Сейчас то я понимаю, под старость лет, что судьба бросала меня в крайности. А всему виной- тяга к природе. Страсть к охоте. Кони, собаки да огнестрельное оружие...Ну ещё женщины...А про своих- то ребятишек и говорить нечего.
И вот по воле судьбы пасу я двухгодовалых быков... Двести сорок голов сразу. Когда им год исполняется, их кастрируют, чтоб спокойней были и вес нагуливали. А его, бычка, свалить надо и связать, лежащего. Так вот Пашка один справлялся. Остальные по двое- трое воевали, пытаясь уложить очередного строптивого...
Напарниками то у него в лесу отец с сыном. Дед- охотник, как звал его Пашка. Тот, бывало, быков вечером бросит и на солонец...
Это на берёзе до темноты кромешной сидеть и ждать. И зачастую зря. А быки успевают разбредаться.
Давайте, говорит, их по двое пасти....
Вот двое с сыном и пасите- отвечает ему Пашка.
И вот они крутят шесть дней с бичами-это кнут такой, из ремней- чтобы отставшего подстегнуть...
А есть три способа пастьбы- искать, пасти и заворачивать...
Так вот приедет Пашка в урочище Сорокино- деревня раньше была. Один дом остался. Да кресты на заброшенном кладбище невдалеке. Залез Пашка на крышу и белой краской большими буквами написал:
Скотникам советским слава!
Чтобы из космоса читали, назло американцам. Которых ненавидел ещё с армии.
В этом доме он трое суток, приезжая только на ночь. Для каждого там кровать. Даст с собой ему мама сухофруктов. Наберёт он десять -а они не плесневели и не черствели-килограммовых булок хлеба и ест он его вечером со сваренным компотом. Утром по темну ягодки доест и коня искать- седлать. Один он у него- Чалый. У остальных у всех по два- на одном в телеге домой, минуя двадцать пять бродов, на другом -пасти. Если Пашка бросит повод на землю- тот и не уходит никуда. Приучен, как объезжен был, всему его сметливым хозяином. По темну позовёт его:
Чалый, Чалый! Тот заржёт тихонько- любит хозяина...Когда Пашка уехал в горы зоотехником работать- всегда у Пашкиного дома его находили- прибегал отовсюду...
И вот едет он на нём, посвистывает на быков- они , приученные за неделю к свисту кнутов- послушно бегут к основной массе.
Пустит Пашка их по дремучему лесу, по косогору горы. А сам сверху едет, сбивает шустрых вниз своим свистом. Потом уедет вперёд и ждёт. Вот сначала боржовник зашевелится, потом из растущих выше быков зонтичных растений показываются головы. Ну что, набегались? Спрашивает их Пашка. Разворачивает идущих впереди и пускает их назад. Никогда он задних не подгонял. Так шустрые за день набегались, а отстающие наелись. Сгонит их в обед к ручью, чтоб напились. Закрутит кругом, они и стоят плотной массой. Пока Пашке не надоест и он их не разгонит, чтоб шли щипать травку.
Так вот однажды он лёг на дорогу под большими берёзами, подстелив фуфайку.
В голове стали слагаться рифмы:
Фуфайка мне кровать... дорога- дом родной...
Замученный судьбой, прилёг я отдыхать...
Но уснуть то не удалось-почувствовал Пашка, как по кисти одной из его рук, сложенных на животе, ползёт клещ. Волоски на руке шевелятся от ползущего клеща и раздражение идёт по нервам в центр, к голове. Снял его Пашка двумя пальцами другой руки, скатал того в трубочку словно нитку и отбросил. Успокоился вроде, а по этому же месту- чувствует- другой ползёт. Этого постигла та же участь. Но Пашка стал наблюдать- как же это им удаётся-а они падали на одно и то же место .Видно, чувствовали, как идёт кровь по венам его натруженных рук. Такое было ощущение, что у Пашки плюс- а у них минус- вот они и примагничивались на оголённый участок тела.
Кстати, за счёт статистического электричества пчёлы пыльцу собирают- она просто прилипает к брюшку и им остаётся только скатывать её комочками в корзинки на задних лапках.
И вот грузит Пашка брёвна сосновые на телегу и едет ему смена, отдохнувшая за три дня, что он пас.
Где быки- спрашивают.
Ну вот тут и стойте- сейчас сгоню, прибегут, а вы считайте. Все ли, нет ли.
Заехал Пашка на гриву. На своём Чалом, где быки лежали, обдуваемые ветерком. Отвязал из тороков плащ, подкрался, оставив коня.
Как плащом тряхнул!.
Быки от неожиданного щебарчанья плаща вскочили и бежать под крутую гору, только хвосты задрали. Где уж тут на коне то спуститься, даже с подфеей и нагрудником на седле.
Объехал по косогору, быки уж на тырле все собрались.
Пашке- то что их считать- он всех походячих по морде запомнил. Сразу чувствует, если даже одного нет. Стадо не полным кажется.
Запрёг чалого в телегу:
Пасите, не теряйте.
И уехал. Дорога в гору в две колеи. Конь упирается, везёт брёвна, обозначенные в сухостое лесником. Краевым дядей Колей.
Баню Пашка срубить решил, вот и выписал лес.
Пауты вьются, садятся коню на спину. Хлещет их Пашка вожжами, вся спина уж красная. Остановился, сорвал листьев боржовника, или пучки, как называют. Но это не борщевик Сосновского, который ядовит и зовут в простонародье Дягилем.
И вот что удивительно- больше ни один паут на спину к лошади не сел.
Взял в будущем Пашка этот приём на вооружение.
Дорога круто вниз, Пашка в одно колесо палку засунул- чтоб тормозило, не крутилось. А внизу- пасека.
А там друг Генка. Тары- бары растабары- коню то ведь тоже надо отдохнуть.
А медовуха сладенькая и пить приятно... Зашёл Пашка в дом- решил воды из чайника попить, да не сразу распознал, что там тоже медовуха...
Очнулся он, лежащим на брёвнах на возу. Конь на мосту остановился, пить хотел журчащую там водичку. Камаз сзади стоял, водитель сигналил и разбудил спящего на возу Пашку.
Приехал домой, пустил коня воды из речки попить , спутал. Брёвна разгрузил да спать лёг. А утром, проснувшись, обнаружил тринадцать присосавшихся клещей...Один в пупу, его Пашка оторвать не мог, а в хирургии добрая санитарка стала выколупывать его скальпелем...
Дома так то я бы и сам смог...
Свалила его под вечер температура- он как раз к маме приехал... Приехала скорая:
Осенью прививку от клеща делал?
Нет, не делал.
Ну а я что тогда могу...
И провалялся Пашка три дня, на местах укусов шкура кое-где слезла...
Так он на всю жизнь получил прививку от клеща и этих гадов всегда чувствовал и вовремя вырывал- и нынче одного, на боку после бани...