В начало
Как я уже говорил, первая застава Кандагарского гарнизона стояла в Кишкинахуде, это была застава ″Нептун″. Шутники говорят, что ее так назвали в честь одной из самых далёких планет. Просто название Плутон было уже кем-то занято, вот и остался - ″Нептун″.
″Нептун″ был основным перевалочным пунктом и ночным отстойником наших колонн, идущих в Кандагар. Находилась застава прямо в самом кишлаке. На центральной площади было множество дуканов, даже имелась чайхана. Это давало определённые возможности для маленького солдатского гешефта, правда с учетом оживленного движения ″шурави″ через Кишкинахуд, гешефты эти были не всегда удачными, что поделать, предложения явно превышали спрос.
Самое главное, на "Нептуне" за земляной насыпью скрывался небольшой пруд! Вырытый он был стараниями первых поколений бойцов заставы. Хотя злые языки и утверждают, что его оборудование было проведено с применением энного количества тротила, но это неважно. Важен результат. Через пруд протекал большой арык, и с утра там всегда была чистая прохладная вода. Однако, после первых же купающихся вода становилась мутной и глинистой и оставалась такой до самого вечера. Какие мелочи! Разве это могло остановить тех, кто, задыхаясь от жары и пыли много часов трясся в кабинах машин. Даже эта мутная вода была просто раем!
Вот и Кишкинахуд. Пришли ближе к вечеру. За спиной осталось ещё почти двести км, а до места выгрузки, за аэропортом, всего-то около семидесяти. Только кто же нас сегодня туда пустит. Ночуем тут. Поставили машины на площадке, и я убежал искать Юркин ″КАМАЗ″. Хотите верьте, хотите – нет, но я в своей жизни ещё ни куда так не спешил!
Ага! Вот его машина. Кабина поднята, водитель весь ″в движке″. Я перешёл на шаг, восстановил дыхание, и спокойным голосом произнес:
- Юра, здравствуй!
- Толик!
Мы крепко сцепились руками, задержав рукопожатие дольше обычного, таким образом выражая все наши чувства и признательность судьбе за эту встречу, короткое объятие.
- Юрка, ты не представляешь, как я рад тебя видеть!
- Нет, это ты не представляешь. – Засмеялся Юрка.
Радость встречи это хорошо. Для дома хорошо. А тут прежде всего вопрос.
- Что с машиной?
- Да последние километры тянуть стала плохо, такое ощущение что её за фаркоп кто-то держит. Все уже проверил, не пойму, что за хрень.
Я уже говорил, что мне с водилой повезло. Ну так скажу ещё раз. Повезло не то слово. Виталик не просто разбирается в машинах, он их безумно любит. Верьте, не верьте, но он просто ″тащится″ от вида разобранного двигателя, и ещё, Витальку призвали после второго курса МАДИ. Вы спросите, а что он у вас делает, с таким-то набором достоинств. Так тут всё просто, его бы давно забрали в рем.бат или ещё куда, но он, во-первых, потенциальный ″залётчик″, а во-вторых, у него серьёзные проблемы с субординацией. Если проще, то для него авторитет не определяется количеством звезд на погонах, отсюда вечные проблемы, поэтому и сослали его к нам в ОБСК.
Выдернуть Витальку из тенька под днищем ″бардака″ усилий не составило, тем более, когда я объяснил, что надо помочь другу. Через пять минут Виталька уже ковырялся в Юркином движке, а я стоял рядом и слушал китайскую грамоту типа: ″ТНВД, плунжерные пары, форсунки, фильтра″ и прочую мутотень. Баранку я конечно крутить-то могу, научился хоть и не водитель, тут это необходимо. Ну ещё так, по мелочам, зажигание там выставить, тормоза отрегулировать, а глубже – времени нет вникать, да и пока не надо. Виталька вылез из-под кабины:
- Толян, не стой столбом, дуй к ″Седому″, пусть подойдет, только не один, а со своим волшебным ящиком.
″Седой″ - это водитель нашей ЗУшки, тоже дока в автомобильных движках, старший нештатного отрядного тех.замыкания, а ещё запасливый хохол, у которого в ящике всегда найдется нужная запчасть.
Я смотрел как эта троица, гремя ключами и тихо матерясь ползала вокруг Юркиного ″КАМАЗа″, когда услышал за спиной:
- ″Быстрый как молния! Сильный как МАЗ! В @@пу имел нас татарский ″КАМАЗ″! Вы знаете, коллега, великий Генри Форд глядя на эту картину непременно бы сказал – «Если из-под кабины этого татарского чуда торчит одна задница – это текущий ремонт, если две – средний ремонт, а если три – то безусловно капитальный»! Сзади подошёл замкомбата и чужой старший лейтенант, из автобата, наверняка Юркин командир роты.
- Что там у него? – Спросил у меня замкомбата.
- Не тянет.
- Завтра сам дойдёт?
- Там Виталий с ″Седым″. – Счел нужным пояснить я.
- А. Ну тогда конечно…Что ″зёма″ твой?
- Нет. Друг. Друг детства. – Наверное рожа у меня в этот момент была весьма примечательной.
- Повезло. Такие встречи, Суконкин, многого стоят, особенно тут…Ну ладно, это лирика, как закончат пусть Шустов (фамилия у Виталия такая) мне доложит. Если что, то сразу на сцепку брать придется. – Это уже ротному.
Замкомбата развернулся и ушёл. Старлей потоптался немного для порядка, не подходя к машине, зачем мешать занятым людям, и двинулся вслед за ним.
Солнце клонилось к горизонту, звон гаечных ключей потихоньку стихал. Пару раз запускали движок. Наконец ремонт подошёл к финишу.
- Ну вроде всё. Большего мы тут ничего не сделаем. Надо ТНВД менять и форсунки, а лучше весь движок, ″поршнёвка″ мне тоже не нравится. До бригады по любому дойдешь, а там пусть твой ротный думает. До Туругундей можешь и не дотянуть, движок скиснет. – Вынес свой вердикт ″Седой″ – Ну что братва, в воду? А потом арбузик? Мои стрелки успели в Кишках ″замахнатить″.
Виталий пошёл докладывать замкомбату. А мы отправились к водоему. Пусто там никогда не бывало, но место находилось всем. Насыпь защищала от шальной пули, так что можно и расславится. В Афгане не бывает абсолютно безопасных мест, бывают более или менее спокойные. Так же и в ″Кишках″, вроде дуканы, бассейн - красота. А здесь совсем недавно, и месяца не прошло, во время такой же ночной стоянки обстреляли колонну, один солдат из ОБСК тогда погиб.
Вернулся Виталик. Вдоволь наплескались, отмокли, развалились на теплой земле. ″Седой″ принялся лениво рассказывать:
- В прошлую ночевку, искупались, сидим, балдеем, а один из водителей автобата и говорит: «Вот две недели назад тут же сидели, арбузы трескали, ничего худого не ждали, и вдруг кааак бабахнуло!». Только он это проговорил … и кааак ″бабахнуло″! Пять фосфорных снарядов, веселеньких таких, блестящих, как салют, рядком и легли в сотне метров от ″наливников″ под горловину залитых. Никто, слава Богу, не пострадал, а если бы ″дух″ чуть левее взял? Представляете какой бы тут ад начался, не ошибись он с наводкой? Судьба!
Действительно, судьба, как там у Константина Симонова? ″…Никто из них еще не знал, что вынужденная остановка у моста, ..., в сущности, уже разделила их всех, или почти всех, на живых и мертвых…″.
Кому какая судьба завтра выпадет? Кого из них кандагарская зеленка ″приласкает″? А может всем повезёт? Может все прорвутся? Но они об том не думали, просто лениво трепались на берегу проточного пруда, что само по себе уже было чудесным подарком судьбы.
Вернулись к машинам. Разогрели консервы. ″Седой″ приволок свои арбузы и свежие лепешки (выменял у ″бачат″). Молча поужинали, за день все вымотались. «А мне ещё ленты для КПВТ набить надо». – Вяло подумал я. Машинка у нас была намертво установлена в боевом отделении.
Но я же говорю, водила у меня золотой.
- Слышь, Толян, ты иди со своим зёмой к нему в кабину, поболтайте там, а я пока ленты набью.
Вообще-то набивать ленты прямая задача пулемётчика. Дело это муторное, каждый патрон проверь, если надо, то очисть от смазки, убедись, что капсюли не позеленели, потом вставить в ленту, дослать патрон машинкой. И так пока не пополнишь боекомплект.
- Виталик! Нет слов, с меня причитается! Для ″маленького″ ленты не нужны, только для ″большого″!
- Ладно, иди уже.
Мы с Юркой подошли к его ″КАМАЗу″.
- Толик, давай тут, возле машины посидим, а то кабина уже надоела, да и душно там.
- Как мне башня. – Засмеялся я.
Мы уселись на спальник, который Юрка вытащил из кабины. Чёрт, я так долго хотел этой встречи, думал какие я ему скажу слова, но вот теперь все они кажутся лишними.
- Юрка. Я так рад что тебя встретил. Как ты жил всё это время?
- Да по-разному, Толик, по-разному. Почти полгода лечился по больницам. Потом санатории всякие. Школьную программу догонял дома. Не хотел отставать. Через год кое как жизнь наладилась. Начал в школу ходить, в свой класс. Правда поначалу долго сидеть не мог. Но учителя разрешили стоя уроки слушать. Да и ребята помогали. У нас в Смоленске все обо мне знали, жалели. Один только учитель физкультуры Иван Данилович не жалел. Меня от ″физры″ освободили, я на его занятия не ходил. А он сам пришел к нам домой, они с мамой на кухне закрылись, даже ругались, а потом выходят, мать со слезами на глазах, он красный от злости, и говорит мне, чтобы я на следующем уроке был как штык.
Ну и началось, я прихожу, а он мне одно задание тяжелее другого, одно тяжелее другого. Турник для меня сделал, как для маленьких, низкий. Поставит стул, посадит меня на него и говорит – «Руки на перекладину и тянись», а сам только посмеивается, а обзывался жутко, самое ласковое – мешок с дерьмом. Наклоны всякие, повороты, потом гантели дал. По спортзалу кругами заставлял ходить, с ускорением. У меня слезы из глаз, а ему хоть бы хны. Пробовал я матери жаловаться, так куда там, даже слушать не хотела. А через полгода заметил, все школьные уроки до конца отсиживаю, по лестнице сам поднимаюсь. Весной первый раз на турнике подтянулся, а к лету так и бегать начал. Никогда его не забуду, хотя и злился на него.
- А потом?
- А что потом? Я же всю жизнь летчиком мечтал стать или моряком. Но мне быстро объяснили, что дорога для меня туда закрыта. После восьмого класса пошел в техникум, выучился на механика. От военкомата в ДОСААФ отправили, на водителя учиться, получил права. Время пришло, в армию призвали, водителем. С незначительными ограничениями в водители можно. В разведчики нельзя, а в водители можно. – Грустно пошутил он.
- А сюда-то как попал?
- Так я в ТуркВО служить попал, наш автобат сначала под Кушкой стоял, это потом его в Туругунди перевели. А ты как? Как наши дворовые пацаны, я их до сих пор вспоминаю, особенно Вовку Зырянова, ох и вредный был тип.
- Да я что, мы переехали в Николаев. Пацанов всех растерял, вся наша компашка кто куда разлетелась. Кто в новые дома переехал, кто как я, в другой город. Один Вовка там остался, да Людка-косичка, из третьего подъезда. Кстати, Вовку Зырянова перед армией видел, он к нам на завод приезжал, за инструментарием. Он то мне обо всех и рассказал, о тебе тоже вспоминали.
У меня, Юрка, всё как у всех, школа, ПТУ при заводе, год на судостроительном отработал, призвали, ″учебка″. Год уже тут.
- Ты знаешь, а я часто тот двор вспоминаю. В Смоленске я как игрушка был что ли, или как зверёк в зоопарке, ну знаменитость местная. Тимуровцы всякие приходили, пионеры-октябрята, на мероприятия приглашали. А я же чувствовал, из жалости всё это. То ли дело вы. Носитесь, занимаетесь своими делами, и не лезете ни с вопросами, ни с жалостью. Я сидел на скамейке и мечтал, вот ещё чуть-чуть, спина поправится и тоже с вами бегать буду.
Потом у меня появился ты. Такой, настоящий, не лукавый, не жалостливый. Тебе со мной, ″Косиножкой″, было интересно разговаривать и мечтать о дальних странах, о парусах, я же чувствовал. Чувствовал и понимал, что в ребячьей жизни много других важных дел, кроме как со мной болтать, я же до пожара таким же был, непоседой. Но знаешь, Толик, тут как у Киплинга: «Мы с тобой одной крови! Ты и я!». Я почему-то знал, если у меня случится большая беда, если мне по-настоящему будет плохо, ты мне всегда поможешь, как тогда, с котенком.
- Юрка, а ты знаешь, я ведь о тебе тоже никогда не забывал, Твоя книга, твой альбом и парусник до сих пор у меня в комнате стоят. – Я нащупал Юркину руку и крепко её сжал.
Мы ещё долго разговаривали, о том, о сём, но главное было уже сказано: «Мы с тобой одной крови! Ты и я»!
Утро началось как обычно, проверка машин, вооружения, связи. Наскоро попили чай.
Перед маршем замкомбата построил личный состав колонны. Обычно мы обходились без лишних процедур, но не сегодня. Последовал инструктаж, который замкомбата закончил так:
- Самое главное пацаны, помните, подводные лодки чаще всего тонут при возвращении на базу. То, что в нас постреляли перед Гиришком, это даже не приключение. Вы все тут не по первому разу, но напомнить не лишне. Сегодня главное дистанция и скорость. Идем через пустыню. Значит до Синджарая должны дойти без проблем. Помните, в пустыне съезд с колеи – смерть! А дальше всё как обычно. Особое внимание от Нагаханского поворота до Старого города, ну и само собой – участок ″1001″ и ″Чёрная площадь″. Охранение уже выставлено, если верить докладам, саперы отработали, но могут быть сюрпризы. Повторяю, скорость, скорость и ещё раз скорость. Сопровождение – вам задача не меняется. Частота для связи прежняя. По машинам.
Сегодня нас ждал приятный сюрприз. Оказывается, вчера на участке ″1001″ духи сожгли несколько машин и командование решило выделить дополнительное сопровождение из ″Пустынного батальона″. Нас усилили пехотой, и сказали, что за заставой ″Ока″ в состав колонны станут ещё два бэтэра и БМПшка. Так в составе моего экипажа оказалось двое парней из бригады.
Мы с Виталькой уже направились к своему БРДМу, как вдруг нас остановил замкомбата.
- Суконкин, «мы тут подумали, и я решил». Поставлю-ка я твоего ″зёму″ впереди тебя, сморите за ни, если что поможешь, исходя из обстановки, не нравятся мне все эти ″технические″ проблемы.
- Может сразу на ″галстук″ его прицепить?
- Нет, все говорят ни чего особенного, сам дойдёт. Но всё равно, присматривай.
Пока суть да дело перезнакомились с парнями, первое - кто откуда, выяснилось, что земляков нет. Один из них был ″резервный водитель″. Ребята рассказали, что вчера за ″Элеватором″ был интенсивный обстрел, сожгли два наливника, шаланду и БМП. Поговаривают, что день назад в ″зеленке″ шлёпнули какого-то знатного ″духа″ и теперь за него мстят. От мест в боевом отделении БРДМа ребята со смехом отказались – «мы же не самоубийцы». Отдал им шлемофон на длинном проводе, надо же связь как-то подерживать.
Колонна начала вытягиваться в походный порядок. Покидаем площадку гостеприимного ″Нептуна″. Потихоньку набираем скорость. Через 10 км, слева от дороги, на небольшой горке застава ″Олимп″, она как некая контрольная точка, после которой все привычно втягиваются в работу. Летим по бетонке, тут она сравнительно нормальная, попадаются остовы сгоревшей техники, но пока ″в плепорцию″.
В степь Заредаш (″в пустыню″) сворачиваем, не доходя примерно пару километра до кишлака Балочан. Тут нас прикрывает ″Затвор″, застава стоит практически у места схода колонн в степь. Смотрю на эти места и всё время думаю, как тут народ служит? Жара под 50, вокруг степь голая, на севере горы, на юге зеленка. С ума ведь можно сойти.
Идем по степи, дистанция между машин увеличена, но и это не помогает. За каждым ″КАМАЗом″ шлейф плотной белесой пыли. Хорошо хоть ещё тянет утренний ветерок, а то бы вообще труба. Так и тянет, уйти в сторону чтобы пыль на глотать. Но не даром на въезде в пустыню стоят щиты «Водитель! Съезд с колеи – СМЕРТЬ!» так оно и есть. Саперы проверяют только дорогу, нет у них задачи всю степь от мин зачищать. Весной на наших глазах местный ″зилок″, водовозку, в клочья разнесло, решил сбоку от колонны пройти. Так что уж лучше пыль глотать. Раньше колонны по бетонке ходили, но там, с юга, долина реки Аргандаб, густо поросшая зеленкой, подступает практически к самой дороге, особенно у кишлака Махаджири и дальше. Никакого охранения не хватало, колонны били постоянно. Вот и ходим теперь через степь.
Идем глотая пыль. Позади остались ″Редут″, ″Степь″, ″Диктор″, слева на горе ″Алтай″. Подходим к ″Оке″, за ней выезд на бетонку. Голова сбрасывает скорость, дает возможность подтянуться. Бетонка! Ну, с Богом. До ″Аэропорта″ осталось не больше 30 км. Но каких! На бетонке пулемёты ″ёлочкой″, мой сектор слева по ходу движения.
″Дракон″. Это уже самая окраина Синджарая. Колонна идёт на максимально возможной скорости. Нагаханскй поворот, слева зеленке остаётся ″Пилот″. Мост через Аргандаб, двухэтажная вилла, вернее её остатки, на которой стоит застава ″Мост″. Вот где ребятам повезло, поговаривают что у них там свой бассейн.
Нагаханский поворот остался позади. Теперь зеленка Аргандаба в моем секторе. Идем так быстро, что в прицел пулемета невозможно разглядеть что творится в окружающих дорогу виноградниках. С моего крайнего ″посещения″ Кандагара, длинна участков взорванной бетонки увеличилась. Вообще-то, когда сидишь в башне за пулемётом все изменения в ленте бетонки можно проследить только пятой точкой своего тела. На таких участках тебя болтает как в штормовом море, Прицел норовит ударить в глаз, не спасает даже резиновый наглазник. Какая уж тут точная стрельба, тут бы на своем ″насесте″ удержаться! Но именно на таких отрезках машина вынуждена сбрасывать скорость, а значит возможность получить в бок гранату резко возрастает. Соответственно зашкаливает адреналин в крови, толчки крови в висках отсчитывают мгновения до ожидаемого удара гранаты о корпус БРДМа. И опять, скорость, скорость, скорость. Вот залог нашей неуязвимости.
Пока идем нормально. Количество битой техники вдоль дороги резко возрастает. Впереди уже виден ″Элеватор″, в створе - гора Сургар. Ещё чуток и выходим на "1001" участок. В прицеле мелькает "зеленка" и руины кишлаков еще дымятся от разрывов снарядов после утренней ″обработки″. Вдоль бетонки густо стоит бронетехника подвижного охранения. Это хорошо. Но. В случае обстрела, они лишают нас возможности открыть ответный огонь, а без этой возможности чувствуешь себя голым. Напряжение максимальное. Какие-то триста метров дороги, а сколько в них трагедий. Вчера на этом месте разыгралась очередная, до сих пор на обочине еще дымили остатки двух сгоревших ″наливников″.Впереди застава ″Памир″. За ним застава ″ГСМ″, потом знаменитая ″Чёрная площадь″, и считай приехали – Старый город! А там и до Аэропорта рукой подать.
Напротив кишлака Гундиган в ТПУ раздалось.
- Толян, твой ″зёма″ завилял!
Я посмотрел вперед. Юркин ″КАМАЗ″ виляя из стороны в сторону сбавлял ход. В эту минуту я ощутил как по борту БРДМа ударила ″россыпь камушков″ стреляли из стрелкового со стороны Гундигана. По всем канонам боя, инструкциям и приказам, наконец просто по здравому смыслу, мы не должны были так поступать. Но иначе я не мог.
Юркин ″КАМАЗ″ останавливался, съезжая к правому краю дороги. Мы приняли максимально влево и тоже остановились, оставив просвет для пролетавшей мимо колонны. От моего пулемета в башне проку уже не было, метрах в ста от нас по зеленке долбила БМП, а впереди танк. Вместе с ребятами из ″пустынного батальона″ я подбежал к Юркиной машине. На лобовом стекле цепочка пулевых отметин. Двигатель работал. Один из парней открыл дверь кабины. Юрка лежал грудью на руле, свесив руки вниз. Он был без бронежилета, его ″броник″ весел на двери кабины. По левой руке стекали капли крови. Мы вытащили Юрку из кабины. Водитель занял его место, дал ″по газам″, вытянулся на обочину и набирая скорость повел машину в сторону ″ГСМа″.
Я попытался расстегнуть залитое кровью Юркино ХБ, но наш оставшийся попутчик заорал:
- Потом! Некогда. – И водителю – Гони на ″ГСМ″, там должен был быть врач!
Мы устроили Юрку на броне, сверху. Виталик ювелирно влез в колонну, и покатил к заставе.
Врач не врач, но фельдшер там нашелся. Юрку сняли с брони. Он был без сознания, дышал судорожно и со всхлипами, в груди у него были два пулевых отверстия. Фельдшер обработал рану, наложил повязку и сказал. «Надо в госпиталь, в бригаду, срочно». Но наша колонна уже прошла, а выпускать нас с заставы в одиночку категорически отказались.
Мне вспомнились Юркины слова: «…Я почему-то знал, если у меня случится большая беда, если мне по-настоящему будет плохо, ты мне всегда поможешь…». Ну и чего я жду?
В который раз я поблагодарил нашего замкомбата за его предусмотрительность. Он поставил дело так, что у сопровождения была своя частота для связи, резервная, где всегда можно было выйти на связь в экстренных случаях. Вот и сейчас, на ″дорожной″ частоте творилось чёрт знает, что. Все одновременно лезли на передачу, кто-то горел, кто-то вызывал артиллерию, кто-то перепутав клавиши "нагрудника" материл своего водителя. Диспетчер пытался навести в этом бардаке порядок, но получалась это с трудом.
Диалог со старшим был краток. Замкомбата уже в принципе знал о произошедшем, детали его пока не интересовали. Выслушав меня, он сказал:
- Ну что Суконкин, пока ты там, на заставе стоишь, я тобой командовать не могу. Раз сказали стоп – значит стоп! Но знаешь, Суконкин, если к примеру, с тебя будут взыскивать стоимость разнесенного вдребезги шлагбаума и у тебя не хватит солдатского жалования, я тебе из своего, майорского, деньжат подкину. Конец связи.
Я объяснил ситуацию Виталику, тот долго не думал.
- Ну что ж, будем прорываться.
Объяснили ситуацию оставшемуся парню из ″пустынного батальона″, предложили остаться тут, как ни как заставы – их часть, он уже вроде как дома.
- Да вы что мужики? Я ведь и обидится могу! Нет, парни, я вас не брошу. Вместе сюда пришли, вместе и уедем. Тем более что его – Он кивнул на Юрку – держать надо. Вниз БРДМа мы его не затащим.
Достали из боевого отделения спальник, куски шкерта.
А пока мы готовились к ″побегу″ на заставе началась легкая суета, завёлся БТР-70, забегал вооруженный народ, явно готовясь к выезду. К нам подошёл местный офицер, очевидно старший заставы, сопровождаемый фельдшером.
Окинув опытным взглядом картину, произнес:
- Что, дурачьё? В побег собрались? – Далее в своей краткой, но очень яркой и содержательной речи он сумел дать характеристику нашим умственным способностям, социальному происхождению, затронул отдельные вопросы половой гигиены, которые наши родители не соблюдали двадцать лет назад.
Я уже совсем было собрался не на шутку обидеться, как вдруг он произнес, кратким тоном приказа:
- Раненого в БТР, от головной машины не отставать, начало движения через пять минут. Выполнять.
Четное слово парни, в этот момент я готов его был расцеловать!
В несколько рук Юрку занесли в "бэтээр", уложили в корме на матрасе, над ним склонился присланный фельдшером санинструктор. Вперед!
За спиной осталась Черная площадь с осевшими коробами разрушенных вилл. Наша маленькая колонна летела через город, завывая клаксонами врезалась в улицы, в толпу, в повозки и тележки. Я сидел в командирском люке, держась за крышку, чтобы не вылететь на виражах.
Старый город. По улицам как ни в чем не бывало бродят люди, во дворах за дувалами резвятся бачата. ″Ханумки″ (девушки, женщины) с кувшинами. ″Саксаул″ (аксакал – старец) на ишаке, арба груженая хворостом, все пролетает мимо как лоскутное одеяло. Мотовозка с голубым верхом, похожим на абажур, под козырьком с серебряной бахромой, видно важное бородатое лицо в чалме, мальчишка в расписной тюбетейке бегущий по улице. Они все живут на другой планете, мы для них деталь пейзажа, неизбежное зло которое послал им Аллах за грехи.
Миновали площадь с пушками, разгоняя грузовики и автобусы. Остались за спиной купола синей беседки и старинные пушки равнодушно смотрящие на толпы людей в чалмах и накидках, которые валили вдоль грязных дувалов.
Миновали рынок, окруженный высокой стеной. Меня всегда это поражало, всего в нескольких километрах идет война, гибнут люди, а за забором рынка как ни в чем не бывало бушует торговля, ревёт скотина, кричат петухи, голосят торговцы и менялы.
″ООНовский″ городок. Наконец-то, Деходжа, выезд из Кандагара. Тут опять вплотную подходит "зеленка" и можно нарваться на засаду - работали гранатометчики, снайперы. Но я почему-то был уверен, сегодня больше ничего не случится.
Я не буду описывать как на въезде в бригаду перепрыгнул на "бэтээр", не буду описывать приемный покой госпиталя, там всё отлажено до автоматизма, в том числе и процесс ″отбрития″ таких назойливых и непрошеных гостей как я.
Но мне повезло, наверное, роль сыграло то, что мы с Юркой были из других частей, Юркины документы остались в куртке ХБ, а куртка в моем БРДМе. Юрку оперативно раздели, умыли и, поставив "систему" тут же повезли в операционную. Меня оставили в коридоре, в обществе молоденькой медсестры, для заполнения каких-то документов. Я уже начал диктовать что знал, подошёл какой-то госпитальный начальник, начал задавать свои вопросы, но тут со стороны операционной показался встревоженный врач.
Назвав начальника по имени отчеству, он стал жаловаться, что времени нет, что поступивший раненый с большой кровопотерей, что он с первой отрицательной, а это за сегодня уже третий случай, что надо кого-то куда-то посылать.
Начальник задумался и тут влез я.
То, что каждый солдат в Афганистане знал свою группу крови, это ладно, это всем известно, у большинства даже наколки были сделаны с группой крови. Я молча расстегнул куртку и показал врачу наколку на груди, у меня тоже была первая группа, отрицательная.
- Будем рисковать. Всё остальное слишком долго. – Сказал госпитальный начальник.
У меня проверили ″военник″, уточнили не болел ли я желтухой и повели в процедурную. Уложили на кушетку воткнули иглу и начался процесс забора крови. Медсестра периодически спрашивала о моем самочувствии, но она была слишком молода и симпатична, поэтому я кивал что всё нормально, хотя в глазах уже были белые круги и потом я вырубился.
Очнулся я от едкого запаха нашатырного спирта. В коридоре кто-то орал:
- Вы что с ума сошли куда из него было брать четыреста кубиков! В нем если литра три крови наберется, уже хорошо! Они же все тут солнцем высушенные, как головёшки! Что значит чувствовал себя хорошо?!
Надо мной склонился кто-то в белой маске.
- Ты как себя чувствуешь?
- Хорошо.
- Только не ври. Голова кружится?
- Да.
- Ни чего, сейчас мы тебе глюкозу поставим, легче станет.
- Доктор, а как Юрка?
- Это которого привезли? Не сказать, чтобы хорошо, но в целом состояние стабильное, хотя и тяжелое. Вы с ним из одной части?
- Нет. Это просто мой друг, из той, другой жизни.
- Ну что ж, сегодня ты по сути спас своего друга. А пока полежи. Сейчас прокапаем. Часок отдохнешь, пообедаешь, и я тебя отправлю в часть.
До стоянки где находилось наше сопровождение меня довезли на госпитальной машине. Наверное, вид у меня был, не того, не самый лучший, потому что майор глянул на мое лицо, забинтованную в локте руку и сказал только одно – немедленно спать!
Ну а дальше колесо войны закрутилось в другую сторону: Кандагар – Гиришк – Диларам – Шиндандт. Через три дня мы покидали бригаду.
К Юрке меня так и не пустили. Но это было не важно, важно было то, что теперь слова «Мы с тобой одной крови! Ты и я!», для нас теперь стали не просто детскими словами.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Внимание! Все текстовые материалы канала "Леонид С." являются собственностью канала и объектами авторского права. Запрещается копирование, распространение (в том числе путём копирования на другие сайты и ресурсы в Интернете) или любое иное использование материалов данного канала без предварительного согласия правообладателя.