После того, как закончился сезон дождей и наступили каникулы, мы поехали прибираться на старую дачу.
Мы заметили, что кот, который приехал вместе с нами, по участку ходит странной танцующей походкой: на высоких лапах и, как бы покачиваясь и пружиня при каждом шаге.
За эту странность мы стали его звать Рикки-тики-тави (Киплинг примерно так описывал походку мангустов). Кто бы знал тогда, что мы окажемся так близки к истине.
Но змей у нас на участке отродясь не было, и мы веселились, подсмеиваясь над полосатым.
За время нашего долгого отсутствия трава вымахала почти по пояс, а цветники полностью заросли сорняками без догляда. Сыро, холодно. Но хочешь – не хочешь, а иди и поли!
С трудом я заставила себя забраться в непроходимые заросли сныти, осота и прочей дребедени, которая так любит расположиться в месте, ей не предназначенном. В прошлом году сныть в цветнике как-то самоликвидировалась (торчали только чахлые скрюченные былинки), а в этом сезоне, видимо, навёрстывая упущенное, распоясалась!
Сижу, рву, пытаясь, войдя в прополочный раж, не вырвать что-нибудь ценное и полезное, забитое сорняками.
Марс, как всегда, пропалывает вместе со мной. Обычно он сидит где-нибудь рядом на возвышении (муж говорит «в дозоре») и смотрит по сторонам. Но по окончании работ он, очень гордый собой, важно выступает впереди меня: «хозяин, мы пололи, корми меня мя-а-асом»!
Вот уже и прудик показался, в котором так любили «мурчать» по весне лягушки. Странно, что в этом году они куда-то попрятались. Ведь, казалось бы, погода как раз для них. Но нет. Мёртвая тишина повисла над прудиком.
Я потянулась рукой к куртинке болотного ириса, растущего на берегу прудика, как вдруг услышала странный звук: тихий и нежный свист, будто воздух выходит из пробитого мячика. Только прерывистый. Тоненько так: с – с - с.
Кот первым определил направление звука. Я посмотрела в ту сторону. В двух шагах от меня, в зарослях болотного ириса и лабазника свернулась змея. Серое, чешуйчатое и, как мне показалось, с восточным орнаментом, тело напряглось, а над ним приподнялась узенькая гранёная головка.
Змея не мигая смотрела на меня сонными глазами, в которых застыла смерть.
Я замерла в неудобной позе, боясь пошевелиться. Паники не было. В голове стучало: сейчас, сейчас.
Гадюка высоко не прыгнет. Я в резиновых сапогах. Если бы я стояла, можно было бы не бояться атаки. Но я сижу на корточках и куда «прилетит» - не понятно.
Я боялась даже посмотреть на змею, разглядывая её боковым зрением. Змейка пока не бросалась, но и не уползала прочь. Что будет, когда я пошевелюсь? Бросится или нет? Успею я выпрямиться, прежде, чем она атакует?
Все эти мысли промелькнули в голове в одно мгновение.
А в следующее стремительная оранжевая молния бросилась на змею. Кот и змея слились в смертельной схватке.
На мой крик прибежал муж. В бессилии мы стояли и смотрели. Помочь Марсу мы ничем не могли: пытаясь убить змею, мы могли ранить кота.
Потом заросли сныти перестали колыхаться и из них, шатаясь, вышел наш кот.
Он добрёл до своего любимого места под маленькой яблонькой и упал на траву.
Два дня он не вставал с лёжки. На все попытки погладить его он слабо, но предостерегающе мяукал.
Мы только ставили ему мисочки со свежим молоком и водой, но кот был безразличен.
На третий день…
На третий день Марсюша потихонечку встал и попил родниковой водички, а потом перебрался на диван.
Мы показали его ветеринару и, видимо, назначенное лечение помогло. Мой спаситель пошёл на поправку.
Ещё целую неделю он был слаб, а затем потихонечку стал приходить в себя. Сейчас его жизни уже ничто не угрожает.
Укус пришёлся в лапу. От него остались две точки и небольшая плешка выпавшей шёрстки, которая потихоньку зарастает.
В тот раз я больше ничего не стала пропалывать. Муж долго отпаивал меня валерьянкой, а потом мы, забрав кота и аккуратно разместив его в специальной клетке, уехали.
Теперь, наученная горьким опытом, прежде, чем начинать пропалывать заросли, стараюсь как следует пошурудить в них длинной палкой. Говорят, что змеи не нападают первыми и стараются уползти.
Говорят!