СССР, 1970
Режиссеры: Анатолий Васильев, Суламбек Мамилов
Шестидесятые и начало семидесятых — время расцвета советского кинематографа и вообще советской культуры. Время, когда послевоенные травмы затянулись, и выросло новое поколение, которое с одной стороны было очень близко к той войне, с другой — мир, окружавший их, был, пожалуй, самым безопасным и спокойным миром чуть не во всей истории человечества. К концу семидесятых появились нехорошие признаки серьезной болезни. Как кажущееся здоровым дерево пожирают личинки древоточцев и грибные гифы, так на теле той культуры появились свои паразиты, самым живучим и жирным из которых оказалась юркая певица по имении Алла.
Но в 1970 году ещё не было так очевидно слышно громовых раскатов пошлости, ещё не считались нормой вульгарность и мещанское ожирение совести. В этом 1970 году вышел короткометражный фильм, снятый русским Анатолием Васильевым и чеченцем Суламбеком Мамиловым. Фильм про то, как в несуществующем ныне городе Ленинграде на несуществующей ныне станции метро «Дачное» работает скромная девушка Надя, принимая от пассажиров несуществующие ныне билеты. Играет ее одна из самых красивых женщин советского кино — Марина Неёлова, тогда еще трогательная девушка двадцати трех лет.
Толпа, людское море, человекопоток... Для Нади это люди прежде всего. Среди них она примечает некого юношу, каждое утро спешащего куда-то. Собственно, фильм и представляет собой простую историю становления любви двух молодых людей, рассказанную через их внутренние монологи. Вот юноша потерял перчатку, как та Золушка туфельку, и Надя хочет отдать ему потерянное. Вот мы слышим её размышления, сомнения, мечты, ревность, надежды. Вот они встречаются в Эрмитаже, и уже юноша рассказывает нам о своих чувствах и тревогах. Их прогулки по зимнему Ленинграду, их прощальные беседы у вечернего вестибюля станции метро «Василеостровская», взгляды, ожидания, рукопожатия, все это выглядит сейчас, как эхо совершенно иной эпохи. Спокойно, без тени вездесущей ныне истерики, тихо и, — страшное, невозможное сейчас слово, — целомудренно.
Советская «новая волна» предлагала именно такие образы людей и взаимоотношений. Без свойственного той, оригинальной «новой волне» экзистенциальной пустоты и отчаяния, где редкими обманчивыми бликами возникает тема счастья и любви, которые, если не исчезают вовсе, то ведут героев к гибели. Нет, тут отчаяние и потеря всего лишь морок, обманка, глупость, которые растворяются в простом человеческом счастье людей, живущих в заметённом белым снегом Ленинграде. Кажущаяся простота истории, как безыскусность белого цвета снега, раскрывается по всем законам импрессионизма во взаимодействии всех деталей картины. Хрупкость этой картины мира не устояла под натиском аляпистой пошлости, и тем ценнее теперь эти свидетельства иного мира, глядящие на нас фаюмскими портретами из запорошенных хирургически белым снегом пустынь.
Кстати, там есть сцена после титров, и она красиво закрывает кажущийся открытым финал. Приятного просмотра.
Подписывайтесь на наш Телеграм-канал.
