Тот, кто был юным в 50-х, 60-х и 70-х годах, слушал «Битлз» и Лу Рида, или смотрел фильм «Стиляги», или читал книгу Алексея Рыбина «Кино» с самого начала», хорошо знает, каким был главный социально-культурный конфликт того периода. Это было постепенно растущее противостояние глубоко архаичной, коллективистской модели существования и усиливающихся трендов на развитие личности, индивидуальности, оригинального и неповторимого творческого начала.
Нежизнеспособная и заточенная исключительно на самоуничтожение архаика потихоньку начала отмирать еще тогда – на московских летних улицах, на берегу Финского залива и под крышей ленинградского рок-клуба, на пыльных сценах захолустных ДК, под песню «Twist and Shout», с первыми пластинками на рентгеновских снимках и вручную нарисованными афишами. Новый мир просачивался сквозь железный занавес слабыми каплями, но каждую эту каплю страждущие ловили, как чудодейственный эликсир, как нектар и амброзию свободной, независимой и созидательной жизни.
Все это веселое, свежее, полное жизни и радости бытие противостояло унылому рутинному существованию, наполненному бессмысленными ритуалами, выморочной символикой, общей неустроенностью и отсутствием понимания любого мало-мальски ясного и отчетливого будущего. У всего, что было отделено от этого нового мира, был только один путь, одна перспектива – постоянно воспроизводящаяся спираль этого унылого и безрадостного существования, без особого смысла и без особых надежд.
Архаика не способна формировать четкий и ясный образ будущего – она может только воспроизводить давно прижившиеся и всем надоевшие схемы и системы. А так как эти схемы и системы никого особо на самом деле не прельщают, приходится прибегать к силе и заставлять людей эти системы принимать насилием, угрозами и шантажом. Иногда архаика, ради того, чтобы выживать, может притвориться новым миром – захватив или позаимствовав его, этого нового мира модели, идеи и инструменты.
Но даже эти заимствования получаются лишь слабыми подобиями оригинала – так заводская столовая мало похожа на ресторан авторской кухни. В самой идее столовой ведь ничего плохого нет – но почему обязательно там нужны эти гнутые алюминиевые вилки и грязная клеенка? Ведь можно же взять эту идею и превратить ее, допустим, в сверкающее и полное аппетитных ароматов бистро. Но архаика этого не умеет – архаика может только воспроизводить и на каждом новом витке этого воспроизведения неизбежно ветшать.
Архаика – это унылое воспроизводство и неизбежное ветшание. Вот единственный образ будущего, который она может предложить. Стоит ли удивляться, что все, что архаике противостоит, становится таким популярным? Новому не нужно прокладывать себе дорогу насилием - люди встречают его с радостью и надеждой.