Вернулся «Мастер» из Бельгии домой, а тут и пластинка вышла. Группу пригласили на фирму «Мелодия», выдали одиннадцать авторских, полагающихся по договору экземпляров и по тридцать рублей каждому за участие в записи. Но все были и без того счастливы.
Алик гладил ладонью гладкую поверхность конверта, вдыхал запах свежей полиграфической краски. «Нет, конечно, диск – не повод, чтобы прыгать до потолка, - остудил он свои мысли, - главное – процесс! Но все же как приятно держать пластинку в руках!» Впрочем, поставив диск на проигрыватель, он огорчился, не услышав из колонок того звука, к которому стремился, над которым долго трудился на репетициях и дома, о котором заботился, отрабатывая каждый нюанс, каждое движение, по поводу которого нервничал, сидя под дверями различных худсоветов. Но что он мог поделать? Он всего лишь записал партии бас-гитары, но «мелодийский» звукорежиссер так и не смог создать на этой записи настоящий хэви-металлический саунд. И хотя для традиционного советского уровня эта пластинка являлась настоящим прорывом, но хотелось чего-то большего, тем более что ориентиры существовали.
Андрей Большаков также был разочарован пластинкой. Ему тоже не понравилось то, что сделал «мелодийский» звукорежиссер. Однако Андрей сознавал, что не саунд сейчас главное, намного важнее политическое значение пластинки: «Мастер» реально обходил всех в гонке за зрителем. Ведь вокруг не было ничего, и вдруг появилась виниловая пластинка, на которой записан настоящий «металл», а на обложке изображена «косая» куртка. Поэтому Андрей постарался преодолеть собственное предубеждение по поводу пластинки, тем более что его план удался и пластинка дошла до самых глухих уголков страны, и куда бы наши герои ни приезжали, их везде знали: ведь «Мелодия» продала этот диск тиражом более двух миллионов экземпляров.
Зато Гольденберг был доволен проделанной работой, с «Мастером» ему удалось сделать то, что не получилось с предыдущей группой, с «Араксом», то есть издать диск на «Мелодии». А пластинка – это новый виток популярности, новые фаны на стадионах и во дворцах спорта, новые города, охваченные горячечной лихорадкой по поводу гастролей «Мастера»...
Несмотря на то что звук мог бы быть гораздо лучше, наши герои были рады выходу диска. Теперь можно было войти в любой магазин и обнаружить там свою (!) пластинку. Впрочем, в Москве альбом «Мастера» просто так на полках не лежал; едва новую партию подвозили в какой-либо грампластиночный магазин, как за ним тут же выстраивалась очередь. Не такая длинная, правда, как за импортными лицензиями, но тоже весьма приличная, минут на тридцать нервного ожидания счастья. Теперь и на концертах за автографами фаны подходили не с листочками, вырванными из школьных тетрадок, а с конвертами пластинки, на которых можно было размашисто и с удовольствием расписываться фломастером.
Одним из тех подростков, кто стоял в очереди за пластинкой «Мастера», был Леня Фомин. Он учился в техникуме на Бауманской и домой, в Бабушкино ездил на электричке с Ярославского вокзала, а потому, возвращаясь с занятий, обязательно заглядывал в секцию грампластинок универмага «Московский». Он уже купил здесь лицензионный диск Ингви Мальмстина, а потому ждал новых чудес. И наконец, дождался. Целый час, переминаясь с ноги на ногу и нетерпеливо вытягивая шею, чтобы разглядеть никак не приближающийся прилавок, Леня простоял в очереди, но все-таки стал обладателем вожделенной пластинки.
Добралась пластинка и до Петрозаводска, до Андрея Крустера, который дослужился там уже до заместителя директора филармонии. Эта должность была его целью: Андрей хотел выйти в «большие» начальники, чтобы в отдельно взятой филармонии создать рай для рок-музыкантов. Первую часть программы, которую он сам себе определил, ему удалось выполнить, но вторая часть с наступлением «перестройки» и «гласности» вдруг перестала быть актуальной: оковы «литовок» спали сами собой и музыканты промаршировали по этим уже ненужным бумажкам победным маршем.
Успех «Мастера» для Крустера уже не был в диковинку. На недавнем худсовете, где тарифицировали группы петрозаводской филармонии, один из членов комиссии ехидно заметил по поводу репертуара местного вокально-инструментального ансамбля: «Ну, что вы скукотищу-то развели! Послушайте-ка группу «Мастер»! Вот как играть надобно!» Сердце Крустера тогда преисполнилось гордостью за своих друзей. А сейчас, вертя пластинку «Мастера» в руках, Андрей вдруг почувствовал, как заныло в груди, и ему вдруг захотелось круто изменить свою жизнь. Вскоре он уволился из Карельской филармонии и вернулся в Москву. «Мастер» был на гастролях, сидеть дома, ничего не делая, было скучно, и Андрей принялся обзванивать друзей, интересуясь, нет ли какой-нибудь завалящей работы. Так Андрей дозвонился до Миши Павлова, который предложил ему пойти работать в музыкальный кооператив директором группы «Андрей Рублев», вскоре он уже ехал в турне с новыми друзьями...
Принесли альбом «Мастера» и Виктору Яковлевичу Векштейну. Оставшись один и запретив кому-либо себя беспокоить, продюсер прослушал альбом, ни на что не прерываясь, от начала и до конца.
- А играют-то круто! – сказал он, когда музыка окончилась, а игла проигрывателя, издав щелчок, подскочила и повисла в воздухе.
Придя в студию, Векштейн в сердцах наорал на своих музыкантов:
- Ну, а вы-то так сможете?!
И, сунув пластинку в руки растерявшемуся Холстинину, зашагал прочь, злобно стуча каблуками...
Вообще-то он был не прав. «Арии» вовсе не нужно было играть так же быстро и агрессивно, как «Мастер». Стараниями Холстинина у группы сложился свой, совершенно особенный и отличный от других отечественных хэви-металлических команд мелодический стиль. Поэтесса Маргарита Пушкина создала новый пантеон «арийских» героев, у группы уже появились свои хиты, никак не связанные с прошлой историей, - «Улица Роз» и «Баллада о древнерусском воине». Казалось бы, «Арии» и «Мастеру» делить было уже нечего, но невзначай оброненная Векштейном реплика говорила о том, что старые раны еще саднили.
Те музыканты, что остались в «Арии», да и новые ребята, заменившие ушедших, буквально кожей ощущали конкуренцию и желали только одного: быть лучше!
С оглядкой на «Арию» работали и музыканты «Мастера». Андрей Большаков, правда, требовал от своих ребят, чтобы они забыли и про «Арию», и про «Круиз», и про другие хэви-металлические составы, которые вышли в тот период на большую сцену и жаждали отобрать у «Мастера» первенство среди поклонников. «Забудьте про всех! – не уставал повторять Большаков. - Вы должны существовать в замкнутом пространстве: только мы, только «Мастер». Это очень важно для внутреннего психологического климата. Чтобы не относительное было существование, а абсолютное: мы сами по себе. Какими мы станем, такими нас публика и будет с ними сравнивать. Если мы ушли не зря и если мы чего-то достойны, то люди скажут: «Это круто!». А если мы будем бить себя в грудь, а люди видят, что это не круто, значит, мы ничего не стоим». Сам же Андрей всегда внимательно следил за тем, что происходит в «Арии»: ему это было важно знать для разработки политики: ход «Арии» - ход «Мастера». Тем не менее, он никогда не подавал вида, что его это интересовало. Однако когда «доброжелатели» передали Большакову слова Векштейна, сказанные по поводу пластинки «Мастера», он был доволен: он почувствовал, что это пусть маленькая, но настоящая победа.