истории…
- Я понимаю, о чём Вы… но не будем развивать эту тему дальше, хорошо? И спасибо Вам за всё.
- Меня не за что благодарить. Я сделала это на волне эмоций и теперь вижу, что была права. А вот Ваш поступок вызывает во мне чувства восхищения и уважения! Вы не просто красивая и милая женщина, Вы просто ангел, честное слово.
- Ну-ну, - улыбнулась Ирина, - негоже комсомолке так далеко заходить, - она погладила девушку по плечу и, тепло попрощавшись, они расстались.
Так незаметно и с определённой важностью для каждого летели себе годочки с тех незапамятных времён. Каждый устраивал свою жизнь, и кто как желал и смог, тот так и преуспел в этом.
Тоня, как и собиралась, уехала к себе в село, чтобы преподавать физику в родной школе. Она вышла замуж за молодого историка, приехавшего два года назад по распределению в их школу, и одного за другим родила двоих деток – мальчика и девочку. Они активно поддерживали связь с Натальей, делясь своими новостями – семейными и профессиональными.
Арина также получила направление в свою поселковую школу, где в сентябре приступила к работе, воплотив мечту своей матери. Марии Сергеевны не стало примерно через год после этого. Она умерла, ничего не узнав о невероятном поступке дочери, не захотевшей познакомить бабушку и дедушку с внуком.
Николай Иванович с горя поседел и сделался совсем старым. Он часто сидел у окна и не мигая смотрел куда-то вдаль, позволяя и мыслям следовать за взглядом. Задумавшись, он всё чаще хватался за левую сторону груди. Арина, видя это, переживала и настаивала на медицинском обследовании, но отец всё время отнекивался.
- Аринушка, милая моя, присядь-ка, поговорим, - обратился он к дочери в очередную годовщину смерти жены, - я знаю, что ты у меня разумная девушка, но всё же не могу не сказать… - отец замолчал на несколько секунд, словно подбирая нужные слова, потом вздохнул и посмотрел на неё глазами, полными тоски. – Что бы со мной ни случилось, прошу тебя, не бросай Ванюшку. Он хоть уже и не маленький, но всё же и не взрослый, к тому же привыкший к заботе родительской, поэтому не дай Бог ему оказаться в детском доме. Ни за что не отдавай его туда, он там пропадёт.
Отец говорил медленно, видно эти слова давались ему с трудом, также, как и Арине было тяжело воспринимать их. Она вспомнила малюсенького малыша с красненьким личиком в белом коконе пелёнок, лежащего в специальном кювезе в палате роддома, и её сердце сжалось.
«Что же я наделала! – девушку прошиб озноб от мысли о том, что её маленький сынишка как раз и находится сейчас в детском доме, который так страшит отца. – Может Наташка была права и надо было признаться родителям, может всё бы сейчас было по-другому?» – Арина смотрела на отца и понимала, что она действительно совершила ошибку, которую не исправить.
Новость о том, что она родила ребёнка без мужа, конечно, потрясла бы отца, но то, что она бросила его, он никогда не поймёт и не примет.
- Как же мне не хватает Наташки, - плакала ночью переполненная горестных мыслей Арина, чувствуя, как накрывает её лавина безысходности. – Мама-а-а-а! Наташа-а-а-а! Что же я наделала-а-а-а! – причитала Арина, уткнувшись в подушку и колотя по ней кулаками.
Они с подругой не виделись с тех пор, как закончили университет. Наташа приезжала в посёлок лишь раз, но к Арине не зашла, да и та тоже не захотела встречаться с ней.
Получив красный диплом, Наталья осталась по распределению на факультете. Впрочем, это было предопределено её блестящими знаниями и неординарными способностями. Однажды её делегировали от университета на научную конференцию молодых учёных-физиков в Москву, где она познакомилась с Владимиром, аспирантом из Минска. Молодые люди стразу же понравились друг другу и, проверив свои чувства тремя годами переписки, телефонных звонков и коротких поездок друг к другу, сыграли свадьбу.
Наталья переехала к мужу, огорчив тем самым руководство кафедры, на которой работала, но явно обрадовав Олега Петровича. Она ведь не скрывала своего вполне однозначного отношения к этому неуёмному ловеласу, поэтому его очень напрягало нахождение этой воинственной моралистки, как он про себя окрестил её, в столь близком расположении к нему.
На радостях он стал оказывать знаки внимания давно улыбающейся ему аспирантке Верочке, которая обратилась к нему с просьбой посмотреть кое-какие моменты своей кандидатской диссертации.
Деловые разговоры вскоре перетекли в более свободные, и он вовсе не заметил, как «увёл» девушку у своего приятеля Алексея. Тот тоже был под стать старшему товарищу в вопросах взаимоотношений с противоположным полом. Вовсе не желая связывать себя брачными сетями счастья, время от времени заводил ни к чему не обязывающие интрижки.
Алексей встречался с Верой пару раз у себя на квартире, но делиться этими достижениями с другом, естественно, не думал, хотя и не скрывал своей симпатии к девушке.
Когда Олег привычно взял у него ключи и Алексей увидел в окно их с Верой, садящихся в машину, его мужское самолюбие было разорвано в клочья. У него вскипела кровь, разбудив жгучее желание насолить этому везунчику в любовных делах Олегу, дремавшее после случая с Ариной, о котором он в своё время настучал начальству.
В этот раз Алексей понимал, что номер с доносом руководству будет пустым - у Олега, наряду с повышением и докторской степенью, установилось прочное положение на факультете. Тогда Алексей, не долго думая, просто позвонил супруге Олега Петровича.
- Здравствуйте, Ирина Андреевна! – старательно изменив голос, сказал он, как только услышал ответ на том конце провода.
- Добрый день, - ответила Ирина, не узнав звонившего.
Она только что пришла домой с работы, успев лишь снять пальто и расцеловать сынишку.
- Я хочу Вам сообщить, что Ваш супруг в данный момент приятно проводит время с некой особой. Хотите назову адрес?
Ирина некоторое время молчала, переваривая услышанное и думая, как поступить.
- Говорите, - наконец тихо сказала она.
Положив трубку, Ира прислонилась к стене и тяжело вздохнула.
- Что-то случилась, милая? – встревоженно спросила Варвара Дмитриевна, обняв Андрюшу, который тоже испуганно смотрел на мать.
- Нет, нет, всё в порядке, - попыталась она улыбнуться и, присев на корточки, обняла и поцеловала сына. - Вы не могли бы ещё немного задержаться? - попросила Ирина, подняв глаза на няню.
- Конечно, Ирочка, сколько угодно, - ответила женщина.
- Сыночек, слушайся нянюшку, я скоро приду, хорошо?
Мальчик всегда называл Варвару Дмитриевну нянюшкой, чем умилял пожилую женщину.
Ирина выскочила на улицу и, увидев такси, махнула рукой. На её счастье машина оказалась свободной, и словоохотливый водитель с удовольствием отвёз пассажирку по нужному адресу, заработав целый рубль, минуя счётчик.
Во дворе Ирина сразу же увидела автомобиль Олега. Хотя ей назвали номер дома и квартиры, она вовсе не собиралась врываться туда, а сев на скамейку, задумалась, как ей поступить.
Размышления заняли несколько долгих минут и были прерваны появлением Олега. Он вышел из подъезда и, оглянувшись, остановился в ожидании замешкавшейся в дверях девушки. Подойдя, она взяла его под руку, и они пошли к машине. Он открыл ей переднюю дверь и протянул руку, чтобы помочь сесть на сиденье автомобиля.
- Надо же, какой мы галантный, - прошептала Ирина, следя за ними.
Захлопнув дверцу, Олег быстро обошёл машину и скрылся в салоне. Ирина сидела и наблюдала за происходящим, словно за героями кино на экране кинотеатра. Скамейка, где она находилась, была метрах в тридцати от этой парочки, правда, сгущались вечерние сумерки, да и муж до такой степени был занят своей спутницей, что не обращал внимания ни на что вокруг, так что Ира осталась незамеченной.
Послышался звук включённого двигателя, загорелись фары, но машина с места не тронулась.
И вдруг где-то в глубине Ириного сознания начал вихриться неистовый душевный смерч, поглощая её сиюминутные эмоции и смятенные чувства, и от этого быстро набиравший силу. Она ещё не успела ничего осознать, а этот родившийся внутри неё вихрь уже подхватил её с деревянного сиденья и понёс прямо навстречу машине.
«Он меня заметил, - успела подумать она, решительно шагая в свете фар, - точно заметил, поэтому и не едет», - почему-то продолжая думать именно об этом, шла она, боясь поднять глаза, будто это её сейчас застукали с любовником, а не наоборот.
Подойдя к машине, Ирина открыла заднюю дверь и села на сиденье. «Так вот почему он замешкался с отъездом», - усмехнулась она про себя.
Парочка самозабвенно целовалась. Они поняли, что что-то происходит лишь тогда, когда Ирина с силой захлопнула дверь.
- Здравствуйте! Надеюсь, не помешала? – с улыбкой спросила она.
***
Авторское право данного произведения подтверждено на портале Проза.ру
_________________________________
ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА
_________________________________
#внебрачный сын #адюльтер #изменамужа #мужизменяет #матьисын #хрустальныйшар #