Старейшим из провинциальных учреждений следует назвать исправительный дом Тапиау. Он располагался в бывшем орденском замке Тевтонских Рыцарей, отделенный от города реками Прегелем (Преголей) и Дайме (Дейма). Крепость, несколько раз перестраивавшаяся в течение XIX века, согласно распоряжению короля Фридриха Вильгельма II стала в 1792 году домом призрения убогих. Передача крепости прусским сословиям последовала в 1794 году. Вскоре, однако, в ней был учрежден коррекционно-исправительный дом для бродяг, нищих, сутенеров и публичных женщин. Отсюда пословица: «Кто слишком рискует – попадает в Тапиау» («Wer zuviel wagt, kommt nach Tapiau»). Заключенные должны были исправленными быть выведены на упорядоченный жизненный путь. Должны были! К сожалению, не всегда с ожидаемым успехом.
В замке, массивном каменном строении с каменными стенами толщиной более метра, в бывших рыцарских комнатах находились спальные заключенных, а также типография для канцелярских нужд провинциальной администрации, мастерская по поклейке пакетов[1] и фабрика по производству керамической плитки. Когда в мощной стене фабричного цеха прорубали окно, то наткнулись на узкое темное помещение. В таких мрачных темницах в прежние времена якобы замуровывали неугодных современников. То, что человеческие останки не были обнаружены, опровергло эту легенду. В жутких темных подвальных помещениях хранились складские запасы. В самом замке в позднейшее время было построено высокое здание из красного кирпича с высокими церковными окнами, в котором расположилась церковь исправительного дома. На заднем дворе замка располагалось длинное здание, видимо, бывшая конюшня. От нее в имение Клайнхоф должен был вести подземный ход, пролегавший под Прегелем. Перед II Мировой войной эта конюшня была снесена. В возведенном на фундаменте бывшего форбурга (передового замка) административном здании, также с мощными стенами, расположенном фасадом к Дайме, были устроены канцелярские помещения, квартиры директора исправительного дома, домового священника и некоторых служащих. Через комплекс форбурга когда-то проходила дорога через Дайме к орденской крепости. Женский корпус и здание мастерских были построены позднее. В Надзорном доме, также называемом Крепкий дом, размещались склонные к насилию душевнобольные (убийцы, преступники, совершившие иные тяжкие деяния), содержались они, как правило, пожизненно. За этими преступниками надзирали один старший санитар и несколько обычных санитаров.
В здании мастерских располагались столярная мастерская, кузница, обувная мастерская, ткацкое производство. В западном крыле административного здания были оборудованы лазарет и камеры для заключенных мужского пола. В здании, выходившем фасадом на Вокзальную улицу (Bahnhofstraße)находились машинное отделение, паровая мельница, работавшая на большую часть провинциальных учреждений, пекарня, прачечная, обслуживавшая как сам исправительный дом, так и психиатрическую больницу для неизлечимо больных, и училище садоводства. Также в этом здании располагалась кухня. Камерный корпус женского отделения располагался рядом с замком, по одной линии с ним располагался жилой дом для женщин – служащих исправительного дома. До 1902 года еще существовало отделение призрения бедных и убогих, размещавшееся в трех зданиях восточнее училища садоводства и ставшее базой для создания Третьей психиатрической больницы для неизлечимо больных провинции Восточная Пруссия.
Первым руководителем исправительного дома был директор Арендт. В его время, как сообщали старые служащие, это учреждение было очень сильно переполнено. Во время директорства Арендта многие исправительно-заключенные работали в качестве подсобной силы в канцеляриях, чем они и пользовались для изготовления печатей учреждений и выправления освобождающимся заключенным наилучших свидетельств и рекомендаций. Преемником Арендта стал директор Войгт, приказавший обращаться к нему «господин ротмистр» и введший после своего вступления в должность в 80-е годы XIX века строгую военную дисциплину. Следствием этого было то, что молодые заключенные, познакомившиеся с новым режимом, после своего освобождения исчезали из провинции.
Перед I Мировой войной в исправительном доме содержались около 300 мужчин и около 30 женщин. Кроме того, существовало еще отделение для поднадзорных воспитанников, в котором содержались юноши в возрасте от 15 до 20 лет; они еще до I Мировой войны были переведены в специализированные воспитательные учреждения для подростков. За какие-либо проступки заключенные как мужского, так и женского пола наказывались арестом, молодые воспитанники подвергались телесным наказаниям. Срок заключения для исправительно-заключенных как мужского, так и женского пола составлял в случае доставки в первый раз 6 месяцев, но при неудовлетворительном поведении в заключении он мог быть пролонгирован до двух лет. Рецидивисты заключались на срок от 8 месяцев до двух лет. Многие из заключенных становились «завсегдатаями» исправительного учреждения, то есть только лишь они оказывались на свободе, как снова их доставляли обратно. Таким образом, случалось, что какая-либо работа, начатая освобождающимся арестантом, стояла, пока человек, ее начавший, не доставлялся обратно, что и происходило через несколько недель.
Как уже упоминалось, служба и порядок в учреждении были организованы строго по военному, служба у сотрудников, особенно из числа надзирателей, была, таким образом, незавидная. Сложной задачей было обращаться с этой все прокутившей и опустившейся публикой, потерявшей свой невеликий рассудок благодаря алкоголю и распутной жизни.
В случае, если не было возможности обеспечить заключенных работой в самом исправительном заведении, из них составлялись бригады, каждая под надзором одного надзирателя, которые отдавались на работу в соседние имения. В этом случае служащий учреждения оставался со своей бригадой вне стен исправительного дома целую неделю, обратно возвращались во второй половине дня в субботу; исправительно-заключенным меняли белье и во второй половине дня в воскресенье они снова отправлялись на работу. Поистине, не весьма приятная служба, обитать с этой публикой в одном помещении, ибо надзиратель отвечал за свою бригаду денно и нощно. Если кому-либо из подопечных удавалось бежать, служащий мог готовиться к жесточайшему разносу. Когда бригады тянулись через город на близлежащие имения, в городе раздавалось: «Серые идут!» (серыми их в народе называли за грязно-серую, дерюжной ткани, одежду).
После начала I Мировой войны большая часть служащих исправительного дома по долгу службы или добровольно отправилась на военную службу; заключенные, в возрасте до 45 лет, также должны были явиться на военную службу, в том случае, если они прежде не приговаривались к заключению в каторжной тюрьме. Когда русские продвинулись вперед настолько, что следовало опасаться их вступления в Тапиау, исправительный дом был эвакуирован. Имеющиеся в распоряжении повозки были нагружены провиантом, и обоз из 100 исправительно-заключенных вместе с пациентами психиатрической больницы для неизлечимо больных и служащими учреждения с членами их семей отправился в сторону Кенигсберга. Во время перехода несколько мужчин и все женщины из числа исправительно-заключенных исчезли; части душевнобольных, виновных в насилии, из числа содержащихся в Надзорном доме, также удалось бежать. Во время обстрела города русскими была подожжена снарядами и построенная в замке церковь. Исправительно-заключенные, добравшиеся до Конитца, 27 сентября 1914 года вернулись в Тапиау.
Весной 1919 года директор Войгт в возрасте 67 лет ушел в отставку. Его преемником стал доктор медицины Хольтхаузен. Смена в руководстве учреждения изменила весь режим его функционирования. Тюремного директора сменил в полном смысле этого слова врач и психиатр, рассматривавший исправительно-заключенных как психопатов и беспомощных существ и обращавшийся с ними соответствующим образом.
Вследствие меньшей загруженности учреждения его мастерские практически полностью прекратили существование. Кухня и прачечная были демонтированы. В помещениях прачечной было устроено провинциальное столярное предприятие по строительству провинциальных учреждений, которое позднее было взято на баланс Обществом по строительству жилья для переселенцев. В освобожденном помещении кухни были установлены ткацкие станки. Через короткое время это предприятие прекратило существование. Типография, сильно поврежденная в результате пожара, была заново оборудована в Земельном доме в Кенигсберге. Собственное энергоснабжение от паровой мельницы (паровой котел, машина и аккумуляторы) было демонтировано и заменено подключением к окружной электросети. Продовольственное и вещевое снабжение немногочисленные заключенные исправительного дома получали из психиатрической больницы. Надзорный дом и женское отделение исправительного дома были переданы ведомству юстиции как тюрьма и каторжный арестантский дом соответственно. Вследствие малой наполненности учреждения отпала необходимость в участках работы вне стен учреждения, только провинциальное имение Хубенхоф, лежавшее вблизи города, еще могло снабжаться некоторым количеством рабочей силы.
До I Мировой войны в учреждении работали восемь канцелярских служащих, шесть производственных мастеров и четырнадцать надзирателей (включая старшего надзирателя) в мужском отделении, четыре надзирательницы (включая старшую надзирательницу) и одна помощница надзирательницы в женском отделении. Ко времени II Мировой войны старые служащие уже вышли в отставку или скончались, так что во время войны в учреждении работали только один инспектор и три надзирателя имевших ранг старшего вахмистра. Зато тюрьма и каторжный арестантский дом ведомства юстиции были переполнены – девушками и женщинами, политическими заключенными и «превентивно-заключенными». Наполненность исправительного дома по-прежнему снижалась. При эвакуации города в ночь с 21 на 22 января 1945 года значительная часть заключенных исправительного дома была отпущена на свободу.
Директор Хольтхаузен скончался в 1931 году. Его преемником стал старший врач психиатрической больницы доктор медицины Кракоу. Произведенный в ранг директора медицинской службы[2], он был назначен начальником разместившегося в зданиях психиатрической больницы запасного военного госпиталя. Замещал его директор медицинской службы доктор Буфе из психиатрической больницы в Алленберге.
После занятия города Тапиау русскими, каторжный арестантский дом снова наполнился и был оснащен сторожевыми вышками. Не малому числу немцев пришлось там томиться, да, быть может, и по сию пору приходиться.
В настоящее время Памятник Архитектуры Средневековый Замок Тевтонских Рыцарей выведен из Федеральной Службы Исполнения Наказания Российской Федерации и передан в частные руки новому инвестору. В ближайшее время начнётся реконструкция данного Замка и восстановление утраченных флигелей и оборонительного Форбурга. Проход для туристов уже открыт в сопровождении экскурсовода.
[1] Клеить пакеты – обычная производственная деятельность заключенных, отчего выражение «Tüten kleben» (клеить пакетики) в переносном значении с оттенком иронии означает «отбывать тюремное заключение».
[2] Ранг, соответствующий званию подполковника медицинской службы.
А вам понравилась статья?