Добрый день мои самые дорогие подписчики и читатели 👋. Вчера вышла в свет первая часть моего рассказа про Мертвое озеро. В комментариях одна из моих любимых подписчиков (это канал Светлана), заставила вспомнить меня об одной ужасной истории моего родного города Братска Иркутской области. Которая произошла во время строительства Братской ГЭС.
Конечно же, сама я этого не видела, но знаю из рассказов сторожил, да и в школе нас часто водили в музей посвящённый истории нашего города.
Когда-то в далеком 1961 году началось наполнение Братского водохранилища, который по своей величине стал вторым в мире искусственным водоемом. Об этом можно рассказывать до бесконечности, потому что под той водой навеки были похоронены и земельные угодья и кедровые леса. А также эта вода тогда поглотила огромное количество больших и маленьких деревень.
Когда началось их затопление, среди людей, живущих по берегам Ангары, началась настоящая паника: они перевозили дома, ценные вещи, а некоторые даже выкапывали трупы родных, чтобы перезахоронить их на новом месте.
Вот одна из историй семьи, которая пережила это. Женщина, Алла Кузьминична, молчала о ней много лет. И не выдержала только в 2016 году, когда вода на Братском водохранилище отошла почти на 150 метров и на песчаном берегу вскрылось старое кладбище.
Дальше от первого лица.
На то время мне было всего 16 лет. Когда пришло известие, что наша деревушка подлежит затоплению, мне вместе с отцом в срочном порядке пришлось перевозить наши пожитки в другую деревню, которую эта участь не касалась. Сыновей у отца не было, я была единственным его ребёнком. Поэтому на протяжении нескольких недель на телеге, запряженной усталой кобылой я наравне с соседскими мужчинами перевозила то, что по бревнышку разбирала. Это был наш дом, в котором я родилась и выросла.
Вечерами в деревне стоял невыносимый вой. Бабы и девки плакали, никто не хотел уезжать с насиженного места. А каково же было старикам, что жили одни? Хорошо, что деревня наша дружная была, все друг другу помогали переезжать. Сегодня один двор перевозим, на завтра другой.
И вот после того, как деревня опустела и все дома вместе с вещами и скотом были вывезены, народ задумался о тех, кому уже никогда не суждено было подняться.
Мама моя, как и десятки других деревенских, лежала на местном кладбище. Она умерла за год до случившегося. И отец мой, очень хороший плотник, справил ей добрую домовину. А соседи помогли оградку ладную поставить. И вот теперь суждено было мамочке моей уйти под воду. Мы даже не сможем на могилку к ней прийти. Как же так?
Похожим образом думали многие жители села, которому было суждено пропасть под бурными водами Ангары. Поэтому я совсем не удивилась, когда потянулись на погост люди с телегами и лопатами. Они выкапывали гробы с останками родных, грузили их на телеги и везли с собой на новое место жительство, где заново хоронили близких усопших.
Я робко подошла к отцу и предложила маму увезти с собой. Но отец мой, был мужчиной суровым, он только отмахнулся, - о живых надо думать, Алла, а матери твоей уже все равно.
Тогда-то я с ужасом представляла, как воды Ангары поглотят последнее пристанище матери, как останки ее будут плавать в реке, и что некуда будет уже прийти поговорить на родительский день. На следующий день, мучимая сомнениями, я не выдержала и упросила соседа Гришу перевезти гроб с телом покойной на новое место упокоения. Гришка артачился, не хотелось ему против крутого нрава Кузьмича идти, но знаю, что я ему больно нравилась, он тогда так и сказал, - а может ты когда-нибудь меня в благодарность полюбишь.
Время у Гришани освободилось только к вечеру. Уже смеркалось, когда парень со мной, да двумя лопатами пришел на кладбище. В подмогу, чтобы нестрашно было, мы взяли с собой пса Тишу. Рядом тихонько скреб копытом землю запряженный в телегу жеребец Сивка. Перекрестившись, мы принялись за работу. Вдвоем откапывать достаточно глубокую могилу оказалось делом непростым. Гриша быстро умаялся и присел отдохнуть.
Уже совсем стемнело к той поре, и так жутко мне стало! Деревня то пустая, все уже переехали, на километры вокруг – никого, только мы с Гришкой посреди разгромленного кладбища. Повсюду перекопанные могилы, кресты валяются, и Тишка еще, подлец, волчком крутится и воет, будто видит кого.
Беспокойно стал вести себя и Сивка. Всегда спокойный и ласковый конь бил землю копытом, косил налившимся кровью глазом, а потом и вовсе рванул с места вместе с телегой. Григорий, ругаясь, помчался следом и, не разглядев в темноте, упал прямо в раскопанную могилу. Испуганная я, побежала было на помощь к другу, но увиденное заставило меня застыть в праведном ужасе. Кладбище будто заволокло туманом, а в нем брели люди. Они шли какой-то уставшей, шатающейся походкой, как идет нетрезвый человек. Онемев от страха, я начала узнавать в них покойных земляков. Они же меня не видели, просто шли и тихо переговаривались между собой.
Жуткое шествие прекратилось лишь на рассвете, с первыми лучами солнца туман рассеялся и исчезли последние силуэты покойных. Молча я помогла Гришке выбраться из могилы, так же молча уехали мы прочь. Маму мы там так и оставили. Сил ее выкапывать, больше не было.
Много тогда было похоронено людей под толщами водохранилища. Потом люди часто находили всплывшие останки то ли оставшихся в своих домах людей, которые не захотели уезжать (а такие были), то ли останки с кладбищ. Помню историю, как на берегу Ангары, девчонки наткнулись на такие вот полусгнившие кости. У одной сразу же случился сердечный приступ. Поэтому я очень боялась ходить на берег одна.
