Женщины шли, всё дальше углубляясь в лес. На предложение Аглаи помочь нести корзину с выжатым бельём, Архелая отказалась, сказав, что свою ношу несёт всегда сама, ни на кого не переваливает...
Наконец лес расступился и на небольшой полянке показался старенький дом Архелаи: ей благодарные люди хотели срубить новый, уговаривали монахиню переехать жить туда: этот стал совсем никудышным. Но Архелая отказалась, сославшись на то, что может домишко пока послужить, и на её век хватит. А вот как придёт её смена - вот тут может быть у реки и побольше дом можно будет срубить, так как человек много страждущих будет принимать, будут люди гостить, да семьями, обучаясь слову и страху Божьему. На сим и договорились: перестали люди уговаривать монахиню на новый дом, отремонтировали старую избу, дверь на новые петли навесили (старые были вырваны с корнями), да окна вновь застеклили. Но, видя состояние старой избы, призадумались: на что намекает Архелая? Неужто скоро уйдёт от них?...
Зашли в дом, Архелая пригласила спутницу к столу. В комнате кроме них была ещё старая бабушка со злыми глазами и маленькими коричневыми выросшими рогами на лбу. Она так же была привязана за пояс к полатям, потому как вела себя беспокойно, угрожала монахине, пыталась наброситься на неё с кулаками и периодически плевалась.
-Матушка Архелая, а это кто? - спросила Аглая монахиню.
-Привезли вот бабулю из города. Всю жизнь партийный работник, коммунистка, атеистка. Зашла как-то к соседке по квартире, поссорились, разругались, ну и возьми, да и смахни икону со стола. Пришла домой - и слегла. Ночью - температура, а врачи не знают причину. Неделю в больнице лежала, бредила, а потом на лбу рога стали пробиваться. Врачи их пробовали удалять - опять растут. Да и баба Нюра совсем разум потеряла: бесится, лезет драться, плюётся. Перевели её в психлечебницу, там лечили. Пока один из фельдшеров не обратил внимание на рога и не посоветовал обратиться ко мне. Я вначале им отказала: грех это большой, кощунство - швырнуть икону. Родственники на коленях три дня упрашивали, от дома не отходили, каялись. Так и жили три дня в палатках вместе с бесноватой бабушкой тут рядом с домом. Я выйду во двор - стоят на коленях, прощение у Бога просят...
И сказал мне Господь, что простит их семью. Пусть сходят в храм на исповедь и покаются. Оставили мне бабу Нюру, вот, воюю тут с ней...
-Ничего ты не воюешь... - шипела баба Нюра, буравя её чёрными как угольки глазками. - Ишь, нашлась тут, молитвенница... Все твои молитвы чёрту на смех, посмешище! Всё равно все сдохнут, и ты тоже! - закричала она, указав перстом на Аглаю.
-Уймись, уймись, - отмахивалась от неё Архелая, разливая чай, - много вас тут, угрожальщиков.
-И ты, Архелая, к нам в ад пойдёшь! Думаешь: спасёшься? В преисподню спустишься, Хозяин так сказал! - извивалась на полу, корча страшные рожи, бабулька с рожками во лбу.
-Передай своему Хозяину. - парировала монахиня, - что не ему решать. А куда Богу угодно - туда я и пойду.
-Ууууу! - злилась с досады баба Нюра, потрясая в воздухе кулаками, - мало вас вешали и сажали!
-Мало, мало, - уже практически не обращая на неё внимания, ответила Архелая, и, допив чай, вышла на улицу. Следом, перекусив, к ней вышла поражённая всем увиденным Аглая.
-Матушка Архелая, - обратилась испуганная гостья. - а это она сама говорит, или живёт в ней кто?...
-Нет, это я с лукавым всё беседую. Увещевает он меня бросить за неё молиться.
-А рога?... Отпадут?...
-Со временем. - улыбнулась Архелая, - ты мне скажи: когда ты от меня в путь пойдёшь? Сейчас скоро темнеть начнёт, думаю, надо тебе остаться здесь на ночь. Не успеешь ты засветло выйти на дорогу до дома.
-Да, я, видимо, останусь,- согласилась путница.
-Тяжело сейчас твоей племяннице. И мать ведь за неё не молится... Видно, придётся тебе за двоих...
Когда навещать её пойдёшь - привези халат домашний с вшитым в ворот крестиком. - начала Архелая. А в карман вшей "Живый в помощи". Знаешь такую молитву?
-Нет... - призналась Аглая.
-С докторами не спорь. Уж если её уложили - пусть пройдёт весь курс... А вы с матерью пока время не теряйте, закажите в храме сорокоуст за здравие. Молитвослов читайте, молитвы утренние и вечерние. К причастию сходите, на исповедь. Придёт она в себя - и её отведёте. А пока акафисты читай, святым угодникам. Чтобы святые тоже за неё молились. Одна я не справлюсь...
-А придёт она в себя?... - с робкой надеждой переспросила Аглая.
Монахиня посмотрела на неё, словно размышляя о чём-то, и, ничего не сказала. Добавила только:
-Просите, и дано будет...
Близилась ночь. Монахиня закрыла дверь под проклятья бабы Нюры, зажгла свечу, положила на горящий уголёк кусочек ладана и стала на молитву. Баба Нюра начала противно кашлять и ругаться.
-Растопила тут своё дерьмо, дышать нечем. Думает: выпросит Нюрку у Бога. А Нюрка уже давно наша! Зря стараешься! Загублю её, суку, в преисподней! Сдохнет! Сдохнет! - кричала бабуля, мечась возле лавки с почерневшим от злобы лицом и чёрными злыми хитрыми уголёчками глаз.
Монахиня продолжала молиться. Аглая хотела было тоже встать на молитву, но её очень клонило в сон. Сказывалась бессонная ночь накануне. И она так постепенно, под монотонный голос монахини и шипение одержимой старушки провалилась в сон...
Ей приснилась деревня матери. Как они с младшей сестрой сидят в саду и смотрят за ограду. Цветёт яблоня, жужжат пчёлы в цветах на клумбе, на голубом небе лёгкие белые перистые облака...
Вдруг из за угла конвой ведёт человека... Грубые окрики слышны издалека, дуло ружей упираются в спину. Аглая с Феодорой пригляделись - а это какие-то страшные, безобразные стражники, пинают и гонят мимо их забора со связанными за спиной руками испуганную и растерянную Настю... Девушка беспомощно озирается, но даже не знает, где и у кого искать спасения. Она замедлила было у забора родственников шаг, но тут же получила прикладом ружья в спину и побежала дальше. Женщины так и продолжали сидеть в оцепенении в беседке...
И только когда Настя совершенно скрылась из вида - с Аглаи сошло оцепенение. Ей стало безумно жаль племянницу и она начала бегать вдоль забора, не понимая, куда увели Настю и что теперь делать... Феодора же продолжала пить чай в беседке, находясь словно в каком-то наваждении. Она брала сушки из вазочки, хрустела ими, запивая чаем, и весело перекидывалась шутками с соседом через дорогу. Аглая пригляделась, и увидела, что из окна дома Захара на неё смотрит тот чёрный человек с длинными руками и острыми когтями, что душил её накануне. Он просто въедался в неё страшным безумным взглядом из окна... Аглая услышала сзади истошный крик и обернулась...
