День. Один только день на Аурелии длился двое земных суток. Оттого и время казалось другим - тягучим, медовым, бесконечным.
Пляжи здесь тоже были бесконечными - песок, цвета тростникового сахара, и бирюзовый океан. Спокойный, не знающий бурь и штормов. Ласковая звезда Виола медленно двигалась по небосводу. В полдень - когда он все - таки наступал - песок пляжа слегка искрился, переливался, кое- где даже слепил глаза. Ближе к закату он становился матовым, а еще позже напоминал бархат.
Ночь. Ночь, в земном ее понимании, не наступала здесь никогда. Виола не успевала коснуться своим диском океана, как стремительно всходила Флоранс - огромная розовая луна Аурелии. За ней спешили две сестрички - горчичного цвета Жардин и малахитовая Зара. Они давали достаточно света - особенно Флоранс, для того, чтобы этот мир никогда не узнал, что такое тьма. Кромешная тьма.
Аурелия была лучшим курортом Земной Федерации. Поэтому ее шикарные пляжи и прекрасные отели уникальной архитектуры никогда не пустовали. Впрочем, отели более являлись данью привычке - селиться. Иметь крышу над головой. Укрыться. От дождя, непогоды, темноты и ветров. От всего того, чего никогда не бывало на Аурелии!
Жить можно было прямо на пляже, никуда не перемещаясь и не уходя. Чуть поодаль - за полосою песка - стояли столы, всегда ломившиеся от изобилия пищи. Здесь было все - и супы, их привозили в специальных емкостях. И второе - на выбор. Салаты, выпечка, напитки. Кофе и чай.
Отдельно, в плетеных корзинах, находились плоды Аурелии - местные фрукты и ягоды. Они были всех расцветок, форм и размеров. Все, без исключения, славились превосходным вкусом и ароматом. Плоды "поставляли" - это слово здесь не очень уместно, но пока так - аборигены Аурелии, разумная, но необычная раса.
В принципе, они были антропоморфны. Голова, два глаза, худощавое телосложение. Стройные, гибкие, они передвигались на двух ногах. Но в ДНК этих существ был, странным образом, встроен код деревьев. Внешне это выражалось только в строении их рук, чем - то похожих на ветви. Рук было, в принципе, четыре. Две основных, устроенных также, как и у людей. И две дополнительных, которые "ответвлялись" чуть ниже локтя, и имели на своих кистях по три пальца. Один из которых походил на твердый роговой отросток. В переводе с языка Чану, как называл себя народ Аурелии, этот палец назывался "контрольный", или просто "контроль".
В "трудах праведных" Чану виртуозно использовали все четыре руки, но вот палец - контроль служил для иных целей. Чану могли, при помощи этого пальца, "заземляться". Становились на колени, опускали голову вниз, втыкали "контроль" в почву, и замирали - на неделю, на месяц, на год. Все это время они получали питание из почвы, перерабатывая его с помощью ласковых лучей Виолы.
Так, например, и уходили из этого мира старые Чану - заземлялись, и замирали навечно, постепенно превращаясь в нечто твердое, подобное камню.
Отношения колонистов - представителей Земной Федерации, и Аурельцев - Чану можно было считать образцовыми. Людей интересовала только прибрежная полоса и океан. Чану селились в джунглях и небольших долинах. Воду они не любили, кораблестроением и мореплаванием не занимались. Питались - в обычном состоянии - плодами. Мясо и рыбу не употребляли. Хотя - охотно пробовали все, чем угощали их люди, в том числе мясные и рыбные блюда. И плохо им не было.
Это была мудрая и совершенно не технологическая раса, способная вызывать эмпатию у окружающих. Жили они с людьми мирно, но никогда не навязывались, не стремились перенять прогресс и не нанимались на работу. Работа? Этого они не понимали. Но людям оказывали посильную помощь, просто так - приносили фрукты, всегда, бесперебойно. Словно это было их почетной обязанностью. Выводили из джунглей заблудившихся туристов - самоходов. Не раз спасали детей, по недосмотру ушедших с пляжа слишком далеко.
Но и люди платили им благодарностью - лечили тех, кто заболевал. Чану почему - то идеально подходили все земные медикаменты.
Таким был прекрасный и гармоничный мир Аурелии.
Но девушке, ничком лежащей на пляжном лежаке, все это было безразлично. Уже полтора бесконечно длинных Аурельских месяца она просто лежала, стеклянными глазами глядя в одну точку ... Не замечая, как ласковый свет Виолы сменяет нежно - розовое свечение Флоранс. Как танцуют в небе Жардин и Зара. Как смеются дети, купаясь в океане, как воркуют, проходя мимо, влюбленные парочки.
Она много спала. Просыпалась, брела к накрытым столам. Протягивала руку, брала первое попавшееся блюдо. Ела молча, не чувствуя вкуса, не получая удовольствия, не думая.
Красивая, голубоглазая - разве что волевой подбородок немного портил образ - она была настолько не от мира сего, что никто к ней не лез... Не подбегали дети. Не пытались ухаживать молодые люди. Не набивались в подружки веселые девчонки...
Еще и потому, что все знали - эта девушка - Звездный Капитан. Звездный капитан, которого постигла беда. Болезнь, которая приходит из глубин космоса. Происходит от бесконечности и необозримости его просторов. И пустоты, Великой пустоты.
Эта болезнь не затрагивала тело - только лишь душу. Она была сродни депрессии, только, пожалуй, хуже. Намного тяжелей и хуже. Называли эту напасть - выгорание, или - звездное выгорание.
Компания отправляла Капитанов, подвергшихся выгоранию, за свой счет на такие вот курорты. И это было единственным лечением, единственным шансом для них. Да и то, помогало не всем и не всегда. Лишь одна треть межгалактических странников возвращалась потом в строй. Остальные ... остальных приходилось списывать с кораблей. Комиссовать. Полностью. И судьба их была незавидна - Звездные Капитаны не живут долго без своих кораблей.
Все это понимала Эвелина, все! Иногда она стискивала зубы, считала до десяти - и клялась себе - встану! Встану, улыбнусь, и побегу купаться! Я не сломлена! Но ... руки висели плетьми, тело отказывалось подчиняться, и предательская мыслишка, как вирус, трепала мозг: спать ... еще немного посплю ... потом, потом ... еще не срок ...
А срок неумолимо приближался...