В июне 1794 года родился «басманный философ» Петр Яковлевич Чаадаев. Его ждала блестящая карьера: внук знаменитого обличителя князя Михаила Михайловича Щербатова, Московский университет, военная служба, многочисленные награды и отличия во время Отечественной войны и заграничных походов. Но… карьеру сгубило восстание в 1820 году в лейб-гвардии Семеновском полку. Чаадаев, адъютант командира гвардейского корпуса, был послан с извещением о ЧП к Александру I, который находился на международном конгрессе в Троппау.
Надо добавить, по секрету, что Чаадаев был чрезвычайно самолюбив и очень высоко, что называется, «нес» себя. Вместо того, чтобы опрометью скакать к императору, он неспешно ехал по Европе, с частыми остановками, во время которых тщательно и подолгу охорашивался. Ну, действительно, прав Байрон: нельзя быть гениальным все 24 часа, не останется времени на бритье! И Пушкин говорил о том же:
Быть можно дельным человеком
И думать о красе ногтей…
И вот представьте картину: Троппау, конгресс. Наш император говорит о судьбах Европы, и тут ему, так, между прочим, объявляют новость о бунте в его гвардейском полку. Причем, не русский курьер, а австрийский дипломат. Александр был, конечно, разгневан: и бунтом, но, наверно, еще более тем, что иностранец ему сообщает новости из России.
Вскоре после этого Чаадаев подал в отставку. Говорили, что-де он не считал возможным продолжать службу после наказания друзей из восставшего полка. А может потому, что сильно «упал» в глазах императора? И из-за своей медлительности, и, конечно, из-за гвардейского бунта. Еще в Древней Греции гонцу, принесшему плохую весть, отрубали голову…
Чаадаев поехал по заграницам. Состоял в масонской ложе, был связан с декабристами. Но обошлось. Осел в Москве, на Новой Басманной, где и принялся за свои «Философические письма».
Чаадаев, кстати, одним из первых говорить об особом положении России: «Мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другого». Но при этом далее – чисто чаадаевский «выверт»: «Стоя как бы вне времени, мы не были затронуты всемирным воспитанием человеческого рода». По Чаадаеву: особое положение России в мире — это не благо, а великая трагедия. Далее: «Тусклое и мрачное существование, лишенное силы и энергии, которое ничто не оживляло, кроме злодеяний, ничто не смягчало, кроме рабства. Ни пленительных воспоминаний, ни грациозных образов в памяти народа, ни мощных поучений в его предании… Мы живем одним настоящим, в самых тесных его пределах, без прошедшего и будущего, среди мертвого застоя»…
Дескать, Россия ничего не дала миру, мировой культуре, ничего не привнесла в исторический опыт человечества. Россия отпала от единого тела всемирной истории и "заблудилась на земле"…
Возникает резонный вопрос: а не заблудился ли сам Чаадаев в своих трех философических соснах? Как он сам-то вдруг выродился на свет и стал таким-растаким философом, если мы ничем не «затронуты»? Сам-есть самородок басманный, так что ли?..
А знаете, каковы последствия умствований Чаадаева? Я не беру здесь даже его антиисторичность и плохое знание отечественной истории – он вовсе не хотел быть исторически правдивым.
Но главное в другом: его письма, написанные на французском, стали широко известны в Европе. И как раз в нужный момент! Европа никак не могла простить России, что они, европейцы, трепетали перед Бонапартом, а русские его просто-напросто «размазали». И что не какие-то там немцы, цесарцы или британцы освободили Европу, а русские «варвары»! Что может быть гнуснее этой мысли для страны «поэтов и мечтателей»?...
А вот еще цитата о России и русских: «Нездоровое брожение старой русской крови, отравленной монгольским фанатизмом и, так сказать, химически враждебной Западу с его неустанной творческой работой… эти печальные тараканьи путешествия и называются «История России», государства, построенного едва ли не случайно, чисто механически, к удивлению большинства его честно мыслящих граждан, силами варягов, татар, остзейских немцев и околоточных надзирателей».
Это уже не Чаадаев, а Максим Горький – в очерке «Лев Толстой».
И напоследок еще одна цитата: «На Востоке немецкая культура была окружена бурными потоками. Когда-то Россию основали викинги и придали жизни государственные формы, позволяющие развиваться культуре. Роль вымирающей крови викингов взяли на себя немецкие ганзейские города, выходцы с Запада.
Однако под несущим цивилизацию верхним слоем в России постоянно дремало стремление к безграничному расширению, неугомонная воля к уничтожению всех форм жизни, которые воспринимались как преграды. Смешанная с монгольской кровь вскипала при всех потрясениях русской жизни, даже будучи сильно разбавленной, и увлекала людей на поступки, которые отдельному человеку кажутся непонятными».
Это выдержка из книги «Миф XX века» одного из главных идеологов нацизма Альфреда Розенберга, кстати, уроженца Российской империи – остзейца, остзейского немца. Его в 1946 году повесили по приговору Нюрнбергского трибунала...
Я не стал бы утомлять столь длинными цитатами, если бы не одно «но»… Большинство мифов о России созданы русскими же «мыслителями» (сравните слова Горького и Розенберга – почти под копирку!). А в Европе уже тысячу лет живет-поживает идеологема: русские – варвары, без европейцев им никуда не деться.
«Басманный философ» пописывал, а в Европе его писания восприняли как сигнал к действию: русскую «монгольскую» кровь необходимо победить, вновь закупорить «джинна» в бутылку – и выбросить куда-нибудь в болота или тундру, в топкие дали Васюганской равнины. А Россию до Урала уж, позвольте, нам, европейцам, осваивать – ведь географически – это Европа. Значит, и политически она таковой должна быть с соответствующей принадлежностью. И так тысячу лет!
И для всей этой агрессии всегда находился железобетонный идеологический базис в трудах всяких древних или новейших «басманных философов». В начале было слово…
Екатерина II долгое время была большой поклонницей Вольтера и других философов-энциклопедистов. Но когда началась Великая французская революция, императрица приказала приостановить печатание собрания сочинений Вольтера, а выпущенные тома уничтожить. Он прекрасно поняла: революция – это следствие, а причина – это вольтеры, дидероты и руссо.
И то, что русские – это варвары с «монгольской» кровью, находящиеся вне истории, это тоже из трудов. Причем, первое слово было европейским, когда шла борьба католицизма с православием. А уж потом и «басманные философы» с горькими подкинули всяких словес для подтверждения состряпанной в Европе «варварской» теории (хотя, о чем я?! Это – аксиома).
Кстати, русские современники Чаадаева вполне понимали все кривду и несостоятельность его философических «вывертов». Вот, например, Денис Васильевич Давыдов в «Современной песне» о «басманном философе» пишет:
Все, что есть,- все пыль и прах!
Все, что процветает,-
С корнем вон!- ареопаг
Так определяет.
И жужжит он, полн грозой,
Царства низвергая...
А России - боже мой! -
Таска... да какая!
И весь размежеван свет
Без войны и драки!
И России уже нет,
И в Москве поляки!
Но назло врагам она
Все живет и дышит,
И могуча, и грозна,
И здоровьем пышет…
Впрочем, наследники у Чаадаева всегда найдутся. Причем, заметьте, обычно такие люди дальше критики не идут, почти никаких конструктивных идей по переустройству и совершенствованию не предлагают. Почему? Мне кажется, что, прежде всего, потому, что это всё люди не практические, не занятые конкретным делом и не решающие какие-то грандиозные задачи. Ни Иван Калита, ни Хабаров, ни Строгановы, ни Демидовы, ни Суворов, ни Столыпин никаких «философических писем» не писали, потому что у них на это не было времени (а иные и вовсе плохо знали грамоту). Они были заняты тяжелой, повседневной и часто скучнейшей работой.
И потом. Всякая революция начинается с философических вывертов и завиральных идей. Разве Вольтер и Руссо такими представляли себе итоги Великой французской революции? Нет, конечно! Разве русские либералы XIX века грезили о диктатуре пролетариата и сталинском режиме? Нет, конечно! Но именно они посеяли ветер. А пожинали-то бурю уже совсем другие! И нам всем прекрасно известно: тот, кто на Руси призывает к топору, обязательно прольет реки крови, а потом и сам сложит голову на плахе...