Вообще-то Райнер сам захотел участвовать в марафоне!
Наверняка, вам тоже попадалась недавняя новость о том, что в Америке, в штате Огайо, семья пробежала 42-киломеровый марафон, взяв в свою команду шестилетнего сына Райнера. Мальчик участвовал во взрослом соревновании на общих условиях, а когда спустя 8,5 часов добрался до финиша, валился с ног в самом прямом смысле.
Уставший и изможденный, Райнер, по мнению родителей, должен был получить славу как самый юный участник в истории марафона. Но вместо этого за мальчика стали переживать — как профессиональные спортсмены, так и простые люди, а в адрес его родителей обрушилось море критики.
— К чему такие риски?
— Такие нагрузки не под силу шестилетнему ребенку!
— Позволять ребенку бежать такие дистанции – преступление!
Однако родителей мальчика эти замечания не впечатлили:
— Подумаешь, по нормам ему нельзя бежать и 5 километров? Но он же смог! – парировали они и захотели прекратить обсуждение, выдав напоследок:
— Вообще-то Райнер сам захотел участвовать в марафоне!
Такое себе объяснение. Потому что в шесть лет решение ребенка – это решение взрослых. Именно взрослый оценивает желание ребенка. Берет за него ответственность. Запрещает, если желание ребенка сопряжено с риском или опасностью. Потому что в шесть лет ребенок доверчив и зависим от решения родителей, и если они хотят бежать марафон и предлагают тебе присоединиться, — ты не раздумывая соглашаешься.
Так устроены дети. Дети! Но не родители! Потому что в шесть лет родители — авторитеты. Их не хочется расстроить нежеланием, ленью, слабостью. А предвидеть, по силам ли запланированное, ребенок в шесть лет не способен, за него это должны понять мама и папа. Потому что в шесть лет мамины и папины слова — это слова самых главных людей в жизни ребенка.
И если мама так уверенно заявляет: «Райнер сам захотел!», шестилетнему ребенку и в голову не придет спорить. Более того, он сам поверит в слова мамы и послушно кивнет. Потому что мама не может обманывать и всегда права для него, она лучше знает, ей виднее. Потому что в шесть лет дети импульсивны, и их желания и решения продиктованы эмоциями.
А уж обеспечить рациональную оценку желаниям должны родители. Если, конечно, они взрослые не только по паспорту. Потому что объясняя свои родительские промахи беспечным «Райнер сам захотел!», родители либо подписываются в своей несостоятельности (мы вообще не способны контролировать ребенка и управлять его желаниями), либо выдают в себе манипуляторов, которым легче «подставить» ребенка, чем оказаться неправыми. Потому что чем бы взрослые ни объяснили опасность, которой подвергли ребенка, — желанием научить его преодолевать трудности, амбициями (ведь о юном бегуне заговорил весь мир) или уверенностью, что даже ребенок должен сам принимать решения, — ребенок останется ребенком.
Независимо от того, сам он напросился бежать марафон или не сам, он может, как любой ребенок, перехотеть, раздумать, устать, отказаться, капризничать, требовать, не хотеть. Задача родителей – оценить риски и действовать только в интересах ребенка. Впрочем, это не тот случай. Потому что когда Райнер пожалел о своем участии в марафоне и бессильно сел на землю в середине пути, родители не нашли ничего лучше, как пообещать ему аж две пачки чипсов, если он встанет и продолжит бежать…
…Теперь вы знаете. Если мама в конце недели мечтает о подушке, потому что быт, суета, работа, сопливые дети и далее по списку, можно говорить: «Она сама захотела!». А если не согласится, пообещать две пачки чипсов.
Что? Папа второй год не может отпроситься в отпуск. Ненормированный рабочий день? Недосып? Нервы? Есть решение!
Во-первых, нельзя исключать, что «Папа сам захотел!». А во-вторых, напомните, он любит чипсы классические с солью или в сметанном соусе с луком?
Автор: Наши Дети
Фотография: Greg Rosenke, Unsplash