888 На востоке, за Рейном начинался рассвет. Ясное небо неспешно наполнялось пурпурно-алым солнечным светом и освобождала из ночного плена очертания аккуратных, фахверковых домиков «старого города». Улицы просыпались, шурша уборочной техникой и, изредка проезжающими, велосипедистами. Старина Вормс открывал свои могучие веки на встречу новому дню, новым людям, новой истории. В одной небольшой, но уютной квартирке на втором этаже, мелодично зазвонил будильник, хотя в этом не было никакой надобности – мужчина на смятой постели не спал с четырёх утра. Лёжа на приподнятой у изголовья подушке, он разглядывал рисунок на обоях противоположной стены. Дитер Кранц, родился и вырос в этом городе, лишь несколько раз в жизни покидав его на несколько дней. Он любил свой город, свой район, своих милых, старых соседей и свою профессию (Дитер был инженером-геологом). Работа по укреплению и ремонту фундаментов прибрежных домов находилась всегда, похожая чем-то медицинское обследование и детективное расследование. Как раз сегодня предстояла встреча с новым «пациентом» - небольшой, двухэтажный дом постройки начала 20 века. Дитер подготавливал необходимое оборудование и инструмент, почти не глядя – годы практического опыта доводили эти процессы до машинного автоматизма, руки делали свою работу, мыли же заняты другой работой. В 9:30 назначена очередная встреча с психоаналитиком. Дела, по заверению доктора, шли на поправку, хотя сам Дитер так не считал. Сновидения продолжались, реже, чем обычно, но ярче и острее, что было даже хуже, чем раньше. А началось всё немногим более года назад во время работы. Ничего необычного не происходило – обычный подвал старого дома, штатная плановая проверка фундамента георадаром. Дойдя с зондом до правого угла повала, Дитер увидел внизу отверстие в форме кирпича и решил, что нашёл либо технический тамбур для прочистки дымохода, либо тайник. Движимый любопытством, он ковырнул ветхую штукатурку и достал кирпич из стены. Нащупав рукой в отверстии небольшой, прямоугольный предмет, он вытащил свёрток из старого, полиэтилена, завёрнутого в кусок серой шерстяной ткани. Внутри оказались письма и фотографии. Самое старое письмо датировано 14 июля 1931г., а последнее 15 ноября 1942г. На фото была семья из 8 человек – от самых старших на заднем плане, до смешных, пухлых малышей на коленях у мужчины и женщины, которые, видимо были родителями карапузов. Вот фото молодой девушки в белом платье с кружевами и изящной шляпке, кокетливо прикрывающей чуть менее половины миловидного личика. И вот на фото эта же молодая дама с молодым человеком в военной форме, на обратной стороне стояла дата 03 марта 1941г. Холод пробежал по спине Дитера при взгляде на человека в форме на фото. Он видел эти черты впервые, но готов был поклясться, что знал его ранее и знал очень хорошо. Забрав находку с собой, он решил никому о случившимся не рассказывать и разобраться со своим «дежавю». Возможно в письмах можно было бы найти если не ответ, то подсказку. Тем же вечером Дитер открыл самое старое письмо из своего найденного архива. Время близилось к полуночи, но сон не шёл в голову от смеси любопытства, тревоги и страха. Письмо начиналось со слов: «Милая Ханна! Несмотря на долгую разлуку и разделяющее нас холодное море, я не перестаю думать о тебе каждый день и с теплотой вспоминать те невероятные дни, проведённые с тобой...» Знакомый холодок, пробежал по спине и пробежав по загривку рассеялся в волосах. Веки, вдруг, опустились сами собой и исписанный аккуратным почерком листок выпал из обмякшей ладони. Через миг он вздрогнул от прикосновения руки на своём плече. Он сидит в плетёном кресле-качалке на веранде у берега большого водоёма, затянутого густым туманом. Тихий женский голос шепнул его имя за спиной, Дитер обернулся и оказался уже на берегу и самой воды, а в том кресле, где только что был он сам, сидел молодой человек, возрастом немногим более двадцати. Лёгкий, прибрежный ветерок вздымал просторную, белую рубашку с широким воротником и тихонько трепал белокурую шевелюру, ниспадающую на лоб. Он сидел за небольшим столиком и, склонив влево голову, с мечтательной улыбкой что-то писал. Время от времени, молодой человек откидывался в кресле и глядел в густоту тумана, словно обдумывая текст письма или представляя себе своего любезного адресата, а может просто думал о чём-то. Вдруг из тумана донёсся отрывистый звук, похожий на звук трубы или гудок морского судна. Звонил будильник, за окном было раннее утро. Дитер проснулся за столом с письмами и фотографиями, у которого заснул прошлым вечером. Несмотря на то, что он проспал всю ночь, руки и ноги были тяжёлыми и непослушными. Что-то произошло в тот вечер и с тех пор сны, невероятные в своей реалистичности ощущений, звуков и запахов, стали приходить к Дитеру всё чаще. Это очень утомляло психику и не давало организму отдыха, поэтому он обратился к психоаналитику. Сегодня был пятый визит к доктору, на который он шёл без всякой надежды на успех терапии. Допив утренний кофе уже в прихожей, Дитер выскользнул за дверь и бодрой пробежкой спустился вниз. Закинув в багажник рабочую сумку, он неспешно поехал в сторону клиники. Город был уже не тот, каким он помнил его каких-то десять лет назад. Ничего не прибавилось и ничего не убавилось в уютном квартале у реки, но чувство утраты чего-то важного вокруг сжимало что-то внутри. Меньше, чем за пол часа Дитер прибыл на место. Кабинет доктора находился в малоприметном проулке и был совсем крохотным. Своих немногочисленных пациентов, Раджив встречал, как обычно, на пороге своего скромного «офиса». Вычурно и немного лукаво (как показалось Дитеру), доктор поприветствовал гостя и пригласил внутрь. Убранство кабинета было под стать размерам помещения – ничего лишнего: классическая кушетка-кресло для пациента, рабочий стол для доктора, стул и небольшой конторский шкаф для документации. Жестом пригласив гостя на кушетку, Раджив открыл папку с историей наблюдения пациента.
- Как ваше самочувствие, герр Кранц? – после недолгой паузы спросил Плааки.
-Я снова видел сон,- глядя в потолок, ответил Дитер – но тот же, что и вчера. Я не знаю этих людей и никогда не бывал в тех местах, которые видел, однако мне всё настолько знакомо, что кажется это не я сплю, а тот, другой из моего сна, видит сон обо мне. Ощущения, краски, запахи и даже тепло или холод чувствуются так, как если бы это было наяву. Мне страшно, доктор, я боюсь, что однажды тот мир совсем и навсегда поглотит меня, а я не смогу проснуться и умру.
Раджив слушал Дитера молча, сложив руки конусом на столе и глядя в пол, затем резко встал и обернулся к окну за спиной. Воцарилась тревожная тишина так, что было слышно, как тикают часы на руке Плаакши. И вот доктор снова занял своё место за столом, снял очки и машинально поправил фигурку пузатого Будды на столе.
- Классическая психология ищет причины подобных расстройств в бессознательном человека и пытается исцелить сознание человека, воздействуя на мозг и разум. Однако целители древности называли расстройство рассудка «душевной болезнью», то есть они искали первопричину недуга не в плоти, а в духе человека.
Раджив встал из-за стола и стал прохаживаться из края в край своего скромного кабинета.
- Мой отец был священнослужителем и мне много времени приходилось проводить в храме, так как по традиции я должен был последовать по пути отца. Творец уготовил для меня иное предназначение, хотя время, проведённое среди мудрых старцев и простых монахов, не прошло даром. Что-то я видел сам, что-то слышал, но самое главное я постиг вдали от родины.
Доктор снова остановился у окна.
-Я мог бы вам прописать ряд антидепрессантов и назначить курс гипнотических сеансов, напрасно тратя ваше время и деньги, но я очень непрактичный человек и не могу наживаться на безнадёжном отчаянии человека, попавшего в капкан своих иллюзий. Христианство, как путеводитель душ человеческих, исповедует неповторимость человеческой жизни с последующим бессмертием. Буддизм же, напротив, не ограничивает душу в её многократном перерождении на материальном уровне. В этом случае душевная сущность человека подобна воде, принимающей формы сосудов, в которые её наливают, но оставаясь при этом неизменной «постоянной». Такую длительную борьбу с самим собой у меня на родине называют «сансарой», жизни, как дни сменяют друг друга и остаются в памяти души навечно, сохраняемые прочным барьером забвения. Но, как и любая форма, душа имеет свой конец пути и своё начало. Такое начало есть у каждого живущего под святыми небесами. Для себя я назвал такое место «краеугольным камнем Бессмертного», - то место, где всё началось и где, безутешно странствующая душа, постигает саму себя и познаёт «мокшу», пробуждается и видит своё бесконечное прошлое, как один день...
Плаакши замолчал, а Дитер лежал на кушетке ошарашенный и заворожённый одновременно. С одной стороны, слышать такое от человека с лицензией доктора психологии было странно, но с другой стороны было в этом рассказе что-то непостижимо увлекательное и глубокое.
- Это ваша последняя процедура, герр Кранц. Снотворное можете заменить на вечерний травяной чай и больше бывайте на свежем воздухе и подальше от большого скопления людей.
Раджив на прощание пожал руку Дитеру и сказал, глядя прямо в глаза.
- Возможно вы не так далеки от своего «краеугольного камня Бессмертного» - не противьтесь и не бойтесь неизбежного, у него ваши ответы и ваше избавление. Прощайте.
Дитер вышел на улицу в глубоком раздумье. Ничего ровным счётом не произошло, но сознание звенело, как колокол после удара молотком. Сев за руль он ещё некоторое время смотрел на дверь офиса Плаакши, вспоминая его прощальные слова. Однако работа не ждала и надо было спешить. Встряхнув голову, Дитер завёл машину и поспешил к заказчику.
888 На востоке, за Рейном начинался рассвет. Ясное небо неспешно наполнялось пурпурно-алым солнечным светом и освобождала из ночного плена очертания аккуратных, фахверковых домиков «старого города». Улицы просыпались, шурша уборочной техникой и, изредка проезжающими, велосипедистами. Старина Вормс открывал свои могучие веки на встречу новому дню, новым людям, новой истории. В одной небольшой, но уютной квартирке на втором этаже, мелодично зазвонил будильник, хотя в этом не было никакой надобности – мужчина на смятой постели не спал с четырёх утра. Лёжа на приподнятой у изголовья подушке, он разглядывал рисунок на обоях противоположной стены. Дитер Кранц, родился и вырос в этом городе, лишь несколько раз в жизни покидав его на несколько дней. Он любил свой город, свой район, своих милых, старых соседей и свою профессию (Дитер был инженером-геологом). Работа по укреплению и ремонту фундаментов прибрежных домов находилась всегда, похожая чем-то медицинское обследование и детективное расследование. Как раз сегодня предстояла встреча с новым «пациентом» - небольшой, двухэтажный дом постройки начала 20 века. Дитер подготавливал необходимое оборудование и инструмент, почти не глядя – годы практического опыта доводили эти процессы до машинного автоматизма, руки делали свою работу, мыли же заняты другой работой. В 9:30 назначена очередная встреча с психоаналитиком. Дела, по заверению доктора, шли на поправку, хотя сам Дитер так не считал. Сновидения продолжались, реже, чем обычно, но ярче и острее, что было даже хуже, чем раньше. А началось всё немногим более года назад во время работы. Ничего необычного не происходило – обычный подвал старого дома, штатная плановая проверка фундамента георадаром. Дойдя с зондом до правого угла повала, Дитер увидел внизу отверстие в форме кирпича и решил, что нашёл либо технический тамбур для прочистки дымохода, либо тайник. Движимый любопытством, он ковырнул ветхую штукатурку и достал кирпич из стены. Нащупав рукой в отверстии небольшой, прямоугольный предмет, он вытащил свёрток из старого, полиэтилена, завёрнутого в кусок серой шерстяной ткани. Внутри оказались письма и фотографии. Самое старое письмо датировано 14 июля 1931г., а последнее 15 ноября 1942г. На фото была семья из 8 человек – от самых старших на заднем плане, до смешных, пухлых малышей на коленях у мужчины и женщины, которые, видимо были родителями карапузов. Вот фото молодой девушки в белом платье с кружевами и изящной шляпке, кокетливо прикрывающей чуть менее половины миловидного личика. И вот на фото эта же молодая дама с молодым человеком в военной форме, на обратной стороне стояла дата 03 марта 1941г. Холод пробежал по спине Дитера при взгляде на человека в форме на фото. Он видел эти черты впервые, но готов был поклясться, что знал его ранее и знал очень хорошо. Забрав находку с собой, он решил никому о случившимся не рассказывать и разобраться со своим «дежавю». Возможно в письмах можно было бы найти если не ответ, то подсказку. Тем же вечером Дитер открыл самое старое письмо из своего найденного архива. Время близилось к полуночи, но сон не шёл в голову от смеси любопытства, тревоги и страха. Письмо начиналось со слов: «Милая Ханна! Несмотря на долгую разлуку и разделяющее нас холодное море, я не перестаю думать о тебе каждый день и с теплотой вспоминать те невероятные дни, проведённые с тобой...» Знакомый холодок, пробежал по спине и пробежав по загривку рассеялся в волосах. Веки, вдруг, опустились сами собой и исписанный аккуратным почерком листок выпал из обмякшей ладони. Через миг он вздрогнул от прикосновения руки на своём плече. Он сидит в плетёном кресле-качалке на веранде у берега большого водоёма, затянутого густым туманом. Тихий женский голос шепнул его имя за спиной, Дитер обернулся и оказался уже на берегу и самой воды, а в том кресле, где только что был он сам, сидел молодой человек, возрастом немногим более двадцати. Лёгкий, прибрежный ветерок вздымал просторную, белую рубашку с широким воротником и тихонько трепал белокурую шевелюру, ниспадающую на лоб. Он сидел за небольшим столиком и, склонив влево голову, с мечтательной улыбкой что-то писал. Время от времени, молодой человек откидывался в кресле и глядел в густоту тумана, словно обдумывая текст письма или представляя себе своего любезного адресата, а может просто думал о чём-то. Вдруг из тумана донёсся отрывистый звук, похожий на звук трубы или гудок морского судна. Звонил будильник, за окном было раннее утро. Дитер проснулся за столом с письмами и фотографиями, у которого заснул прошлым вечером. Несмотря на то, что он проспал всю ночь, руки и ноги были тяжёлыми и непослушными. Что-то произошло в тот вечер и с тех пор сны, невероятные в своей реалистичности ощущений, звуков и запахов, стали приходить к Дитеру всё чаще. Это очень утомляло психику и не давало организму отдыха, поэтому он обратился к психоаналитику. Сегодня был пятый визит к доктору, на который он шёл без всякой надежды на успех терапии. Допив утренний кофе уже в прихожей, Дитер выскользнул за дверь и бодрой пробежкой спустился вниз. Закинув в багажник рабочую сумку, он неспешно поехал в сторону клиники. Город был уже не тот, каким он помнил его каких-то десять лет назад. Ничего не прибавилось и ничего не убавилось в уютном квартале у реки, но чувство утраты чего-то важного вокруг сжимало что-то внутри. Меньше, чем за пол часа Дитер прибыл на место. Кабинет доктора находился в малоприметном проулке и был совсем крохотным. Своих немногочисленных пациентов, Раджив встречал, как обычно, на пороге своего скромного «офиса». Вычурно и немного лукаво (как показалось Дитеру), доктор поприветствовал гостя и пригласил внутрь. Убранство кабинета было под стать размерам помещения – ничего лишнего: классическая кушетка-кресло для пациента, рабочий стол для доктора, стул и небольшой конторский шкаф для документации. Жестом пригласив гостя на кушетку, Раджив открыл папку с историей наблюдения пациента.
- Как ваше самочувствие, герр Кранц? – после недолгой паузы спросил Плааки.
-Я снова видел сон,- глядя в потолок, ответил Дитер – но тот же, что и вчера. Я не знаю этих людей и никогда не бывал в тех местах, которые видел, однако мне всё настолько знакомо, что кажется это не я сплю, а тот, другой из моего сна, видит сон обо мне. Ощущения, краски, запахи и даже тепло или холод чувствуются так, как если бы это было наяву. Мне страшно, доктор, я боюсь, что однажды тот мир совсем и навсегда поглотит меня, а я не смогу проснуться и умру.
Раджив слушал Дитера молча, сложив руки конусом на столе и глядя в пол, затем резко встал и обернулся к окну за спиной. Воцарилась тревожная тишина так, что было слышно, как тикают часы на руке Плаакши. И вот доктор снова занял своё место за столом, снял очки и машинально поправил фигурку пузатого Будды на столе.
- Классическая психология ищет причины подобных расстройств в бессознательном человека и пытается исцелить сознание человека, воздействуя на мозг и разум. Однако целители древности называли расстройство рассудка «душевной болезнью», то есть они искали первопричину недуга не в плоти, а в духе человека.
Раджив встал из-за стола и стал прохаживаться из края в край своего скромного кабинета.
- Мой отец был священнослужителем и мне много времени приходилось проводить в храме, так как по традиции я должен был последовать по пути отца. Творец уготовил для меня иное предназначение, хотя время, проведённое среди мудрых старцев и простых монахов, не прошло даром. Что-то я видел сам, что-то слышал, но самое главное я постиг вдали от родины.
Доктор снова остановился у окна.
-Я мог бы вам прописать ряд антидепрессантов и назначить курс гипнотических сеансов, напрасно тратя ваше время и деньги, но я очень непрактичный человек и не могу наживаться на безнадёжном отчаянии человека, попавшего в капкан своих иллюзий. Христианство, как путеводитель душ человеческих, исповедует неповторимость человеческой жизни с последующим бессмертием. Буддизм же, напротив, не ограничивает душу в её многократном перерождении на материальном уровне. В этом случае душевная сущность человека подобна воде, принимающей формы сосудов, в которые её наливают, но оставаясь при этом неизменной «постоянной». Такую длительную борьбу с самим собой у меня на родине называют «сансарой», жизни, как дни сменяют друг друга и остаются в памяти души навечно, сохраняемые прочным барьером забвения. Но, как и любая форма, душа имеет свой конец пути и своё начало. Такое начало есть у каждого живущего под святыми небесами. Для себя я назвал такое место «краеугольным камнем Бессмертного», - то место, где всё началось и где, безутешно странствующая душа, постигает саму себя и познаёт «мокшу», пробуждается и видит своё бесконечное прошлое, как один день...
Плаакши замолчал, а Дитер лежал на кушетке ошарашенный и заворожённый одновременно. С одной стороны, слышать такое от человека с лицензией доктора психологии было странно, но с другой стороны было в этом рассказе что-то непостижимо увлекательное и глубокое.
- Это ваша последняя процедура, герр Кранц. Снотворное можете заменить на вечерний травяной чай и больше бывайте на свежем воздухе и подальше от большого скопления людей.
Раджив на прощание пожал руку Дитеру и сказал, глядя прямо в глаза.
- Возможно вы не так далеки от своего «краеугольного камня Бессмертного» - не противьтесь и не бойтесь неизбежного, у него ваши ответы и ваше избавление. Прощайте.
Дитер вышел на улицу в глубоком раздумье. Ничего ровным счётом не произошло, но сознание звенело, как колокол после удара молотком. Сев за руль он ещё некоторое время смотрел на дверь офиса Плаакши, вспоминая его прощальные слова. Однако работа не ждала и надо было спешить. Встряхнув голову, Дитер завёл машину и поспешил к заказчику.
