Ахмад Хан проснулся еще до восхода солнца. Настроение его было прекрасным.
«Аллах посылает мне удачу.» - думал он.
«Все мои запланированные дела ждал успех, все получилось, ну или почти все.» - вспомнив, что журналистов не удалось захватить, он махнул рукой, ведь главное они смогли забрать груз, а он в этот раз был очень большой.
Ахмад Хан тихонько заплясал «Лязги».
Сзади послышался шорох. Ахмад Хан резко остановился и вытащил кинжал. Оман испуганно отступил назад.
«Это ты?» - увидев Омана выдохнул Ахмад Хан, «Вечно крадёшься, что за манера?!»
Оман молча пожал плечами.
«Какие новости?» - Ахмад Хан убрал обратно кинжал.
«Через два дня Селим приедет за партией оружия.» - снял с шеи платок Оман.
«Отлично, значит ждем.» - Ахмад Хан довольно потянулся.
Вдруг на груди у Омана что-то блеснуло.
«Что это у тебя?» - показав на грудь спросил Ахмад Хан.
Оман опустил глаза.
«Покажи»
Оман снял с груди кулон, и протянул Ахмад Хану. На огромной ладони Омана лежал золотой кулон в виде сердечка.
«Что за детский сад? Ты что женщина?! Откуда это у тебя?» - Ахмад Хан посмотрел на Омана.
Оман, не поднимая глаз, потоптался и тихо ответил: «Это для Амины. Сегодня отец привезет ее сюда. Хочу подарить ей перед свадьбой»
Ахмад Хан засмеялся.
«О, Аллах, никогда бы не подумал, что ты умеешь любить. Или это просто блажь?»
«Что Вы, я люблю её, как только может любить мужчина женщину.»
«Ладно, иди.» - махнул рукой Ахмад Хан.
Оман вышел.
***
Белая сверкающая ванна, он снова маленький. Отец купает его, вытирает и на руках несет на кухню, где мама напекла пирожки с капустой, и заварила ароматный индийский чай. Он сидит на мягком стуле, и уплетает, еще теплые пирожки, запивая их сладким горячим чаем. А родители, улыбаясь смотрят на него.
Сон прервался. Игорь пришел в себя и почувствовал вкус крови во рту.
«Где я?» - пронеслось у него в голове. Все тело болело. В ушах стоял звон, словно он побывал внутри колокола. Было темно и сыро. Игорь пошевелился, вроде живой. Попытался встать, не получилось, сил не было. Рядом кто-то застонал.
«Кто здесь?» - тихо спросил Литейный.
«Егоркин, товарищ капитан.» - донеслось из темноты.
«Егоркин, из второй роты?»
«Так точно»
«Ты здесь один? Не вижу ни фига» - вглядывался в темноту Литейный.
«Нас здесь четверо» - подошел ближе Егоркин.
«Давно мы здесь?» - Литейному хотелось пить.
«Не знаю точно, но мне кажется сутки» - Егоркин сел рядом.
«Все живы?» - с надеждой спросил Игорь.
«Пока все живы, ранены только» - вздохнул солдат.
«Егоркин, как твое имя?»
«Владимир» - смущенно ответил Егоркин.
«А я Игорь Семёнович» -
«А я знаю, товарищ капитан» - улыбнулся Володя.
«А откуда ты, ах да…» - улыбнулся Игорь, и тут же на его лице отразилась гримаса боли.
«Черт, пить охота, во рту пересохло»
«Ага, я весь день хочу, раньше всех очнулся»
Литейному стало стыдно за его слабость.
«Как там ребята?»
«Без сознания, может и не придут в себя. Врач им нужен, только где его взять.» - прошептал Егоркин.
«Как же мы сюда попали, Володя?» - задумчиво спросил Игорь, «Ничего не помню»
«Контузило нас, я так понимаю, уж я бы им живым не дался бы. Помню, как по БМП из гранатомета стрелять начали. Сначала в Ваш, потом во второй, потом видимо в наш, но я этого уже не видел. Видимо остальных ребят положили, раз нас всего четверо.» - потер голову Володя.
«Груз взяли?»
«Думаю, да. Радовались сегодня они, очень»
Игорю было страшно, он понимал, что это конец. «Ну почему он сразу не погиб, почему выжил?!» - думал Литейный про себя, «Неужели все погибли?! И как там Глеб, выжил или нет?! Если выжил знает ли про его ситуацию. Интересно, чтобы он сказал, если бы был на моем месте?!»
Игорь вспомнил, как они спасали журналистов, когда на них напали моджахеды. Махнов побежал к горящему БМП, в котором были раненные, чтобы отогнать машину в район аэродрома. Литейный хотел остановить его, но понимал, что это бесполезно. Остальные БМП летели со скоростью 70 км в час, им необходимо было прорваться к аэродрому, не потеряв журналистов, поэтому БМП Махнова потеряли из виду. Все считали, что Махнов погиб: либо снова подбили из гранатомета, либо задохнулся от дыма. Через 20 минут после прибытия на аэродром, когда Игорь докладывал о засаде начальнику аэродрома, по рации передали, что прямо на поле несется горящий БМП. Литейный, забыв про устав, заорал во весь голос, что это Махнов везет раненных бойцов. БМП остановилась недалеко от взлетной полосы. Теряя сознание, Глеб успел нажать на тормоз. Его срочно увезли в госпиталь, Игорь так и не узнал, жив Глеб или нет. За то он навсегда запомнил, полные слез и ужаса, глаза Любы, которая не хотела лететь, узнав, что Глеб потерялся, управляя горящим автомобилем.
«Да, вот так Глеб, закончились наши жизни» -подумал Игорь, мысленно обращаясь к Махнову.
***
Уже несколько дней Люба не выходила из своей комнаты. Она все время плакала, думая о Глебе. Ей не хотелось верить, что он погиб. Люба думала, что перед вылетом, прощаясь отдаст Глебу письмо, в котором она написала, что любит его, и хочет чтобы он был рядом с ней, что с Алексеем её ничего не связывает, кроме сочувствия, но судьба распорядилась так, что Люба не только не отдала письмо, но и не знала жив ее любимый или нет.
В столовой, за огромным столом из красного дерева, сидел с газетой высокий статный мужчина. Возле него стояла пожилая экономка с фарфоровым чайником в руках.
«Наливать, Вячеслав Семенович?» - спросила она
«Да, Варвара, наливай. Что-то Анжела Олеговна задерживается?»
Дверь открылась, в комнату вошла шикарная, для своих лет, женщина. Она была расстроена.
«Ты опять всю ночь не спала? Анжела, так нельзя, у тебя будет нервный срыв, ты должна отдыхать» - мужчина заботливо посмотрел на жену.
«Нервный срыв может случиться у нашей дочери, она уже неделю ничего не ест, и не выходит из комнаты, только плачет» - женщина мяла в руках ажурную салфетку, «Я никогда её такой не видела, понимаешь, Слава»
«Анжела, это нормально, её только что вырвали из рук моджахедов, у нее стресс. Она по-твоему должна петь и танцевать?!»
«Слава, поговори с ней, мне она ничего не рассказывает. Спрашиваю, что случилось, в ответ: ничего мама, а у самой слезы непрерывно льются» - промокнула влажные глаза салфеткой Анжела Олеговна.
«Хорошо, хорошо, дорогая, только успокойся, а то мы вместо квартиры в озере плавать станем, как утки» - попытался пошутить Вячеслав Семенович.
«ты права, что-то тут не так, пойду попытаюсь узнать»
Отец Любы встал из-за стола и вышел из столовой комнаты.
«Любонька, можно войти? Я хочу поговорить с тобой»
За дверью было тихо. Мужчина аккуратно толкнул дверь, она открылась. Люба лежала на огромной белой кровати, обняв подушку. Она спала. На ее измученном лице, даже во сне, читалась тревога. Отец еле слышно подошел к кровати, нежно погладил Любу по голове и повернулся, чтобы уйти. Неожиданно Люба взяла его за руку и открыла глаза:
«Папа, папочка, не уходи»
Люба свернулась комочком, возле севшего рядом с ней отца, и тихо заплакала.
«Девочка моя, красавица, умница, что же с тобой происходит? Расскажи, может я смогу тебе помочь» - отец обнял Любу, как в детстве, она положила голову ему на колени.
«Нет папа, ты не сможешь мне помочь» - еще громче зарыдала девушка.
«Мне никто не сможет помочь!».
Вячеслав Семенович не мог смотреть на слезы дочери, ему было горько.
«Так, ну ка Шолохова Любовь Вячеславовна, встань и немедленно возьми себя в руки!!!» - резко скомандовал отец.
От неожиданности Люба встала и замолчала. Так резко отец никогда не разговаривал с ней.
«Вот так, молодец! А теперь умойся, переоденься и иди завтракать. За завтраком мы обсудим, что тебя беспокоит. Тебе ясно?»
Люба кивнула. Вячеслав Семенович вышел. Он старался держать себя в руках. Ему очень хотелось пожалеть Любу, но он понял, что именно сейчас нужно стать строгим отцом, иначе опять слезы. Через 30 минут они сидели за столом. Только Люба и он.
«Успокоилась?» - протянул блюдо с ватрушками дочери отец. «Скушай ватрушечку, Варвара специально для тебя напекла.»
«Успокоилась.» - взяв теплую ватрушку ответила Люба.
«Рассказывай, что тревожит тебя? Если хочешь, давай сходим к врачу? Если что-то болит.»
«Спасибо, пап, не надо. У меня ничего не болит.»
«Что же тогда?»
Люба молча смотрела в чашку с кофе, и крошила ватрушку на салфетку.
«Послушай, малыш, ты же всегда в детстве доверяла мне, рассказывала тайны, которые даже мама не знала, почему ты сейчас молчишь? Может я грубо говорил сейчас с тобой, но это для того, чтобы ты взяла себя в руки. Ты ведь всегда была сильная, смелая, дерзкая, а сейчас похожа на размазню. Прости, если обидел.»
Люба взяла отца за руку.
«Что ты папа, разве я могу обижаться на тебя?! Я же люблю тебя! Ты самый лучший в мире! Просто понимаешь, вроде, как и рассказывать особо не о чем.»
«Как это? Ты несколько дней сама на себя не похожа, а рассказывать не о чем?!»
«Ну…, просто мне неизвестна судьба одного человека, и я очень волнуюсь. А узнать о нем не представляет возможности. В общем, ну это как-то для вас с мамой не важно, вот я и не хотела расстраивать.» - говорила Люба все тише и тише.
Вячеслав Семенович нежно взял дочь за щеки, посмотрел ей в глаза и спросил:
«Любонька, ты влюбилась?»
Люба залилась краской. Ей было неловко говорить о своих чувствах к Глебу, пусть даже отцу.
«Батюшки мои, моя маленькая девочка наконец-то влюбилась!» - отец обнял ее.
«Кто же он? Где он?»
На глазах у девушки снова заблестели слезы, но она их быстро смахнула.
«Этого я как раз и не знаю. Он остался там, в Афгане. И я не знаю, жив он или нет. Мы попали в засаду, его БМП прикрывало нас. Машина горела, и Глеб отстал. На момент отлета никто ничего не знал о нем.»
«Давай-ка, подробнее.» - достал свой рабочий блокнот отец.
Люба рассказала отцу все, как было. Рассказ дочери очень впечатлил его. Вячеслав Семенович был рад, что его дочь выбрала настоящего мужчину, который мог бы защитить её. Он предвзято относился к ухажёрам Любы, для него они были «зелёными» слюнтяями, кичившимися деньгами и положением родителей. Как правило, сами они ничего из себя не представляли. Дочери был нужен не такой мужчина. Хоть Вячеслав Семенович никогда не видел Глеба, но точно был уверен, что он ему понравится.
«Я помогу тебе, девочка моя! У меня есть один знакомый генерал, позвоню ему сейчас.»
Люба не могла поверить:
«Папочка, ты правда можешь узнать?!»
«Думаю, что да! Я же должен сделать так, чтобы девочка снова улыбалась.»
Отец ушел в кабинет. Люба осталась ждать. Только сейчас она поняла, как голодна. Она схватила две Варварины ватрушки и стала жадно поочередно кусать их.
***
Анискин попал в военный госпиталь имении А.А. Вишневского в Красногорске. Его очень хорошо лечили, врач попался молодой и весёлый. Вылечим тебя, говорит, быстро. Не надейся тут долго прохлаждаться. Алексей и не собирался долго лежать, рана заживала, он почти хорошо себя чувствовал. Огорчало его лишь одно, отсутствие Любы в его жизни. Она так ни разу не пришла к нему в госпиталь. Анискин понимал, что всё произошедшее с ними очень сильно повлияло на девичью психику, но все равно ждал её каждый день, ведь она обещала прийти.
«Вдруг что-то случилось?!» - волновался он. «Вот выпишусь, и сразу поеду к Любе.
***
«Егоркин, ты живой?»
«Да, товарищ капитан.»
«Как ребята?»
«Плохо, товарищ капитан.»
«Чёрт!»
Литейный психовал, но что он мог сделать сейчас, как он мог помочь ребятам?!
«Воды мало, товарищ капитан. Смачиваю губы ребятам, но боюсь на долго не хватит.» - Володя намочил кусок своей майки, и обтер по очереди раненных товарищей.
«Значит мы не пьём, экономим! Эти твари, как мне кажется, не собираются пополнять наши запасы воды.» - прохрипел Игорь.
Мимо решетчатого окна прошел афганец.
«Эй, официант! Прими заказ!» - щёлкнув пальцами крикнул Литейный.
«Что Вы делаете?» - испуганно зашептал Егоркин.
«Да ладно, они все рано ни фига не понимают по-нашему.» - скривился в улыбке Игорь.
Дверь открылась, вошел проходивший мимо окна моджахед.
«Ну, шакал, чего звал? Официант говоришь? Сейчас вместе посмеёмся!» - с небольшим акцентом по-русски сказал афганец, и двинулся в сторону Литейного.
Игорь открыл глаза. Володя протирал его лицо мокрой майкой.
«Наконец-то товарищ капитан, а я уже испугался, что он забил Вас до смерти.»
«Не дождутся!» - тихо произнес Игорь. Двигаться он не мог, все тело болело.
«Вот тварь, по-русски говорит!» - злился Литейный.
«Наёмников много у них, таджиков, туркменов, узбеков, вот они и учат их нашему языку» - ответил Володя, прикладывая ко лбу командира холодный компресс.