Кто может измерить степень чужой боли? Что есть боль и какая страшнее: страдание физическое или душевное? Что быстрее приводит к безумию?
К физической боли можно привыкнуть. Она нервирует, выводит из себя, вызывает на агрессию или впадаешь апатию, когда хочется не двигаться, чтобы не получать новой порции боли. Можно ли приучить себя к тому, чтобы перетерпеть любую боль? Наверно, можно. Но для этого нужен очень веский аргумент.
В 12 лет я прочитала книгу «Овод» Э.Л. Войнич. Рассуждение Овода о страданиях. С годами понимаешь, что душевная боль сильнее физической. Она не терзает тело, она терзает душу.
Самое большое наказание смерти именно страдание. Смерть страшна точкой невозврата. Но для самого умирающего уже не будет завтра, не будет страданий ни физических, ни душевных. Смерть – это в первую очередь наказание для тех, кто остался жить. Как ни парадоксально это звучит.
Тому, кого нет, уже, в принципе, всё равно. А живым… Мы так и продолжаем жить с этой болью. Помните, Джемма и падре? Они всю жизнь несли груз вины за смерть Артура (Овода).
Сегодня 10 лет, как умер мой папа.
Это был умнейший человек. Всю свою жизнь он проработал программистом. Кто думает, что компьютерщики – это новая профессия, увы, не так. Помните фрагмент из «Служебного романа», когда секретарь рассказывает Людмиле Прокофьевне, что программисты из АСУ распечатали на ЭВМ.
Папа был не простым человеком. Не простым в социальном плане. Его не интересовало материальное. Его работа была его хобби.
Я помню, как он объяснял мне физику. «Папа, откуда ты помнишь все формулы?», - удивилась я. «А я их и не помню. Зачем надо учить формулы, когда они все выводятся друг из друга». Его можно было поднять среди ночи, и он в любом состоянии мог разобрать ошибку, выданную машиной и внести корректировки. Папа был непризнанным гением.
По нему жестко прошлись 90ые. Он попал под сокращение как предпенсионер. Папа воспринял это как знак: Пора возвращаться на родину. В те годы мы жили в Тынде. И вот, родители приехали в Свердловск (Екатеринбург). И тут-то и началось. Он, программист с огромным опытом, человек, который учился и осваивал постоянно новое вдруг оказался никому не нужен. Его бывшие коллеги давно уже все уехали заграницу. Если бы папа жил в Америке, то давно бы стал миллионером благодаря своим мозгам. Нет, мне грех жаловаться. Мы жили всегда хорошо. Об эмиграции он никогда не думал. Папа был патриотом своей земли.
И вот, конец 90х. Молодые и наглые пришли к власти. Тогда те, кто остался из папиного окружения, кто спивался, кто попадал в больницу, кто впадал в депрессию. А папа выжил, благодаря маме. Только интерес потерял к жизни. Вначале он не терял надежды. Много звонил по объявлениям. Но никто не спрашивал: «А что вы умеете?» Все спрашивали: «Сколько вам лет?». И на этом всё. От нечего делать он перевёл дома в цифровой режим все пластинки и видеокассеты. Тогда цифровая техника была у единиц, а у нас уже были записи в цифре.
Мама устроилась почтальоном, потом оператором на ПК. Человек с Пермским мехматом, больше 30 лет отработавшая на ЭВМ хваталась за любую работу, только чтобы чем-то заняться.
Сейчас я ее понимаю. Мне столько же, сколько ей было тогда.
Летом родителей выручала дача, а наступала зима…
Папа радовался рождению внука. Он всю жизнь мечтал иметь сына, но был отцом двух дочерей. Судьба ему подарила внуков. Старшего он учил всему тому, что умел сам: мастерить, играть в шахматы. Мой старший сын жестами, мимикой похож на моего отца. Ему же досталась и мозги деда.
А потом… потом пошли несчастья. Говорят, что беда не приходит одна. Болезнь за болезнью пытались его сломить: боли в грудной клетке, перелом шейки бедра. Рождение внука заставило его жить. Он научился ходить с палочкой. Но однажды он увидел кровь на носовом платке. Кровь после кашля.
«Туберкулез», – решил он и выгнал всех из своей комнаты. Он лежал на кровати и смотрел в потолок. Если он и подходил к своему любимому компьютеру, то только поиграть в пасьянс.
Я помню, как в тот зимний день мамы долго не было дома. Она должна была пойти за результатами обследования. Когда она пришла, то глаза у неё были красные. Мама сказала, что упала, когда выходила из трамвая. А потом, когда легли все спать, она пришла ко мне.
– Это рак…
Мама боялась сказать папе. Но, как ни странно, он воспринял этот диагноз спокойно. У него словно открылось второе дыхание. Он составил план дел, которые необходимо сделать. Поддержал маму, что она должна получить водительские права. Представляете! Мама в свои 70 лет пошла на водительские курсы! Закончила и сдала! Она до сих пор за рулём! Я в Екатеринбурге боюсь ездить, хотя у меня водительского стажа вагон и маленькая тележка. А она отважная женщина. Едет в своём ритме, строго соблюдает правила. Я снимаю шляпу перед ней.
И так, рак на какое-то время отступил. Папа всё чаще улыбался. Он торопился успеть.
Однажды у него открылась язва. Врачи боролись за него. Они продлили ему жизнь на полгода.
Я помню тот май. Моя двоюродная сестра приехала ко мне: «Отец не доживёт до вас». Я не поверила ей. Мы каждый день общались в ним по скайпу. Он был бодр. Рассказывал, что сделал и что хочет сделать.
Я с детьми должна была приехать 26 июня 2012 года.
Ухудшение наступило резко. Пропустили одну химию. Не было лекарства. А потом…
– Приезжай, отец умирает.
Я помню, как меня с младшим сыном встречал знакомый в аэропорту. Раннее утро. Пряное тепло. 6 июня. День рождение встречающего. «Поздравляю», прозвучало нелепо. «Спасибо», – он ответил так, словно был виноват в том, что родился сегодня.
Мы почти не разговаривали, пока ехали к родителям домой. Я не могла спросить себя: «Жив?» Только этот вопрос меня волновал.
Приехали… я боялась зайти к нему в комнату. Боялась, что он поймёт, что я приехала его хоронить. Он ещё живой, а я приехала хоронить. Я не должна была приехать сейчас.
Я не знаю, слышал ли он меня, когда я ему говорила, что приехала с младшим, а старший приедет позже. Я не помню, говорила ли «Выздоравливай». Я, взрослый человек, мать двоих мальчишек, не понимала, что надо было говорить.
Он лежал на кровати: скелет обтянутый кожей. На что он реагировал? Видел ли он меня? Был ли в сознании?
Я помню, как мама схватила сына и пошла с ним гулять. Она устала. Устала, как может устать человек.
Прошло 10 лет, а я до сих пор живу с этой болью: болью, что не сумела проститься, побоялась показать, что он скоро умрёт. Прости меня, папа…
Берегите своих близких. Однажды их не станет рядом. А изменить что-либо будет слишком поздно.
#боль #рак #родители и дети #семейные ценности #отец