ПРОДОЛЖЕНИЕ КНИГИ "ТРИ ПОДРУГИ И ТАИНСТВЕННЫЙ ЖЕНИХ"
Глава I
Бежать было тяжело.
Ноги устали и были словно резиновыми. В боку кололо, под нижними ребрами пульсировала боль, мышцы в правом бедре периодически сводило судорогой, а перед глазами прыгали какие-то совсем уж странные бледно-зеленые мошки. Вдобавок мутило, да и вода, которую я взяла с собой в тамблере из дома закончилась еще на половине пути. Снизив темп, я окончательно сдалась. Перешла сначала на бег трусцой, а после просто пошагала, старательно делая вид, что не скончаюсь с минуты на минуту, хотя стараться было не для кого, ведь я была совсем одна.
Дойдя до ближайшего дерева, как подкошенная я рухнула на траву. Наверное, устраивать забег в десять километров по холмистому рельефу лесополосы было не самой лучшей идеей, с учетом того, что к активным физическим нагрузкам я начала возвращаться только две недели назад. Но спорт на данный момент являлся для меня единственной возможностью снять стресс и выплеснуть эмоции, преобразовав нечто разрушающее в нечто продуктивное. Продуктивной быть очень хотелось, но не очень получалось. Однако упрямство родилось если не раньше меня, то определенно вместе со мной, а потому, несмотря на боль во всех мышцах, и даже в тех, о наличии которых я прежде и не подозревала, я со стоном поднялась и продолжила пробежку, убеждая себя, что осталось чуть-чуть и это «чуть-чуть» не будет долгим.
Через двадцать минут я добежала до дверей небольшого одноэтажного строения, расположившегося на окраине входящего в черту города лесного массива. Здание находилось на пустыре. Позади него высились многолетние еловые насаждения, а сбоку, на небольшом удалении виднелись красно-оранжевые крыши старых гаражей какого-то кооператива. Кому пришло в голову обустраивать гаражи в месте, где после захода солнца страшно было появляться в одиночестве и где до ближайших жилых домов семь верст на верблюдах – непонятно, на факт их наличия оставался неопровержимым.
Я с громким стоном выдохнула, опираясь рукой об обшарпанную дверь и ощущая себя так, словно легкие сейчас разорвутся на клочки, а ноги отвалятся. Кое-как восстановив дыхание, достала из кармана спортивной куртки, повязанной на бедрах, ключи. Воткнула их в старенький замок, приложив значительные усилия провернула несколько раз и, потянув на себя тяжелую, металлическую, местами проржавевшую створку, вошла в помещение, некогда бывшее складом.
Здание принадлежало одной торговой компании, которая благополучно разорилась пару лет тому назад. С тех пор оно пустовало, оставаясь заброшенным и никем не востребованным. Мне здесь нравилось, несмотря на обилие пыли и паутины. Наверное, потому что сама себя я в данный момент ощущала примерно также, как выглядел этот склад изнутри – пустой, покинутой, наполненной различным хламом, который вроде и выбросить жалко, но и оставлять смысла нет.
Бросив ключи на пустой металлический бочонок вместе с тамблером, я избавилась от болтающейся на бедрах куртки, потом подошла к длинному стеллажу и сняла с самой верхней полки старенький кейс с кодовым замком. Провернув несколько раз подвижные механизмы, набрала нужную комбинацию цифр. Что-то негромко щелкнуло и крышка приподнялась. Раскрыв её полностью, я уставилась на два пистолета, лежащих внутри. Слева - легендарный «ТТ», который хоть и был сконструирован еще в начале прошлого века, все еще не утратил своей популярности. Справа – классика жанра, пистолет Стечкина, который массово использовался в «лихие девяностые». Несмотря на чуть подпорченную репутацию и чрезмерную громоздкость, Стечкин позволял стрелять быстро и кучно, что обеспечивалось слабой отдачей и минимальным подбросом дула при выстреле. Этим он мне и нравился. Его я и достала из кейса, не забыв прихватить несколько полных обойм, а после захлопнув крышку обратно.
Вставив обойму в магазин, передернула затвор и встала напротив выстроенных в ряд у стены пластмассовых туловищ, которые не пойми откуда взялись на бывшем складе строительных материалов, но лично мне очень пригодились.
Глубоко вздохнув, я начала готовиться к стрельбе, вслух проговаривая правила стойки:
- Повернуться вполоборота налево. Не приставляя, выдвинуть вперед правую ногу по направлению к цели так, чтобы ноги оказались на ширине плеч. Держать пистолет отвесно, дулом на уровне правого глаза. Левую руку опустить свободно вдоль тела.
Выдохнув, я на мгновение зажмурилась, а после распахнула веки и выстрелила. Первая пуля попала центральному манекену прямо в грудь, вторая туда же, только левее. Следующая прилетела в голову, чуток подпортив пластмассовому изваянию лицо. И так, пока не кончилась вся обойма.
- Ты сказала, что будешь медитировать, - раздалось за спиной сразу же, как я перестала стрелять, истратив последний патрон на крайнего справа манекена.
- Именно этим я и занимаюсь, - ответила я, опуская пистолет и пристально рассматривая результаты своих трудов, а именно – дырки в бледно-бежевых туловищах. – Не заметно, что ли?
- Я думал, ты имела в виду йогу. Ну, там, поза лотоса и все такое, - продолжал удивляться голос. - А вместо этого ты палишь из пистолета по куклам.
- Именно так я медитирую, - проворчала я, выщелкивая пустую обойму и вынимая из кармана штанов вторую. - Ты бы меньше думал о позах, и больше – о чем-нибудь полезном.
Перезарядив пистолет, я встала в стойку и вновь начала целиться. Послышались легкие шаги и из-за спины вышел Лозовский, встав передо мной и загородив мишени.
- Жить надоело? - рявкнула я, опуская оружие. - Ты же в курсе, что патроны боевые!
- Стечкин? - изогнул бровь Лозовский, рассматривая ствол с видом человека, который в этом деле хоть что-то, но понимал. - Удивительный, но очень правильный выбор. Как говорила одна моя знакомая, любой хороший стрелок должен любить Стечкин.
- Классика, - равнодушно пожала я плечами. - Зачем приперся?
- Поговорить, - ухмыльнулся Димка, а в глазах его мелькнул проказливый огонек.
- Ну, тогда стартуй, - развела я руками, как бы показывая, что и без него у меня дел - на целый товарный вагон наберется.
- И куда это ты так торопишься? - рассмеялся молодой мужчина, отступая в сторону и становясь плечом к плечу рядом со мной. Я вновь подняла ствол, встав на этот раз в двуручную стойку.
- Тороплюсь от тебя избавиться, - проворчала я и выстрелила. Пуля угодила манекену, стоящему посередине, точно в лоб.
- Как мило, - отреагировал Лозовский.
- Спасибо, я старалась, - с сарказмом отвесила я театральный кивок.
Он хотел что-то парировать, но высказывать свое мнение под звуки пальбы весьма затруднительно. И он не проронил ни слова до тех пор, пока я не расстреляла вторую обойму.
- Ты ведь знаешь, где она, да? - как бы между делом поинтересовался Димка, когда я отложила пистолет на запыленный кривой столик и схватилась за бутылку с водой, которую оставила здесь в прошлый раз.
- Даже если бы и знала, тебе бы точно не сказала, - сделав пару глотков, заявила я и вытерла мокрые губы тыльной стороной руки, с отвращением поморщившись. Вода была отвратительной на вкус, словно кто-то вымочил в ней старую тряпку.
- Это может плохо кончиться, - заметил Лозовский, глядя себя под ноги.
- Это уже плохо кончилось, - рыкнула я, ощущая новый приступ едва сдерживаемой злобы. В последнее время она стала частой гостьей. И именно это чувство, это едва контролируемое желание побить кого-нибудь, кого угодно, или просто подойти к стенке и колотить по ней головой до тех пор, пока кровь из ушей не польется, я старательно пыталась сдерживать регулярными физическими нагрузками и бессмысленной стрельбой по пластику.
- Её все равно найдут, - продолжил Лозовский, а я полезла в кейс за новым комплектом пуль. - Рано или поздно. И вот тогда она действительно может пострадать. Но если её приведу я, то есть шанс обойтись малой кровью.
- Ты думаешь, я не понимаю? - сжав кулаки, развернулась я к Димке. Но чтобы заглянуть ему в лицо пришлось бы приподняться на носочки, а в этой позе очень трудно выглядеть убедительно. Поэтому пришлось говорить, обращаясь ему куда-то в область ключиц. - Я все прекрасно осознаю. Мне не пять лет и у меня нет умственных отклонений. Но я действительно не знаю, где она! Услышь меня, пожалуйста! Я - не - знаю! Может быть, она уже давно за границей! Сидит у бассейна в каком-нибудь Лос-Анджелесе и наслаждается мартини! Лично я бы так и сделала, окажись на её месте. Тем более, что у неё открыта долгосрочная рабочая виза в Америку. Тебе ли об этом не знать, ведь это же ты её босс.
- Я проверял, она не покидала страну, - сообщил Лозовский, как только я закрыла рот, чтобы перевести дух. - У меня свой информатор в пограничном контроле. Её фамилия не значится в списках.
- Хреновый, значит, у тебя информатор, - бросила я, отворачиваясь и направляясь к манекенам, чтобы заменить некоторых совсем уже изрешеченных на других, не таких потрепанных. - Она могла выехать по чужим документам. Не думаю, что сейчас это проблема.
- Я уверен, что вы её прячете, - заявил Лозовский. - Ты и Ниса. Даже после всего, что она натворила, вы продолжаете её защищать.
Подхватив один из наиболее пострадавших манекенов, я потащила его в угол, туда, где аккуратной грудой уже лежало несколько таких же пластиковых фигур со следами огнестрельных повреждений.
Сбросив на пол свою ношу, я вздохнула, отряхнула руки от пыли и развернулась к Димке.
- Ты не сможешь долго скрывать правду, - с очень внушающими интонациями проговорил Лозовский, глядя на меня так, словно я в чем-то перед ним провинилась. Но так как долгов у меня перед Лозовским не имелось, ни материальных, ни моральных, я придирчиво вздернула брови, пытаясь лицом показать, что я думаю обо всем этом разговоре. Но то ли у меня лицо невыразительное, то ли у Лозовского зрение плохое, но он продолжил: - Они ищут её, понимаешь? И я никак не могу этому помещать, потому что для них кровная месть – высшее право, которое никто не может отнять. А потому рано или поздно они придут с вопросами к тебе. И поверь, есть среди ягуаретт такие ребята, которые умеют получать нужные им сведения. И разводить чайные церемонии ни с тобой, ни с Нисой они не станут.
- Ну, так-то я тоже не цветочная фея, - хмыкнула я и направилась ко второму манекену, перенеся его все в тот же угол.
- Уверена, что справишься с двумя-тремя взрослыми оборотнями? - со злой насмешкой, поинтересовался Лозовский, наблюдая за моими манипуляциями. - Кажется, однажды один из них уже чуть не отправил тебя в ваш рыбий рай. Или куда вы там отправляетесь после смерти?
- У нас нет рая, - укладывая поверх кучи третьего манекена, сообщила я, сдувая со лба прядку волос. - Только ад. А по поводу той эпичной встречи в темной подворотне с твоим блохастым кошаком, так я просто была не готова.
- А сейчас ты типа подготовилась? - сыронизировал Лозовский, раздраженно стряхивая с рукава дорого пиджака осевшую на ткань пыль.
- А чем я, по-твоему, здесь занимаюсь? - развела я руками. - Ну, явно не картины маслом пишу, да?
- Ерундой, вот чем ты тут занимаешься, - огласил свой вердикт Лозовский, последний раз окинул меня злым и одновременно уставшим взглядом, и направился к выходу.
- Дим! - окликнула его я, когда он уже одной ногой стоял за порогом. Лозовский обернулся, уже явно ни на что не рассчитывая:
- Что?
- Есть правда, а есть то, что можно доказать, - сурово проговорила я, тонко намекая на то, что я знаю обо всех его планах. — Это разные вещи. И Совет об этом знает.
Он ничего не ответил, развернулся, оторвав от меня тяжелый взгляд и окончательно скрылся, напоследок громко хлопнув дверью.
Я решила выждать пару минут. Пока ждала, поставила вдоль стены вместо убранных манекенов других, вынутых из-за стеллажа с помятыми банками старой напольной краски.
На это ушло еще минут пятнадцать. Закончив, я тихонько приблизилась к двери, застыла возле створки и прислушалась. Снаружи не доносилось никаких посторонних шорохов, лишь где-то вдалеке пронеслась гудя закипающим мотором машина, да легкий весенний ветерок гулял между перекрытиями обветшалой и дырявой крыши.
Достав из кармана телефон, я быстро набрала хорошо знакомый номер.
- Да, - довольно, словно сытая кошка, протянула в трубку Ниса.
Глава II
- Ко мне только что опять приходил Лозовский, - не здороваясь, начала я. - Нудел в ухо, как заевшая виниловая пластинка. Пытался выпытать, где Фируса. Намекал, что хочет ей помочь и защитить от жаждущих мести за предательство и смерть одного из них ягуаретт. Но у меня имеются большие сомнения в отношении его душевных порывов.
- Вот же, настырный, - мигом посерьезнела подруга. – Это уже который раз он к тебе заявляется, третий?
- Фируса зачем-то ему очень нужна. И дело тут не только в мести, хоть он и пытался убедить меня в своем минимальном влиянии на пятнистых. Она что-то знает. Что-то, чем не успела поделиться с нами и, возможно, вообще ни с кем. Поэтому он и вьется вокруг нас ужом, надеется, что мы приведем его к музе. Даже в лесу меня выследил.
- Надеюсь, ты отправила его по известному адресу?
- Отправить-то я его отправила, - устало потерла я лоб. - Вот только не думаю, что он по нему сходит. Уж больно у него вид решительный был, - помолчав, я уже тише добавила: - Ниса, он убежден, что она у нас.
- Ага, и где мы её держим, в подвале, что ли? Или может быть на чердаке? - воскликнула подруга. - Привязанной к стулу или прикованной к батарее?
- Я в квартире живу, - пришлось напомнить подруге. - У меня из названного есть только стул и собственно батарея, но они и без примотанной к ним музы прекрасно смотрятся.
- Что-то у меня предчувствие нехорошее, - вдруг пробормотала Ниса.
- Знаешь, из твоих уст слова “у меня плохое предчувствие” как-то очень неоднозначно звучат, - занервничала я. - Ты это говоришь как банши или как впечатлительная барышня?
- Да вот, сама не знаю, - практически простонала от досады на саму себя же Ниса. - Слушай, может быть, мы сегодня вместе переночуем? Как-то мне не спокойно.
- Неплохая идея, - с одобрением оценила я. - Ладно, часа через два я буду дома, приезжай.
На этом мы закончили наш разговор.
Прежде, чем покинуть свой подпольный импровизированный тир, я полностью расстреляла еще четыре обоймы. Легче не стало, спокойнее тоже, но кое-что положительное все же имелось - стреляла я с каждым разом все лучше и лучше.
Заперев своё тайное убежище на навесной замок, я все так же бегом отправилась в обратный путь, к своей машине, оставленной на опушке живописного массива, там, где дорога кончалось тупиком, упираясь в лесную тропу. Последний километр преодолела держась исключительно на упрямстве. Ноги уже практически не держали, мышцы от перенапряжения дергались, как струны на гитаре, а поджилки мелко-мелко тряслись. Едва ли не закинувшая язык на плечо, со стороны я, наверное, выглядела словно старая уставшая собака, которой жить оставалось - два понедельника. Но я не останавливалась. Во-первых, потому что хотела доказать самой себе, что смогу преодолеть эту дистанцию, а во-вторых, ощущение, что за мной кто-то присматривает не покидало с момента появления Лозовского и гнало вперед. Хотелось поскорее оказаться дома, под защитой пусть и не самых надежных, но родных стен.
Когда из-за кустов дикой ежевики показались очертания моего родного автомобильчика, я едва не заплакала от радости... Радости, которая оказалась преждевременной, потому что вместе с автомобилем я разглядела еще кое-что.
- Да что б тебя подняло и перевернуло! - выругалась я вслух, останавливаясь у тех самых кустов и хватаясь за бок.
- Тоже счастлив тебя видеть, - не оборачиваясь, выдал в ответ Макс, притулившийся к моему имуществу.
И мысленно, и в открытую я продолжала называть его привычным для себя именем, хотя и знала уже, что оно ему никогда не принадлежало по-настоящему. Но мне так было удобнее и как-то спокойнее, что ли.
- Счастлива я буду только на твоих похоронах, - зашипела я в широкую спину, обтянутую черной футболкой, которая исключительно эффектно подчеркивала рельефные очертания спортивного тела. Невозможно было не заметить, что в последнее время он прибавил в массе, явно поселившись в спортзале.
- Могу организовать, - мило проворковал он мне в ответ, в то время как я, едва волоча ноги, сошла с лесной тропинки на заасфальтированную дорогу.
- Что именно? - проворчала я, еле дыша и отирая пот мокрой и покрытой мелкой пылью футболкой.
- Похороны, - уточнил он, разворачиваясь. Едва только узрев мой далекий от свежего облик, он тут же увеличил глаза в размерах.
- Отлично! - радостно воскликнула я. - Тогда там и увидимся! Я буду в черном.
И с самым деловым видом подошла к своей машине, спихнула Макса, пристроившего свою задницу на капот и быстро юркнула за руль. Но не успела вставить ключи в замок зажигания, как дверь рядом с передним пассажирским сидением распахнулась и показалась довольная морда бывшего друга и начальника.
- Я же не сказал, что устрою свои похороны, - самодовольно заявил он, усаживаясь рядом.
- Не помню, чтобы приглашала тебя ко мне присоединиться, - медленно проговорила я, укладывая руки на руль и стискивая его со всей имеющейся злостью, что начала закипать во мне при первом же звуке его голоса.
- Я сам себя пригласил, - сообщил Макс и добавил, глядя на мои побелевшие пальцы: - Дай угадаю, представляешь, что это моя шея?
- Какой сообразительный, - с ненавистью прищурилась я, глядя в насмешливые глаза. - Иногда.
- Только иногда? - вскинул он бровь.
- Конечно, ты же до сих пор почему-то так и не смог сообразить, что я тебя видеть не желаю, - изобразила я насквозь лживую улыбку.
- Милая, ты будешь видеть меня регулярно и до конца своих дней, - осчастливил меня Макс. - Это я тебе обещаю.
- Звучит как самый худший в мире кошмар, - раздраженно рассмеялась я. - Знаешь, я готова со скалы сброситься, лишь бы тебя никогда не видеть. Единственная причина, по которой я до сих пор этого не сделала - не уверена, что, разбившись, я умру.
Макс перестал улыбаться и посмотрел на меня так, словно впервые увидел.
- Серьезно? - спросил он уже совершенно другим тоном - требовательным, суровым, злым. - Готова убить себя, лишь бы не быть со мной?
- Найди яд, который меня прикончит, и я выпью его, - со всей убедительностью заверила его я.
И... что-то в моих словах изменило его поведение. Он перестал изображать дурашку, исчезла из повадок шаловливость, а взгляд стал таким, каким и должен обладать потомок древнего королевского рода – цепким, внимательным, просчитывающим.
- Я знаю, он приходил к тебе, - с места в карьер начал Макс.
- Кто он? - вяло поинтересовалась я.
- Ты всегда была паршивой актрисой, так что, даже не начинай изображать из себя приму на театральных подмостках, - процедил Макс. - Мой брат. На тебе его запах. Он легкий, едва заметный, перебиваемый запахом твоего пота и пороха. Последнее значит, что ты недавно стреляла из огнестрельного оружия, но о твоих вольных упражнениях я и так знаю, а вот о том, что ты видишься с моим родственником – нет. Но он к тебе не прикасался, что уже хорошо.
- С такими навыками тебе надо не детективом притворяться, а работать поисковой собакой пограничника, - расхохоталась я. - Серьезно, ты себе там такую феерическую карьеру сделаешь! Задумайся.
- Меня и так ждет феерическая карьера, - наблюдая за мной, вкрадчиво проговорил Макс.
Я резко оборвала смех.
- Ага, я в курсе, на троне моего отца.
- Да, ты знаешь, мы виделись несколько раз после того случая в квартире твоей бабули. И твой родитель просто в восторге от своего будущего зятя.
- Жаль, что я другого мнения, - меня аж перекосило от вновь набирающей обороты злости. Значит, отец еще несколько раз выходил на сушу, но меня об этом оповестить, конечно же, никто не соизволил.
- Твоё мнение не учитывается, - уведомил меня Макс таким заносчивым тоном, что я тут же пожалела. Пожалела о том, что у меня в руке нет кирпича. Ну, или хотя бы лома. Сошла бы даже монтировка!
- Какой же ты говнюк, - зашипела я, глядя прямо в ставшее ненавистным лицо.
- Торопишься с выводами, дорогая, - пропел Макс то ли ласково, то ли угрожающе. В последнее время я перестала его понимать. Совсем!
- Нет, не тороплюсь, - рявкнула я. - Эти выводы у тебя из задницы торчат!
- Хорошо, что не из передницы, - хмыкнул Макс, почесав бровь.
- Могу устроить, - попыталась припугнуть я.
- Знаешь, - он развернулся ко мне всем корпусом, - не хотелось этого говорить, но очевидно придется. Не стоит затевать со мной боевых действий. Я не самый лучший враг.
- Друг, как выяснилось, из тебя тоже хреновый, - мрачно отреагировала я.
- Я здесь не для того, чтобы собачиться и обмениваться комплиментами, - уже чуть более миролюбиво проговорил бывший начальник и даже попытался убрать из глаз всколыхнувшуюся в них ярость.
- И правильно, - согласилась я. - Ты бы и минуты не продержался. Что такого удивительного ты можешь мне сказать?
- Ну, - театрально задумался Макс, приложив указательный палец к подбородку. Вот, кому надо было стать примой-балериной. Куда уж мне до таланта такого уровня. - Например, я знаю, где твоя мать. Достаточно удивительно для тебя?
Мне понадобилось несколько минут. Несколько мучительно долгих минут, чтобы осознать сказанное им, переварить и научиться заново дышать. Скорее всего, вся эта гамма эмоций отразилась на моем лице, потому что Макс довольно усмехнулся, обнажив белые крепкие зубы.
- Готов обменять эту информацию на сведения о том, где сейчас прячется твоя подружка, - щедро предложил бывший друг, а нынче враг. Кто бы мог подумать, что жизнь способна стать такой… непростой. - Ну, как? Согласна?
- Отправляйся к дьяволу, - сипло выдохнула я. - И пришли мне оттуда открытку.
- Надо же, а ты оказывается сообразительней, чем я думал, - странно отреагировал Макс, отсалютовал мне рукой и покинул мою машину.
Обойдя её справа, он встал в паре шагов от капота, задиристо, словно самый главный школьный хулиган, усмехнулся и щелкнул пальцами. Тут же ослепительно сверкнула молния, в которой и исчез тот, с кем мне предстояло провести всю оставшуюся жизнь.
Я испуганно оглянулась по сторонам, надеясь, что никто не заметил, как в погожий летний день, без единого облачка на небе, посредине уводящей в лес дороги ударила молния. Но вокруг было ни души, так что я успокаивающе выдохнула, немного расслабила вцепившиеся в руль пальцы, которые уже начали ныть, и покатила домой.
Продолжение: https://www.litres.ru/greta-rash/tri-podrugi-i-drevnee-zlo/