Удивительно, но одни из самых душевных картин о жизни русской деревни написал этнический немец. Человек, учивший живописи детей императора Александра III, а также отпрысков самых знатных семейств, сам предпочитал писать сельских ребятишек и с документальной точностью воссоздавал жизнь бедноты. Возможно, в том числе из-за близости к власть имущим имя замечательного художника Карла Лемоха было если не забыто, то оставлено без должного внимания. А тем не менее именно картины Лемоха довольно часто используются в качестве иллюстраций к постам о жизни дореволюционных крестьян.
Про детство и юность художника известно мало. Карл Викентьевич Лемох родился в 1843 году в Москве в немецкой семье, отец преподавал музыку. Сначала он зучился в знаменитом Московском училище живописи и ваяния, которое стало «кузницей» будущих передвижников, затем поступил в столичную Академию художеств, давал частные уроки. Да так успешно, что оказался вхож в императорскую семью. Однако и бунтарство оказалось педантичному немцу не чуждо. В юности он стал участником знаменитого «бунта четырнадцати». В 1863 году 14 из 15 лучших учеников АХ отказались участвовать в конкурсе на получение большой золотой медали, потому что их не устроили условия его проведения. Тут надо уточнить, что медали – это не только поощрение, но и своего рода подтверждение квалификации. Для их получения требовалось предоставить конкурсные картины (своего рода экзаменационные и дипломные работы в мире искусства). Медали присуждали и в училище, и в академии. Были малые и большие серебряные, а также малые и большие золотые. Серебряные могли давать звания неклассного (малая) или классного (большая) художника. Большие золотые присуждались в академии. Их обладатели получали также возможность отправиться на длительную оплаченную стажировку за границей и внушительную стипендию. Темы в академии были в основном на мифические или библейские сюжеты. Конкурсанты выбирали сюжет и на 24 часа запирались в изолированных комнатах, где должны были создать эскиз будущего полотна. В 1863 году условия конкурса в академии изменили, и участники должны были писать работы на одну общую тему. Учащиеся по классу жанровой живописи участвовали вместе учащимися по классу исторической. Юные бунтари попросили разрешить им выбрать темы самим и не запирать на 24 часа. Прошения были отклонены, и в итоге 14 участников саботировали данное мероприятие. Скандал пытались замять, но слухи о нем до общественности все-таки дошли. Кстати 8 из 14 бунтарей включая Лемоха и главного зачинщика Крамского гордое звание академиков позже получили. После скандала они создали артель художников, своего рода творческую и трудовую коммуну. Художник И. Е. Репин в книге «Далекое близкое» описывал ее как «нечто вроде художественной фирмы, мастерской и конторы, принимающей заказы с улицы, с вывеской и утверждённым уставом. Они наняли большую квартиру в Семнадцатой линии Васильевского острова и переехали туда жить вместе». Артель просуществовала до 1871 года и стала предшественницей Товарищества передвижных художественных выставок. Лемох был не только одним из учредителей, но и главным казначеем.
Художник Я. Д. Минченков в книге «Воспоминания о передвижниках» рассказывал о коллеге так: «Более деликатного человека, чем Лемох, я не встречал за всю свою жизнь. Ни одного резкого слова, ни одной враждебной к кому бы то ни было мысли. Была ли у него врожденной эта черта, или она явилась следствием долгого его пребывания при дворе, где он преподавал рисование князьям, – сказать трудно. "Позвольте-с... извините... будьте любезны, виноват-с..." -- слышалось постоянно при разговоре с Кириллом Викентьевичем. Но в то же время он умел сохранять и свое достоинство.Вам чудилось, что он думает: "Вы прекрасный человек, и я тоже, между нами ничего не может быть, кроме приятностей. И вообще – все люди прекрасны"… В особенности не могли быть дурными людьми москвичи, которых он особо чтил, будучи сам родом из Москвы, хотя жил и учился в Питере. Он вспоминал московскую жизнь, московские дворики, церковки, бани, из которых с товарищами выбегал во двор, валялся в снегу и снова парился. По внешности он был небольшого роста, сухой, бритый, с легким пушком на лысой голове. Приятная улыбка не сходила с лица, лишь в минуту легкого раздражения заметно было слабое подергивание на щеках. Ходил осторожно, легко и приятно скользя по паркету. На левом борту фрака или пиджака – золотое пенсне, а из кармана на груди выглядывал ослепительно белый уголок носового платка. В общем напоминал немецкого чиновника. Лемох и был немец, настоящее имя его было Карл.
Когда ко двору понадобился учитель, то в силу своего немецкого происхождения, своей аккуратности и деликатности и направления в искусстве он, как никто из художников, ближе подошел к этой роли. При дворе его переименовали из Карла в Кирилла и приставили учить детей царя Александра III. Лемох застал еще Александра II, который приходил на уроки внука Николая, будущего царя Николая II и удостаивал учителя своими разговорами. Александр II, обращавшийся на "ты" даже с высшими чинами, говорил почему-то Лемоху "вы"… До некоторой степени представлялось так, что царям, окруженным придворной челядью, не с кем было даже словом обмолвиться по-человечески. Все выслуживались, подобострастничали, лгали, льстили, а Лемох и при своей деликатности был все же более независимым и свежим человеком и не пресмыкался так, как пресмыкались прошедшие эту науку царедворцы. Придворные удивленно спрашивали, как Лемох осмеливался обращаться с вопросами к императору, а тот тоже удивлялся тому, что этого не разрешалось делать. И царь разговаривал с Лемохом, не обращая внимания на нарушение последним придворного этикета. Все же пребывание Лемоха при дворе наложило и на него отпечаток придворного служащего, и это как-то не вязалось с его положением в среде независимых передвижников. Его, пожалуй, выручала безусловная честность, товарищеские чувства, готовность всякому помочь, его "святая простота" во всех вопросах общественности – простота, на которую трудно было даже рассердиться». За свою работу при дворе Лемох получил пожизненную пенсию. Также он был был хранителем картинной галереи в Музее Александра III, открытом в 1895 году (сейчас Русский музей). Кстати сестра Николая II Ольга уже после революции зарабатывала продажей своих картин.
Работы Лемоха охотно приобретали в том числе лица, приближенные к императорской семье, так что этот художник голодным точно не был. Рассказывали про него такую историю. Однажды дочь попросила его купить револьвер. Оружие довольно долго было в свободной продаже и рекламировалось в газетах наравне с пилюлями от кашля или мылом, но к началу 20 века ограничения все же ввели, и теперь требовалось получить разрешение от градоначальника. Когда Лемох написал прошение, к нему явился пристав. Тот должен был провести некое расследование и задать вопросы о том, с кем художник общается, и кто у него бывает. Лемох подвел его к роялю, на крышке которого стояли портреты учеников и их работы. Пристав увидел фотографию царя с подписью: "Дорогому К. В. Лемоху Николай II", смутился и больше вопросов не задавал.
Летом живописец жил с семьей на своей даче в Ховрино (Московская губерния). Там же он оборудовал мастерскую, куда в качестве натурщиков приглашал местных крестьян. Из воспоминаний Я. Д. Минченкова: «Всех крестьян в деревне он знал и почти всем помогал деньгами или подарками. Вырыл для деревни колодец, чтобы не пили из грязного ручья, строил избы погорельцам, давал деньги на разные семейные нужды. Пишет Лемох с девочки этюд и спрашивает свою натурщицу, что в ее доме едят и пьют ли молоко. Девочка отвечает, что молока не пьют, так как нет коровы. Кирилл Викентьевич идет на воскресную ярмарку в ближайшее село, выбирает корову, платит за нее, велит отвести корову в деревню и передать ее матери девочки, с которой вел разговор. Получилась трогательная картина: продавец передает корову крестьянке, а та не берет ее, так как не покупала и у мужа денег нет. Недоразумение, наконец, выяснилось, крестьянка узнает, что корову прислал добрый Лемох, и, счастливая, со слезами на глазах, отводит корову в хлев. Пригородные крестьяне, испорченные городом, притеснениями и подачками барства, нищетой и случайными легкими заработками, постоянно надували своего благодетеля. Особенно отличался этим Иван, сторож дачи Лемоха, живший в ближайшей деревне. Несмотря на то, что он аккуратно получал свое жалованье, Иван зимой писал Лемоху слезные жалобы на свои несчастья и просил денег. Поводы для просьб были разнообразные: то телка пала, то крыша в избе завалилась, то жена родить собирается, то, наконец, родила и будто бы даже двойню, а через месяц-два опять собирается рожать. Лемох, тайком от семьи, которая не особенно разделяла его взгляды, посылал деньги Ивану, не удивляясь даже особенным способностям жены его к деторождению. Иван пропивал деньги и снова клеветал на телку, жену и ждал новой присылки денег».
Художник чаще всего изображал детей. Минимум дважды он писал картины на тему встречи старших детей с новорожденными. Обычно крестьяне рожали в бане, иногда в хозяйственных постройках, а в самой избе редко. С одной стороны в бане сразу была возможность вымыть мать и младенца. С другой стороны появление нового человека считалось событием полумистическим, а баня находилась вне стен жилого дома. Недаром в баню на святках ходили гадать. Но на картине мать и ребенок уже перешли в дом и заняли место в "семейном" углу. В крестьянских избах в одном помещении часто ютилось сразу несколько поколений, да и взрослых сыновей могло быть тоже несколько. Иногда семейным парам могли выделить отдельный угол, который отгораживали занавесом - хоть какой-то намек на приватность. Занавесы обычно были из холстов, которые ткали сами хозяйки. На картине «Новое знакомство» можно увидеть характерную деталь - люлька подвешена на шест (очеп), который крепился к так называемой маточной балке, проходящей посередине помещения. Эта балка служила опорой для потолка и имела для крестьян сакральное значение.
«Варька» - дочь художника. Она была замужем за сыном известного химика Д. И. Менделеева, близкого друга Лемоха. Она рано овдовела, а единственный внук художника умер в трехлетнем возрасте. Возможно из-за нерастраченной любви Лемох так часто писал детей. В память о внуке он пожертвовал значительную сумму на открытие в Ховрино церковно-приходской школы.
И еще несколько интересных картин
«Лето (С поздравлениями)», пожалуй, одна из самых жизнерадостных картин автора. Обычно, описывая ее, утверждают, что это дачная сценка. Местные ребятишки пришли, чтобы поприветствовать приехавших дачников, а заодно получить что-то в подарок или предложить свои услуги. К концу 19 века дачники стали важной статьей дохода для многих крестьян. Но лично мне кажется, что может быть и другой вариант. Дети могли прийти поздравить не с приездом, а с Троицей. Ее часто называли зеленой Пасхой и дом украшали зеленью, цветами. Но это лишь мое частное мнение.
Карты были популярны не только среди «благородий». Крестьяне тоже играли и нередко проигрывали свои скромные пожитки, а иногда и более дорогое имущество. Кто-то мог остаться без сапог, а кто-то без лошади или коровы.
Пьяное буйство главы семейства - тема, встречавшаяся в творчестве передвижников не раз
#история #история россии #дореволюционная россия #живопись #искусство #русское искусство