Черный внедорожник ехал по ночной Москве. Мужчина за рулем поглядывал на своего неожиданного пассажира, с которым его свел нелепый случай и мысленно спрашивал себя какого черта он делает. С каких пор он заделался добрым самаритянином и вместо того, чтобы везти в свою уютную трешку в центре Москвы молодую красивую блондинку, он везет черт знает куда какого-то мелкого пацана.
- Так как ты оказался в центре Москвы ночью, один, без родителей, ты мне так и не рассказал. Давай, Димон, колись, с предками небось поругался или может с девчонкой, а?
- И ничего я не поругался, я вам правду сказал. Мы в Москву приехали, живем в гостинице на окраине, брату моему операцию должны сделать. У нас на Урале таких не делают, только в Москве. Мы уже много лет пытаемся брату помочь и вот наконец пробились, сделают-таки операцию здесь в Москве. Он у меня самый лучший, самый храбрый брат на свете! – у пацана даже голос изменился, когда речь зашла о брате, подметил Василий.
- Ну-ну, прям таки и самый храбрый. Для нас ведь близкие люди всегда самые-пресамые, а копни глубже и не такие уж они хорошие! – усмехнулся мужчина.
- Вы моего брата не знаете, и я вас попрошу его не обижать! Если бы вы знали какой он, вы бы такие глупости не говорили! – с возмущением протараторил Дима. – Ой, простите! – внезапно смутился он. – Я вас чуть ли не дураком назвал, но вы же правда не знаете какой он, мой брат, поэтому и говорите так! Просто, когда его кто-то обидеть пытается я прямо сам не свой становлюсь.
- Я вам расскажу какой он, а вы уж сами решайте храбрый он или нет. Можно? – вопросительно взглянул мальчик.
- Валяй, пацан, нам путь неблизкий, так хоть истории твои послушаю. – вполне искренне улыбнулся Вася.
- Это вовсе не истории, а чистая правда! Ой, опять я грублю…_- мальчик слегка покраснел. –Дело было так…
Шесть лет назад мы с братом пошли зимой в лес, у нас там домик был на дереве, а зима тогда снежная была, метели, снега много намело, ну вот мы и хотели проверить как он там. Взяли, в общем лыжи, хлеба перекусить, пирожков и чаю горячего в термосе. Думали дойдем, если все нормально – посидим, перекусим, а если завалило домик, то хоть снег поскидываем, чтобы под весом крыша не просела. Дошли мы значит до домика, как вдруг слышим – вой поблизости. Волки рядом! Ну мы и рванули к домику, залезть значит на дерево, переждать хотели, чай есть, еда вроде тоже была, думали день переждем, а там взрослые начнут искать, найдут и отгонят волчар. И вот значит лезу я на дерево первым, брат за мной, долезаю я значит до домика, хватаюсь за перила и тут хруст, ломаются они, и полетел я вниз с дерева. А волки то уже на поляну выскочили, окружают. Брат наверху, в безопасности, почти долез до домика. И продукты, и чай у него, я-то налегке лез, он себе забрал, чтоб мне проще было, значит. А я лежу на земле, меня от падения будто контузило, подняться не могу, брат сверху кричит вставай мол, вставай, а я не могу! Только головой мотаю еле-еле, мол не могу, братишка.
Другой бы на его месте так и остался бы на дереве, в безопасности, да дождался взрослых, а мне бы и конец пришел тогда. Но мой брат - он не из таких! Повис он на большой ветке, раскачался, чтобы она под его весом сломалась значит. Спрыгнул вниз, в одной руке нож, из дома его захватили, хлеба там нарезать ну и так на всякий случай, в другой ветка. А волков штук пять было, голодные видать из-за зимы суровой, вот и не побоялись на людей напасть. Одного он на нож принял, второго палкой оглушил и тоже ножом добил, а вот с третьим незадача вышла, нож сломался и застрял в волчаре. А их еще двое, набросились они на него, про меня аж забыли, подрали жестко, на лицо без слез не взглянешь, глаз один чуть не вытек, ужас в общем. Но тут я оклемался малость, нож то и у меня был, вот я и пополз к ним, а волчары так брата грызли, что даже не заметили, как я подкрался, ну и пырнул одного ножичком значится. – Речь мальчика была сбивчивой, видно было, что Дима волнуется. - Второго палкой отгонять пытаюсь, тот хоть и пес смердячий, но видать сообразил, что нас то теперь двое, а он один остался, ну и решил сбежать. Ночью небось вернулся и своих же мертвяков слопал, гад.
Но тогда я так сильно не боялся, когда с волками дрался, страшнее было, когда я брата пытался до села дотащить, думал не доживет, погибнет он, из-за меня погибнет, что я не смотрел, значится, за что хватаюсь и потому свалился прямиком к волкам. Но дошли, выходили брата, жив остался. А потом уж операции пошли, одна за другой. Один то глаз не спасли, а вот второй удалось. Лицо все в жутких шрамах, а пластические операции у нас на Урале не делают, вот мы в Москву и приехали…
- Приехали, говорю! Дяденька, приехали, вот она моя гостиница, тормозите! – тормошил мальчик застывшего Василия. – С вами все в порядке, дяденька? На вас лица нет и оглохли вы будто, я вам кричу, а вы не слышите ничего.
Василий остановил машину, повернулся к мальчику, попытался взглянуть в его голубые пронзительные глаза и впервые в жизни отвел взгляд первым. Ни на стрелках с крутыми бандюками, ни на допросах у ментов Василий по кличке Волк, никогда не отводил взгляда, знал, что среди волков и уличных псов негласный закон: покажешь слабину - порвут, свои же и порвут. А вот глядеть в глаза этому мальчику просто не смог, жег его этот взгляд, сжигал изнутри.
- Как фамилия то у тебя пацан? Откуда приехали то сами, я ведь сам с Урала, может родителей знаю… - хрипло произнес мужчина.
- Шумейко мы! С поселка городского типа Октябрьский, что под Тагилом, может слыхали? Папа – Петр Алексеевич, мама – Ольга Валерьевна, а брата моего Васей зовут. – Дима уже нетерпеливо поглядывал на окна своей гостиницы. - Ой, а вас как зовут, а то невежливо как-то получается, я ведь вас не спросил ни разу.
- Василий меня зовут, - словно через густой туман услышал мужчина свой голос.
- Ух ты, как моего брата, тезки вы значится! Ну, мне пора, пойду я, пожалуй! Спасибо вам, что подвезли, мама всегда говорила, что мир не без добрых людей, а вот брат наоборот, осторожным советует быть, мол слишком я доверчивый и добрый, а нельзя доверять всем подряд.
- Прав твой брат! Слушай его, он у тебя настоящий человек оказался! Прощай, Дима! – дверь машины захлопнулась и черный внедорожник вновь устремился в ночь, набирая скорость.
Но Василий не видел ни ночного города, ни мчащихся мимо огней. Перед его глазами стоял заснеженный лес, вой волков совсем-совсем рядом, отчаянное бегство к домику на дереве, хруст ломающихся перил, брат Димка, лежащий на поляне, не в силах пошевелиться и даже позвать на помощь. И только взгляд его голубых пронзительных глаз, обращенный на него, застывшего на дереве, в безопасности, с едой и водой в рюкзаке. И снова волки подбирались к маленькому брату, окружали его, грызли и рвали на части, а тот все смотрел на Василия и смотрел, своими пронзительными голубыми глазами. Потом была жуткая ночь, утро, крики взрослых, слезы матери. Потом отец начал пить, они с матерью разошлись и уже затем решение уехать отсюда, как можно дальше и никогда не возвращаться. После был приезд в Москву и поход по головам, люди которых он мучил и пытал, похищал и убивал, все они были в его глазах всего лишь псами, жалким подобием волков. А то, что все его кореша принимали за неуемную храбрость, было чем-то другим. Он не боялся смерти, ему просто была безразлична жизнь.
Внедорожник все набирал и набирал скорость, а Василий видел только яркий свет голубых пронзительных глаз, все ближе и ближе, и вой волков. А возможно это был гудок Камаза…
- Привет, брат!
- Привет, брат! Ты простишь меня?
- Я давно тебя простил…