Начало здесь:
Настя торопливо выкидывала из комода вещи. Да где же она? Куда делась тёплая Галинкина шапочка? Мягкая, белая, которую Марфа связала ей из козьёй шерсти. На полу уже лежала целая куча одежды.
- Мама! Мам! Смотри! – позвала Галя.
Настя оглянулась. Маленькая Галя с куклой в одной руке, второй натягивала на голову шапочку. Ту самую, которую Настя искала.
В комнату заглянула Марфа.
- Настя, у тебя химический карандаш есть?
- Зачем тебе? Где-то бы.
- Где? Для дела надо, детей подписать.
- Что?
- Соседка со второго дома научила, она своих всех подписала. Берёшь тряпочку, пишешь химическим карандашом имя, фамилию, родителей и год рождения. Утюгом проглаживаешь, пришиваешь ребёнку к одежде. Если мало ли, где отстанет, не потеряется.
- Марфа, ну что ты выдумываешь, кто у нас отстанет? Никанор большой, Надюшка с Галей от меня ни на шаг не отойдут, а Ваня на руках всегда.
- Надо подписать, - настаивала Марфа.
- Некогда возиться, поезд вечером, ещё ничего не собрано. Не знаю, что и брать: всё надо, а всего не утащишь, - сокрушалась Настя.
- Сама твоих подпишу, - решила Марфа. – Где карандаш?
- В игрушках смотри, Галя что-то чирикала.
Об эвакуации им сообщили вчера вечером. Хорошо хоть за сутки, были случаи, когда сообщали за несколько часов. Настя до последнего не хотела уезжать: здесь у неё дом, здесь она ждёт мужа, куда ехать?
Да, город иногда бомбили, но ночные побеги в подвал все уже воспринимали как само собой разумеющиеся. Куда она поедет с маленькими детьми?
Но вчера пришёл приказ: все работники её цеха эвакуируются семьями. Придётся уезжать, хорошо хоть Марфа поедет с ними.
Состав подали за час до отправления. Крики, слёзы, плач младенцев. Настя распихала вещи, посадила на полку детей. Сколько им ехать? Три, четыре дня?
- Занимаем места, занимаем! Гражданочки! На перроне ничего не забыли? Скоро тронемся, проверяйте багаж! – зычно командовала женщина в железнодорожной форме.
- Долго нам ехать? – спросила её Настя.
- Дней пять, если очень повезёт, - ответила женщина.
- До Урала пять дней? – ахнула Марфа.
- До войны и за три добирались, а теперь не знаем, когда поедем, а когда стоять будем. Ничего, уголь есть, не замёрзнем, воды накипятим, - успокоила их проводница.
- Мама, мы будем чай пить? – спросила Надюша, большая любительница почаёвничать.
Дома, ещё до войны, она ходила пить чай к Марфе. Сядут за стол возле самовара, баранки достанут, белую сдобную булку, сахар – и наслаждаются жизнью.
- Попозже, деточка, - сказала проводница. – Пока не до чаёв.
Никанор дал Надюшке красный карандаш:
- На, рисуй флаги на кораблях, - сказал он.
Бумажных корабликов Никанор наделал целую флотилию. Девочки играли, разрисовывали кораблики в разные цвета, расставляли на столе каждая свой игрушечный флот. Ваня тоже тянул пухлые ручки к столу.
Марфа достала из продуктовой сумки три пирожка из серой муки, раздала детям. Настя заметила, как Никанор отломил половину от своего пирожка и спрятал в карман. Точно ведь Надюшке отдаст, не зря она так довольно уминает свой.
Ох и пройдоха её старшая дочь! Вот уж кто никогда не останется голодным: всегда выпросит, выменяет, уговорит поделиться с собой вкусным кусочком. Ну и Никанор, конечно, добрая душа, набаловал её девчонок.
Вырастет, кому достанется такой золотой муж? Характером и упорством весь в покойного папу, отца Андрея. Та же внутренняя тяга к справедливости, то же чувство ответственности за тех, кто слабее. Внешностью – в Марфу. До ссылки и пережитого горя она была очень красива. Да и сейчас никуда не делись вразлёт ровные брови, прямой нос, чётко очерченные крупные губы.
Надюшка доела свой пирожок и тяжело вздохнула. Ну конечно! Никанор достал из кармана кусочек и положил в её ладонь.
Надо выбрать момент, когда его не будет рядом и поговорить с дочерью. Пусть не наглеет, Никанор подросток и мальчик, ему надо куда больше еды, чем ей.
Ночью Настя проснулась от холода. Подоткнула одеяло детям: они спали, прижавшись друг к другу и уткнув носы в тощую подушку, накинула сверху своё пальто.
Выглянула в окно. Темно, из-за светомаскировки фонари не горят, только луна немного освещает маленькую станцую. Чёрной глыбой выделяется то ли небольшой вокзал, то ли диспетчерская. Окна плотно завешены, чтобы не пробивался свет, непонятно, есть там люди или здание не используется.
В купе проводницы слабо мерцала лампочка. Проводница спала сидя, положив голову на сложенные на столе руки.
- Что случилось? – она подняла голову, сонно заморгала.
- Можно печку ещё подтопить? - попросила Настя. – Холодно, дети мёрзнут.
Проводница тяжело вздохнула:
- Можно-то оно можно, только вдруг до конечной не хватит? Сколько мы ехать будем, неизвестно, а угля нам никто просто так не отсыплет. Терпите уж, одевайтесь теплее.
Настя вздохнула, пошла к себе. Достала из-под полки валенки, натянула девочкам на ножки. Обутыми спать неудобно, но зато не простудятся.
Поезд тронулся. Настя обняла маленького Ваню и заснула.
Кажется, вагон подпрыгнул на рельсах. Над головой раздался рёв двигателей. Этот звук Настя не перепутает ни с чем – самолёты, их будут бомбить!
Поезд словно наткнулся на невидимую преграду: только что ехал, перестукивали на стыках колёса, чуть покачивался из стороны в сторону вагон. Вдруг заскрежетали тормоза, застонали рельсы, что-то внизу визгливо заскрипело, вагон затрещал и резко остановился.
По проходу, задевая людей и вещи, бежала проводница:
- Выходим, выходим, все из вагона! – орала она. – Все на выход! Скорее! Я все двери открыла!
Люди закричали, засуетились, отталкивая друг друга полезли под полки, доставая вещи.
Первой пришла в себя Марфа.
- Настя, Никанор! Скорее девок одевайте! Настя, платок надень, Никанор, мешок хватай!
Настя торопливо накинула на Ванечку вагонное одеяло – хорошо, что малыш спал полностью одетый, но ещё одно одеяло не повредит. Весна хоть и в разгаре, а ночами холодно, мороз.
Они выскочили из вагона одни из первых. Проводница с площадки передала Насте детей.
- Тётя, у тебя руки холодные! – закричала Надюшка и сунула проводнице в карман свои варежки.
Та не заметила, она уже помогала выходить следующим пассажирам.
Бежали друг за другом, стараясь не отставать. Настя с Ваней и Галей, Никанор с двумя мешками, которые успел ухватить, Марфа с Надюшкой.
Холодный ветер сразу пробрался под одежду, Ванечка на руках заплакал. В предрассветной дымке всё казалось ненастоящим, словно нарисованным.
Поезд остановился в поле: сырая, жёлтая от прошлогодней травы земля, редкий кустарник по обочине, вдалеке темнеет полоса леса. Где здесь прятаться от самолётов?
Проводница выскочила из вагона, помогла выйти испуганно причитающей беременной женщине и опять зашла в вагон.
На ходу обернулась, прокричала всем:
- Бегите! В лес! От вагона бегите!
Рёв двигателей приближался: самолёт заложил крутой вираж, снизился, казалось, пролетел над самой головой. Настя крепче ухватила за руку Галю и побежала в поле.
После первого взрыва заложило уши. Настя споткнулась, упала, увлекая за собой сына, больно ударилась коленом то ли в камень, то ли в мёрзлую кочку. Перекатилась на бок, проверяя, не пострадал ли Ваня. Приподняла голову: Галя была рядом. Девочка села на землю и натянула на уши сбившуюся белую шапочку.
- Ложись! – прокричала Настя дочери.
Бежать дальше не было смысла. Взрывы раздавались то там, то здесь, крупной дрожью тряслась земля. Сверху летели комья и камни, Настя не видела ничего вокруг. Кто-то с криком налетел на неё, Настя едва успела прикрыть собой сына. Зато заметила в стороне дренажную канаву. Вот куда надо спрятаться! Пусть там, наверняка, стоит вода, но всё-таки какое-то укрытие.
Она повернулась к дочери.
Гали не было. Куда она делать? Только что девочка лежала рядом, испуганно вжималась в землю и закрывала ладошками голову. Где она?
Настя приподнялась на колени, но новый взрыв заставил её упасть ничком. Галя? Где Галя? Да когда же это кончится! Где её дочь?
Может быть, она догадалась спрятаться в дренажную канаву? Испугалась и заползла туда, здесь же рядом, несколько метров. Настя схватила сына и ринулась к канаве.
Гали не было.
Самолёт опять снизился, пропорол поле пулеметной очередью. Наверное, у него кончились бомбы, потому что он сделал ещё виток и скрылся за лесом.
Марфа, Никанор и Надюшка уцелели. Настя отдала Марфе сына и пошла искать Галю. Проваливаясь в ледяную грязь, она шла от одного человека к другому и каждого спрашивала:
- Девочку не видели? В белой шапочке, пушистой такой, с помпоном. Пять лет, Галя зовут.
Люди отрицательно качали головами.
- Галя! Галя! – кричала Настя.
Куда она могла деться? Маленькая же совсем, далеко по полю не убежит.
- Галя! Галя, ты где?
Начальник поезда давал распоряжения, проводники заносили раненных в уцелевший вагон, люди жгли костры, чтобы хоть как-то согреться, а Настя продолжала искать Галю.
К вечеру к ней подошла незнакомая проводница:
- Пойдёмте к погибшим, - тихо сказала она.
- Зачем? – не поняла Настя.
- Есть несколько неопознанных, - проводница помолчала, тяжело вздохнула и добавила. – Останки. Пойдёмте, посмотрите.
Настя пошла. Она ни на секунду не верила, что с Галей случилась беда, но пошла.
- Куда? – командир поезда схватил Настю за рукав. – Нечего там смотреть, пусть хоронят. Вон, вещи смотрите, у воронки после взрыва остались.
На гравии лежал рваный чемодан, обугленная большая книга, какая-то непонятная тряпка и коричневая от земли Галина белая шапочка.
Настя взяла шапочку, вывернула на изнанку. Там, где были завязки, изнутри подшита фланель, чтобы шапка не растягивалась. Настя сама подшивала.
Она опустилась на колени, прижала в груди шапочку, завалилась набок и завыла.
Очнулась Настя в машине, на деревянной лавке, зажатая с двух сторон Марфой и Никанором.
- Куда мы едем? – прошептала она.
- На станцию. Там в другой поезд сядем, - тихо ответила Марфа.
Она поёрзала, поудобнее устраиваясь на лавке. Правую ногу Марфа вытянула и старалась не сгибать.
- Что у тебя с ногой?
- Осколком задело. Я сразу и не поняла, потом смотрю – кровь. Ерунда, забинтовали, быстро заживёт. Обними Надю, видишь, она к тебе жмётся.
Настя обняла дочь, та всхлипнула и обхватила холодными ладошками Настину руку.
- Где проводница наша? У неё Надюшкины варежки. Ещё вещей сколько в вагоне осталось, - почему-то вспомнила Настя.
- Нет больше проводницы. И вагона нашего нет.
Марфа обняла Настю, подставила плечо, чтобы той было куда уткнуться.
Станции, куда они ехали, уже не было – её тоже разбомбили. Лишь через неделю замученные женщины и их дети смогли сесть в поезд на Урал.
Настя не оставляла надежды найти Галю. Она верила, что дочь жива. Когда-нибудь же кончится эта проклятая война, и тогда Настя найдёт свою девочку.
Продолжение здесь: