Кутии, появляются в письменно зафиксированной исторической арене в конце III тыс. до н.э., как народ, обитающий в верховьях реки Дьялы и рядом с озером Урмия. Это дикие, полукочевые горные племена. Эта территория, однако, не являлась их материнской землёй. Предположительно они пришли из районов Средней Азии вдоль южного побережья Каспийского моря. Вероятной территорией их первоначального обитания могут служить два исходных пункта: 1) прикаспийские степи; 2) более северо-восточные районы, близкие к Алтаю. Вполне возможно, что вся территория Северного Казахстана и степи от Каспия до Алтая являлись местом обитания этого народа. Вопрос в том, к какому массиву они относились: принадлежность к анатолийскому диалекту позволяет их соотнести с народами Трипольской культуры (точнее одним из племенных образований). Кочевой образ жизни уже в III тыс. до н.э. видимо привёл их в прикаспийские степи, а затем и к озеру Урмия, куда они попали, пройдя вдоль восточного побережья Каспийского моря. Проход через Закавказье представляется проблематичным в связи с наличием в этих районах воинственных хурритских племён и многочисленных поселений куро-аракской культуры. Однако и восточное направление осложнено обитавшими на юге Средней Азии воинственными племенами эламитов. Об алтайском происхождении кутиев могут косвенно свидетельствовать языковые следы лексических схождений, если предположить их продвижение из северных районов Средней Азии и Южного Урала в III тыс. до н.э., когда здесь обитали племена составившие основу единой финно-угорской общности. Мнение об их первоначальном прохождении через Среднюю Азию в конце II тыс. до н.э., выдвинутое Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Ивановым также возможно, но при условии, если в Средней Азии находился большой массив финно-угров. Известная в этой местности фёдоровская культура имела смешанный характер (Кузьмина Е.Е. Культурная и этническая атрибуция пастушеских племён Казахстана и Средней Азии эпохи бронзы /ВДИ. 1988. № 2.). Заимствование пратюркских лексических схождений, вероятно, происходило ещё дальше к востоку в районах близких Алтаю. Сравнение ряда лексических схождений тохарского диалекта с пратюркскими и финно-угорскими формами детально рассмотрено в статье Т.В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова «Первые индоевропейцы в истории: предки тохар в Древней Передней Азии» (ВДИ. 1989. № 1. с. 14 – 39). Учитывая правда, что в вышеназванной статье речь идёт о контактах в более позднее время.
Один пример для сравнения: слово медь в пратюркском yez: финно-угорском vaski: в тохарском B yasa; а в тохарском А wäs – означало золото. Вспомним, прототохарский язык распался на два противостоящих диалекта в III – II тыс. до н.э. в Передней Азии. Из примера видим: пратюркское, финно-угорское обозначение слова медь близко тохарскому В. Обозначение золота в тохарском А является заимствованием из древнешумерского языка. Не вдаваясь в разбор лексических схождений слова медь, предположим, что обозначение слова медь у пратюрков и финно-угров было заимствовано из языка прототохар, в период зарождения металлургии у них и близких контактов в среде первоначального обитания прототохар в предгорьях Алтая в энеолите. Причём контакт с пратюрками видимо произошёл ранее контакта с финно-уграми, о чём свидетельствует более близкая форма финно-угорского vaski и тохарского В yasa. В то же время пратюркская форма слова медь близка обозначению слова золото в тохарском А, появившемуся уже в период обитания прототохар в Передней Азии. Видимо до появления прототохар в этом регионе обозначение меди было близко пратюркскому, как более ранней форме, чем финно-угорская форма.
По сохранившимся клинописным табличкам последней четверти III тыс. до н.э. кутии, в момент первого упоминания, предстают дикими горцами, не имеющими закона и живущими в варварстве. Они упоминаются в сообщениях связанных с набегами на северные владения Аккадских царей. Интересно отметить, что шумерские тексты содержат язвительные и враждебные отзывы о кутиях, связанных с их отсталостью, примитивностью обычаев и не развитостью родо-племенного строя. Причиной ненависти шумеров к кутиям видимо служило не этническое происхождение, а их стремление навязать свои отсталые обычаи народам Месопотамии. Для кутиев не существовало понятия государственная власть, и это являлось причиной раздоров с шумерами, где кутии устанавливали свои порядки. Они «унесли лугальство», т.е. государственный строй, так указывается в табличках. Интересно также отметить, что шумеры и аккадцы в табличках носили общее название – «черноголовые», как противостоящие «светлоголовым» кутиям.
В конце III тыс. до н.э. кутиям удалось свалить империю Саргонидов, и в Месопотамии утвердилась «кутийская династия». Управление на покорённой территории кутии доверили наместникам и военачальникам из среды шумеров и аккадцев. В их правление в Аккаде и во всей Месопотамии оживилась экономическая деятельность не только внутри страны, но были установлены широкие торговые связи с Сирией, Эламом, Ираном, откуда поступали кедр и сосна, золото и медь, мрамор, диорит и лазурит. Однако заслуга, в этом кажущемся процветании вряд ли принадлежит политике кутиев, скорее экономический рост достижение местной управляющей знати освобождённой от надзора за их деятельностью местных властей. Передоверив все функции управления, кутии ослабили свою собственную власть, что дало возможность знати покорённого Шумера и Аккада консолидироваться. В 2109 г. до н.э. кутии были разбиты восставшим народом Ура. Последним царём кутийской династии был царь Терикан. В целом политика кутиев на покорённой территории яркий пример варварских отсталых форм управления покорёнными землями и не умением (или нежеланием) управлять этими территориями. Что, впрочем, подтверждает мнение об их ещё варварском характере взаимоотношений внутриплеменных структур. И что самое главное упоминание в клинописных табличках о стране Кутиум, скорее отражение занимаемой территории кутиями, чем государственного образования.
Вначале II тыс. до н.э. местоположение кутиев локализовалось с Субарту, Аккадом, Амурру, Эламом, Уруком. То есть в районах близких к Сирийско-Месопотамской степи и левобережью Персидского залива. К концу II тыс. до н.э. кутии, как этническая общность, согласно существующей концепции, исчезают с исторической арены Передней Азии.
Другая составная среднеазиатских и центральноазиатских тохар – тукри, локализовалась во II тыс. до н.э. рядом с кутиями. Они были прекрасными ремесленниками, изготовителями металлических сосудов. Вообще металлургия их основное занятие и средство торговли. Земли народа тукри назывались – Страной Тукриш.
Несмотря на то, что Т.В. Гамкрелидзе и Вяч.Вс. Иванов связывают прародину тохар, также как и всех индоевропейцев с Передней Азией, представляется всё-таки более уместным вести речь об этой территории как промежуточной в распространении ареала общеиндоевропейского языка. Проникновение в пределы Передней Азии – хеттов, прототохар и митанийских ариев в III – II тыс. до н.э. произошло, вероятно, из северных районов, предположительно линия – Северное Причерноморье до предгорий Алтая, то есть евразийская степь. Откуда они были вытеснены другой ветвью индоевропейцев двигавшихся из холодающего Приполярья и Заполярья. Однако отсутствие ярко выраженной индоевропейской топонимики и гидронимики на всех предполагаемых территориях индоевропейской прародины позволяет любую реконструкцию подвергнуть сомнению и пересмотру. В качестве гипотезы: расселение до V тыс. до н.э. анатолийского массива индоевропейцев можно локализовать по линии: Прибалтика – Верхняя Волга – Средний Урал и соотнести с ними Нарвскую, Верхневолжскую и отчасти Волго-Камскую археологические культуры.
О сложности и запутанности проблемы говорит и такой факт как привязка того же кутийского языка к какой-либо языковой семье или ветви языков. Б. Камерон причислял кутийский, также как луллубейский к эламскому языку. А. Шпайдер эти же языки объединял в особую загрскую группу языков. Г.А. Меликашвили принимал эламский, касситский, кутийский и луллубейский за родственные между собой языки и относил их к загро-эламской группе, подчёркивая близость её к кавказским языкам. Е. Херцфельд полагал, что эламиты, касситы, луллубеи, кутии принадлежали к одной и той же этнолингвистической группе. И.М. Дьяконов указывал на вероятное родство кутийского языка с языком кавказских албанов, о характере которого современная лингвистика ничего не знает из-за отсутствия сведений. Однако и кавказоязычность их не доказана. И. Алиев сближал кутийский с кавказской семьёй языков, а луллубейский с касситским и эламским языками. А. Камменхубер отрицала принадлежность луллубейского языка к эламскому или хурритскому языковому ареалу. Т.В. Гамкрелидзе и Вяч.Вс. Иванов кутийский язык отнесли к индоевропейскому языку. Такая разбросанность мнений говорит о незавершённости проблемы языковой принадлежности языка кутиев