Но вернёмся на теплоход «Краснозаводск». Мы вышли через Датские проливы в Северное море. Здесь, как всегда, немного поштормовали. Потом через Ла-Манш в знаменитый своими штормами Бискайский залив. Здесь, вопреки бытующему у моряков мнению, мне всегда попадалась прекрасная погода. Так было и в этот раз. Дальше мы мирно пошли через Атлантический океан.
Середина лета, погода в Северном полушарии отличная. Днём солнце, ночью на небе полно разнообразных звёзд. Сан Саныч и мы вместе с ним не выпускали из рук секстаны и секундомеры. Он буквально вбивал нам в головы мореходную астрономию со всеми её тонкостями. А надо сказать, что товарищ Чебан обладал удивительно обширными знаниями не только в мореходной астрономии, но и в высшей математике, истории, географии. Свободно говорил на английском, немецкий язык знал в совершенстве. И он пытался побудить наши ленивые курсантские головы к процессу самосовершенствования. Хорошо помню один случай: Валера Чудный впервые в жизни определялся по Солнцу, и когда проложил на карте две линии положения, то точка их пересечения (то есть наше обсервованое место) оказалось на сто двадцать миль южнее нашего счислимого места. Валера ошибся в вычислениях ровно на два градуса по широте. Мы с ребятами стали подшучивать над ним, Валера немного расстроился. Но Сан Саныч успокоил его примером из истории мореплавания: «Не расстраивайся, Валера! Могу тебе сообщить, что когда наш знаменитый Христофор Колумб впервые достиг берегов Америки, то совершил сразу две крупные ошибки: во-первых, решил, что остров Куба, до которого он дошёл на своей каравелле — это Индия. А во-вторых, он решил с помощью астролябии определить широту Гаваны (по-русски просто „Гавань“), и у него получилось 42 градуса северной широты. А на самом деле Гавана находится на 22-м градусе. Правды он так до конца жизни и не узнал. Пребывал в приятном заблуждении, что Индия находится на 42-м градусе северной широты. А ты ошибся всего на 2 градуса! Так что ты молодец!» Валера немного успокоился, а через минуту со вздохом глубокомысленно произнёс: «Это, конечно, так… Но дело в том, что я не Колумб».
Мне и Вадику Бабичеву нравилось заниматься астрономией. В этом есть что-то истинно морское — за несколько минут с помощью секстана и хронометра определить в океане точно своё местоположение. С одной стороны, появлялся какой-то спортивный интерес. А с другой, общение с небесными светилами и морским горизонтом заставляло задуматься о бесконечной Вселенной. Даже настраивало несколько на лирический лад. Жаль даже, что современные моряки совсем не пользуются астрономией: GPS простым нажатием кнопки выдаёт им точные координаты. И как это получается, они даже не знают. Целая морская наука ушла в прошлое.
Чем ближе мы подходили к берегам Америки, тем удивительнее становилась природа. Появились летучие рыбы. Их я тогда увидел первый раз в жизни. При приближении парохода они вылетали из воды из-под форштевня и как стрекозы разлетались в разные стороны по воздуху. Пролетев метров сто, неуклюже плюхались в воду. В воде стали попадаться огромные бурые водоросли в виде длинных плоских полос — это Саргассово море, единственное в мире море без берегов. По вечерам на заходе Солнца в небе появлялись удивительной красоты перистые облака. Мы с ребятами любовались этим тропическим великолепием и восхищались вслух. А наш капитан Кононенков, наоборот, день ото дня становился мрачней и на эти красоты смотрел подозрительно. В конце концов, кто-то из штурманов разъяснил нам, что такие удивительные облака на заходе Солнца бывают бывают при приближении тропического циклона — урагана. К тому мы как раз заходим в так называемый Бермудский треугольник, где часто пароходы пропадают бесследно.
В те годы в газетах и научных журналах очень много писали об этом загадочном треугольнике. Печатали частично правду, но, кроме правды, много всяких небылиц и фантастических гипотез о причинах исчезновения в этом треугольнике пароходов и самолётов. Мы с ребятами тоже это читали и сомневались. Но через пару суток наши сомнения рассеялись, мы своими глазами увидели эту причину.
Я в очередной раз заступил на ночную вахту на мостике. Погода тихая, но небо покрыто облаками, звёзд не видно. Океан — как зеркало. И вдруг, ни с того не с сего, судно изрядно качнуло. Зазвонил телефон, второй помощник снял трубку. Это звонил капитан. Я только услышал, как второй помощник ответил ему: «Да, кажется начинается…» Тут же пароход уже серьёзно нырнул носом во встречную волну. И началось! Волны пошли уже одна за другой, с каждой минутой всё выше и выше. Ветра какое-то время не было. Но вскоре и ветер засвистел с ураганной силой.
Переход от тихой погоды к ураганному шторму был настолько разительным, что у нас было ощущение, как будто мы из морского рая случайно попали в морской ад.
Капитан и все помощники находились на мостике. Я выключил авторулевой и стоял на руле. Пришлось изменить курс, легли против волны и сбавили ход до малого. Но всё равно встречные волны неслись с такой скоростью, что сухогруз не успевал вскарабкиваться на волну. А сбавлять до самого малого нельзя, потому что судно на такой волне становилось неуправляемым — его сразу развернуло бы лагом (бортом) к волне. А это верная гибель.
Я стоял перед колонкой АБР (автоматический бесконтактный рулевой) и изо всех сил старался удержать судно против волны, перекладывая руль с одного борта на другой. Капитан несколько минут наблюдал за моей борьбой со стихией, потом позвонил в машинное отделение и сказал механику: «Добавьте десять- двенадцать оборотов!» Ход немного увеличился, удерживать судно против волны стало легче, но зато встречные волны стали жёстче налетать на пароход и докатывались через палубу и трюмные крышки до надстройки. При этом они разбивались, и временами нам через лобовые иллюминаторы ничего не было видно, кроме потоков воды.
Второй помощник с сомнением сказал капитану: «Мы так весь палубный груз потеряем». Капитан не задумываясь ответил: «Хрен с ним! Сейчас не до этого». Третий помощник (парень лет тридцати, родом из Таганрога) стоял рядом со мной и с ужасом смотрел, как судно ныряет в волну, а потом, казалось бы, вопреки всем законам физики, с силой выныривает на поверхность и сбрасывает с себя сотни тонн воды. Картина была настолько ужасна, что парень потерял контроль над собой. Он не мигая смотрел на этот ужас и с каждой волной тихонько шептал: « Ой… мама!..» И, хотя нам всем в тот момент было не до смеха, я невольно про себя усмехнулся. Да, железных людей даже среди моряков не бывает. В такие минуты всем страшно, только никто не показывает вида.
Почти все свободные от вахт моряки столпились на мостике и в штурманской рубке. Находиться в закрытых каютах в такую неимоверную качку было невозможно. Да и не так страшно, когда все вместе. Капитан это понимал и никого с мостика не прогонял. Сам он вёл себя внешне совершенно спокойно, как и должен вести себя капитан в критических ситуациях на виду у подчинённых. Вот поэтому капитаны редко доживают до пенсии.
Мы менялись на руле каждые 15—20 минут, дольше не получалось выдержать. Когда немного рассвело, стало видно, что пророчество второго помощника сбылось: на крышках трюмов вместо автомобилей стояли их голые остовы — рамы и двигатели, приваренные арматурой к крышкам. Все остальные детали: кузова, крылья, сиденья, радиаторы — всё было сорвано волнами и улетело по ветру.
В то время ещё не существовало метеорологических спутников, поэтому куда движется центр циклона — можно было только гадать. Наш капитан взял «Справочник капитала дальнего плавания» и с его помощью пытался вычислить, как можно, немного изменив курс разминуться с центром циклона. Есть там такая статья в старом справочнике, я сам её когда-то изучал. Он засёк направление ветра и волны, чертил какие-то скоростные треугольники на карте. И в конце концов сказал рулевому какой курс надо держать, чтобы благополучно выйти из этого ужаса.
Учитывая очень сильную встречную волну и ветер, а также малый ход парохода, мы практически не двигались вперёд. Это циклон проходил мимо нас. Через двое суток мы уже с трудом представляли, где находимся. Определиться по светилам невозможно — сплошные тучи. Да и на крыло мостика не выйдешь — смоет к чёрту. Но курс мы держали «правильный». И вот дня через два ветер внезапно стих, но волны почему-то стали ещё больше и круче. К тому же набегали уже не с одной стороны, а неслись как попало с разных сторон. Получалась так называемая «интерференционная картина»: волны складывались вместе и поднимались чуть ли не к облакам. Иногда казалось, что они просто вырастают из воды, подпрыгивают вверх и рушатся в океан на том же месте, откуда возникли. И эта ужасающая картина происходила при полном безветрии и ясном солнечном небе. Короче, мы, следуя «правильных» курсом, залезли в так называемый «глаз циклона» — в самый центр тропического урагана. Не каждому моряку выпадает такая «удача». В этом месте я многое понял. Например, что такое Бермудский треугольник и почему здесь неожиданно пропадают пароходы и самолёты. Кто здесь побывал, тому всё это понятно.
Пароход наш несколько часов бессистемно нырял в волнах, крутился в бортовой качке. Как выдержала конструкция судна — для меня это загадка. Стоя на руле я чувствовал, что корпус судна изгибается на волне как пружина. Палуба мостика то проваливалась вниз у меня под ногами, то била меня снизу так, что ноги подкашивались. Но пароход выдержал. Он был ещё новый, всего четыре года назад построен в Финляндии на верфи в Турку. Хорошие это были суда, мы их называли «типа К». Я потом на одном ещё таком плавал матросом — на «Коврове».
В общем, несколько часов мы шли, как по гигантским кочкам, пока не пересекли «глаз циклона». А потом началось всё с начала, только в обратном порядке: надо было теперь от центра циклона опять пересечь его и выйти с другой стороны. Опять ураганный ветер и сумасшедшая волна. Не буду описывать как это прошло. Скажу только, что моряки, конечно, за эти пять суток вымотались здорово. Спать практически невозможно. Питались только чаем с сухарями — камбуз не работал. Капитану, конечно, было тяжелее всех. Кроме чисто физической усталости, ответственность за судно и за людей давила. Когда пришли на Кубу на военную базу в Мариель, его сразу на машине повезли в наш военный госпиталь. Там ему вкололи дозу инсулина, потому что у него произошёл приступ сахарного диабета. А до этого шторма ничего не было.
Всё таки мы дошли до Кубы. Ещё несколько дней — и мы увидели зелёные холмистые берега острова. Волны не стало, солнышко светит, летучие рыбки порхают над водой. Опять наступил морской рай, моряк быстро оттаял душой, как будто ничего и не было.
