В детском саду девочка одна нравилась. Сильно. Однажды долго сидел, смотрел на нее, вижу — заметила. Встаю, подхожу с серьезным видом. Только что руки за спину не заложил, как это делал мой дед, депутат сельского совета одной подмосковной деревни.
- Наташ, я тебя люблю
- А я люблю не тебя, а Диму.
Дима в этот момент крутился рядом, был пойман Наташей и целован. В голове море чувств но... морду тяпкой, разворот на сто восемьдесят и гордое вышагивание обратно к стульчику. Ну или мне так казалось тогда что оно гордое.
Ближе к вечеру группа пошла на прогулку. То ли ранняя весна, то ли поздняя осень, не помню уже сейчас. Лед под водой, мокро и грязно. Я — в шапке-ушанке, в пальто, перепоясанный армейским ремнем — дядька пришел из армии и у одного советского мальчишки появился армейский ремень, и в теплых штанах с начесом. На ногах валенки с галошами.
То ли воспиталки не хотели мокнуть, то ли нас боялись перед сдачей родителям измазать — не знаю, но прогулка проходила на веранде. Это крытый настил из досок по периметру обнесенный стенкой высотой около метра кроме достаточно широкого прохода. И от стенки до крыши заделанный обрешеткой ромбовидной с ромбами примерно тридцать на тридцать сантиметров. Площадь ну метров двадцать квадратных этого шайтан-сооружения, будь оно не ладно. И вот на такую площадь набилось под сорок человек малолеток возрастом по четыре пять лет и одна воспитательница.
Смотрю — Наташа бочком бочком пробивается ко мне. Отворачиваюсь и смотрю в ромбик.
- Алеша.
Не оборачиваясь
- Что?
- А что ты сделаешь ради моей любви?
- Вот в этот ромбик на улицу вылезу
- А если заругают?
- Ну и пусть, это же ради любви.
- Лезь.
О-о-ох, будь он неладен, и этот ромбик, и армейский ремень, и шапка-ушанка .
Влезть-то я в него влез. Голова, плечи, руки прошли, а вот ремень отказался. Палево — воспиталка увидит — убьет. Кричу Наташке чтобы ремень расстегнула. Он, сучек, как-то странно частью пролез частью застрял. А я пока трепыхался обратно уже не могу вылезти — опереться не на что, и наружу не могу — ремень держит. Шапка-ушанка будь она не ладна, слетела прям в лужу. Наташа ремень как-то быстро так щелк – и расстегнула. И я так как торчал большей частью на улице тоже — щелк и лбом с высоты примерно метр, солдатиком «наоборот» вошел в лед. Встал, отряхнулся натянул быстро ушанку на надувающуюся шишку.
Когда пришли обратно в группу воспитательница тихо охуевала от того почему один из бегает по группе в шапке. А этот «один из» шапку просто снять не мог — шишка на лбу в распор встала и шапка не снималась без жуткой боли.
Когда за мной пришла мама... Короче
Воспитателя было жалко — не досмотрела и мать ругалась.
Такую шишку я больше нигде и никогда в жизни не видел — По средине красная точка — кожу содрал, дальше синий шишак огромных размеров, и вокруг всего этого желтый ореол то ли как продолжение синяка, то ли остатки йодной сетки. Красивая шишка. Шишка Леонардо Да Винчи я бы сказал. Произведение мальчишеского искусства. Шишка.
А Наташа через две недели сказала мне, что она меня больше не любит, а любит другого мальчика. За что ей в глаз попала гречка, но это уже другая история.